Кристофер Прист - Престиж
Поскольку, решение уже созрело, не стоило медлить с его выполнением. Я рассматривал смерть одного из близнецов как ключ к собственному освобождению.
Однако у меня не было никакого опыта в применении насилия, и прежде, чем что-то предпринять, следовало обдумать, как это сделать наилучшим образом. Я выбирал способ действий с таким расчетом, чтобы акт возмездия был целенаправленным – чтобы умирающий, беспомощный Борден ясно осознал, кто его убивает и за что. Простым методом исключения я пришел к выводу, что мне придется прибегнуть к удару ножом. Представив себе подобную картину будущего злодейства, я снова почувствовал, как во мне вскипает горячая волна радостного предвкушения.
Ход моих рассуждений был примерно таков: яд действует слишком медленно, опасен в применении и безличен; от выстрела много шума, и опять же почти исключена возможность близкого контакта с жертвой. Вряд ли мне удалось бы выполнить действия, требующие физической силы, поэтому пришлось отказаться от таких способов, как удар дубинкой или удушение. Опытным путем я установил, что в том случае, когда крепко, но без напряжения держу обеими руками нож с длинным лезвием, мне удается как следует направить его и с достаточной силой нанести удар.
IV
Спустя два дня после завершения необходимых приготовлений я последовал за Борденом в Болэм: его номер считался гвоздем эстрадной программы, которую показывали на сцене Королевского Театра в течение всей недели. Была среда – день, когда давали два представления (дневное и вечернее). Я знал, что Борден имеет обыкновение между спектаклями удаляться к себе в гримерную, чтобы вздремнуть на кушетке.
Из темноты кулис я наблюдал за его выступлением, а позже пошел следом по мрачным коридорам и лестницам. Дождавшись, когда уляжется обычная закулисная суматоха, я отправился за орудием убийства, а затем вернулся в коридор, куда выходила комната Бордена. Я осторожно передвигался от одного темного закоулка к следующему, предварительно убедившись, что рядом никого нет.
На мне был сценический костюм из Лоустофта, мое привычное одеяние для случаев, когда я хотел оставаться незамеченным; однако нож не обладал никакими особыми свойствами, и любой встречный мог подумать, что лезвие само по себе плывет по воздуху. Я не мог рисковать, привлекая внимание к столь странному зрелищу.
Перед комнатой Бордена мне пришлось постоять в неосвещенной нише напротив, чтобы отдышаться и унять бешеное сердцебиение. Я медленно сосчитал до двухсот.
В очередной раз убедившись, что коридор пуст, я шагнул к двери и уткнулся в нее лбом, мягко, но настойчиво вжимаясь лицом в деревянную филенку. В считанные секунды голова прошла насквозь, и я смог окинуть взглядом комнату. Там горела лишь одна лампа, озаряя слабым светом тесное, захламленное помещение. Борден лежал на кушетке, закрыв глаза и сложив руки на груди.
Я подался назад, втянув голову обратно в коридор.
Сжимая в руке нож, я открыл дверь и вошел внутрь. Борден зашевелился и посмотрел в мою сторону. Я закрыл дверь и задвинул засов до упора.
– Кто там? – спросил Борден, щуря глаза.
В мои планы не входило с ним беседовать. В два шага преодолев разделявшее нас узкое пространство комнаты, я вскочил на кушетку, оседлал туловище Бордена и обеими руками занес клинок.
Борден увидел нож, а затем перевел взгляд на меня. В полумраке комнаты мои очертания были едва различимы; я видел только собственные руки, приставившие к груди врага дрожащее лезвие. Вид у меня был, наверно, дикий и устрашающий: небритое лицо осунулось, волосы не стрижены более двух месяцев. Я сам преисполнился ужаса и отчаяния, когда, сидя у него на животе и занеся нож, готовился нанести смертельный удар.
– Кто это? – задыхаясь, пролепетал Борден. Он вцепился в мои почти бесплотные запястья, пытаясь меня удержать, но освободиться от его хватки было сущим пустяком. – Кто?..
– Готовься к смерти, Борден! – выкрикнул я, хотя понимал, что до него донесется только хриплый и зловещий шепот – на большее я не способен.
– Энджер? Умоляю! Я не соображал, что делаю! Я не хотел ничего дурного!
– Кто из вас это сделал? Ты или другой?
– О чем ты?
– Я спрашиваю: это был ты или твой брат-близнец?
– У меня нет брата!
– Ты сейчас умрешь! Сознавайся!
– Я один!
– Ах так?! – воскликнул я и сцепил пальцы в замок, чтобы не выпустить орудие убийства. При слишком резком ударе нож мог выскользнуть из рук; поэтому я нацелил лезвие прямо в сердце Бордена и начал давить на рукоять. Я знал, что при неослабном давлении нож неминуемо проткнет его плоть и достигнет цели. У меня под руками острие ножа прорезало ткань и вдавилось в тело.
Тут мой взгляд упал на лицо Бордена, перекошенное от страха. У него отвисла челюсть, язык вывалился наружу, а из уголков рта вытекала слюна, сбегая по подбородку. Его руки ловили воздух где-то поверх моей головы в напрасных попытках схватить меня за волосы; грудь сотрясалась от конвульсий.
Он пытался что-то сказать, но изо рта у него вырывались только свистящие нечленораздельные звуки, какие издает человек, захлебывающийся собственным страхом.
Я заметил, что передо мной человек не первой молодости. Его волосы тронула седина. Под глазами образовались мешки. Шея покрылась морщинами. Распростертый подо мной, он боролся за свою жизнь против бесплотного демона, который оседлал его и занес уже нож, готовясь отнять у него жизнь.
Эта мысль была невыносима. Я не смог довести преступление до конца. Не смог вот так, запросто, его убить.
Страх, злость, напряжение сил – все это куда-то делось.
Я отбросил нож и скатился с кушетки. Теперь, отступая назад, я остро ощутил собственную беззащитность и сжался при мысли о том, на что может пойти Борден.
Но он остался лежать, все так же прерывисто дыша и вздрагивая всем телом от пережитого ужаса. Я смиренно застыл на месте, подавленный тем, что сотворил с этим человеком.
Наконец он взял себя в руки.
– Кто ты такой? – спросил он срывающимся голосом.
– Я Руперт Энджер, – прохрипел я в ответ.
– Но ты ведь умер!
– Да.
– Тогда как же?..
Я произнес:
– Напрасно мы с тобой все это затеяли, Борден. Но убить тебя – это не выход.
Я был раздавлен мерзостью того, что собирался совершить, и с детства воспитанное чувство порядочности, которым я руководствовался на протяжении всей жизни вплоть до нынешнего дня, вновь заявило о себе в полную силу. И как только мне могло прийти в голову, что я способен на хладнокровное убийство? Мучимый жалостью, я отвернулся от Бордена и с усилием начал вдавливать себя в деревянную дверь. Медленно проникая сквозь нее, я снова услышал его хриплый стон ужаса.
