Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»
– Да как ты смеешь!
Гровер занес руку для удара в челюсть, но Родди был к этому готов, поэтому нырнул в сторону, вскинул руки и отразил выпад, а затем набросился на отца. Годы сдерживаемого отчаяния наполнили его кулаки свинцом. Не помня себя от ярости, он сбил Гровера с ног, повалил на пол и принялся колотить, пока тот не съежился под градом ударов, окровавленный и беспомощный.
– Ну, как тебе? – заорал Родди.
Хэрриет подбежала к нему и попыталась оттащить назад.
– Родди! Родерик! Прекрати, ты убьешь отца! – кричала она.
– Смерть – слишком легкое наказание для него! Я ненавижу его, ненавижу за все, что он сотворил со своей семьей. Ты больше никогда не будешь приказывать мне, слышишь?
Гровер остолбенело посмотрел на него, а потом издал один-единственный, последний вопль ярости:
– Вон!!! Чтобы духу твоего здесь не было!
– С удовольствием, только имей в виду: бабушку я забираю с собой. С этой минуты ты и пальцем до нее не дотронешься. – Родди повернулся к Хэрриет. – Собирай вещи, мы уходим отсюда. Сегодня переночуешь у Эффи Морган.
Хэрриет не сдвинулась с места.
– Я никуда не пойду, – заявила она. – Это мой дом. Не желаю, чтобы о нас чесали языками.
– Без тебя и я не уйду! – воскликнул Родди, однако Хэрриет была непоколебима. – Я обещал маме…
Хэрриет подняла голову и устремила взгляд на Гровера.
– К добру или к худу, он мой сын. Никогда не думала, что увижу, как вы двое деретесь до крови, точно горные козлы, но, видимо, к этому дело шло давно. Родерик, тебе действительно лучше уйти. Рукоприкладства в этом доме я более не потерплю.
Она помогла сыну подняться с пола. Казалось, Гровер до сих пор не пришел в себя от изумления.
– Ты давно заслужил сегодняшнюю трепку, Гровер Паркс, – обратилась Хэрриет к сыну. – Я рада, что Родерик не станет твоей копией. Гровер, Гровер, что же ты натворил… Ты уничтожил все хорошее, что было в твоей жизни, и, что самое печальное, пока даже не сознаешь этого. Но однажды прозрение наступит. Ты окончишь свои дни жалким, одиноким стариком, если не изменишься. Сожженные мосты очень трудно восстанавливать.
Гровер сидел на полу и отряхивал одежду, делая вид, что не слышит слов матери, затем поднял налитые кровью глаза.
– Вышвырни отсюда этого неблагодарного щенка, иначе я тумаками научу его уму-разуму.
– Ты все еще ничего не понял? Дням, когда ты мог раздавать тумаки, настал конец. Родерик уйдет отсюда и больше не вернется, если ты сейчас же не попросишь у него извинения.
– Еще чего! Я лучше знаю, что ему нужно, и должен за это извиняться?
– Он не твоя собственность. Считай, ты лишь взял его на время – так всегда бывает с детьми. Ты упустил свой шанс. Не хотелось бы целиком и полностью нести ответственность за то, что из тебя получилось, и все же… Мы с отцом слишком много позволяли тебе командовать. Посмотри на себя! Какая женщина захочет от тебя родить? Я беру назад все мои слова о твоей жене. Селестина знала, что делала, когда схватила сына в охапку и прыгнула на пароход. Очевидно, «Титаник» кое-чему ее научил. Только она попала из одной катастрофы в другую. Прошу тебя, извинись перед сыном, пока не поздно.
В гробовой тишине Родди закрыл дверь, оставив позади жизнь в Оук-корт. Высоко в небе висела луна, звезды освещали подъездную аллею, по которой он шагал, сжимая в руке саквояж с одеждой. Куда ему теперь податься?
В этот момент Родди владела только одна мысль: он свободен! С плеч будто свалился тяжкий груз. Бабушка права, пути назад нет. К отцу он ни за что не вернется, однако, если не хочет умереть с голоду или замерзнуть в ночи, нужно поскорее что-нибудь придумать.
Родди бодро направился в сторону города, манившего к себе огнями. Он уже знал, что будет делать. Цепи разорваны, оковы сброшены, впереди новая жизнь. И пускай ему страшновато, он уверен: все будет хорошо.
Глава 90
Близилось Рождество. Селеста составляла список покупок в мясной, кондитерской и зеленной лавках. Несмотря на тяжелые времена, нужно отметить праздник как полагается. Если бы вспомнить, что и как делала Мэй… На кухне ее отсутствие ощущается особенно остро.
В этом году многие мужчины остались без работы, так что для их семей праздник будет невеселым. Сама Селеста успела поработать на продуктовом складе и в магазине одежды. Говорят, в стране глубокая экономическая депрессия.
В отличие от многих, Селесте повезло: у нее есть дом и семья – люди, которым она небезразлична. Вдобавок в Ред-хаусе не сидят без средств – Арчи и Селвин регулярно приносят домой деньги. Да, они везунчики и потому обязаны делиться с другими. На Рождество Селеста хочет порадовать Эллу, хоть немного подбодрить ее после тяжелого года. Из Кэннок-Чейс привезут елку, а на соседней ферме уже заказана индейка. Для детей из городского приюта Селеста готовит небольшие чулки с подарками.
Элла заканчивает выпускной курс, специализируется на скульптуре. Кроме того, она подрабатывает в младшем отделении Бирмингемской школы искусств, каждый день ездит на поезде и отчаянно влюблена.
Она так тщательно скрывала имя предмета своей страсти, что Селеста начала опасаться, уж не женат ли этот тип и не водит ли девушку за нос. Однако Кир Уолш оказался худым, нескладным и взъерошенным молодым человеком одних лет с Эллой, социалистом с твердыми убеждениями в отношении политической ситуации и прав трудящихся. Он преподавал рисование с натуры, не посещал церковь и поначалу косился на семью Эллы с подозрением. Его родители были ирландцами, осевшими в Бирмингеме, но Кир никогда о них не упоминал и говорил исключительно о митингах, предвыборных кампаниях и о том, что средний класс не имеет понятия об условиях жизни в городе. По мнению Селесты, грубоватый, хотя искренний и честный юноша; «нешлифованный алмаз», как сказал бы каноник Форестер.
Селеста видела, как светилось лицо Эллы, когда за столом Уолш читал им лекцию о распространении фашизма в Италии и Германии. Девушка от него просто без ума, а он смотрит на нее с изумлением, словно не верит, что такая красавица внимает каждому его слову.
– Вряд ли он ей подходит. Она еще совсем ребенок, – как-то за ужином шепнула Селеста на ухо Арчи. – Мне было столько же, когда появился Гровер, и вот чем закончилось.
– Сейчас все иначе, – возразил Арчи. – У молодых больше возможностей быть самими собой. Если они любят друг друга, то найдут общие точки.
– Но у него такие радикальные взгляды! – не соглашалась Селеста, наполняя чулки мандаринами и орехами. – Он говорит, в Европе скоро вспыхнет новая война. Германия наращивает мощь, строит железные и автомобильные дороги – использует труд своих безработных. Это ведь не так, войны не будет, правда?
