Анна Гавальда - Просто вместе
- Расскажи нам, кого ты любишь… - настаивала Полетта.
- Из художников?
- Да.
- Ну… Если в произвольном порядке, то… Рембрандт [84] , Дюрер [85] , да Винчи [86] , Мантенья [87] , Тинторетто [88] , Латур [89] , Тернер [90] , Бонингтон [91] , Делакруа [92] , Гоген [93] , Валлотон [94] , Коро [95] , Боннар [96] , Сезанн [97] , Шарден [98] , Дега [99] , Босх [100] , Веласкес [101] , Гойя [102] , Лотто [103] , Хиросигэ [104] , Пьеро делла Франческа [105] , Ван Эйк [106] , оба Гольбейна [107] , Беллини [108] , Тьеполо [109] , Пуссен [110] , Моне [111] , Чжу Да, Мане [112] , Констебль [113] , Зим [114] , Вюйар [115] и… Вот ужас, я наверняка забыла половину имен…
- А ты можешь рассказать о ком-нибудь поподробнее?
- Нет.
- Ну, например, о Беллини… За что именно ты его любишь?
- За портрет дожа Леонардо Лоредана…
- Почему именно за этот портрет?
- Не знаю… Нужно отправиться в Лондон - в Национальную картинную галерею, если я не ошибаюсь, - и увидеть эту картину, чтобы разобраться… Это… Это… Нет, не хочу произносить благоглупости…
- Ладно… - сдались они, - в конце концов, это всего лишь игра. Не станем же мы тебя принуждать…
- Вспомнил! - закричал Франк. - Я вспомнил, что не назвал вам! Шейную часть, конечно! Или шейку… Ее готовят с соусом бешамель…
Так что Камилла ходила в отстающих.
Но в понедельник вечером, когда они стояли после развилки в Сент-Арну в пробках и пребывали в полудреме от усталости, она внезапно объявила:
- Я придумала!
- А?
- Про кого могу рассказать! Только про него! Я много лет назад выучила все про него наизусть!
- Тогда вперед, мы слушаем…
- Хокусай [116] , рисовальщик, я его обожаю… Помните его волну? А виды горы Фудзи? Ну как же?! Бирюзовая, обрамленная белой пеной волна? Так вот, он… Это просто чудо… Если бы вы только знали, сколько он создал, это даже представить себе невозможно…
- И это все? «Просто чудо» - и ничего больше?
- Сейчас, сейчас… Я пытаюсь собраться с мыслями…
В опускающихся на унылое предместье - слева завод, справа гигантский торговый центр - сумерках, между серой громадой Парижа и угрюмо мычащим стадом, возвращающимся на ночь в стойло, Камилла медленно произнесла свой монолог:
С шести лет я усердствовал в изображении формы предметов.
К пятидесяти годам я опубликовал бессчетное количество рисунков, но все, что я делал до семидесяти лет, ничего не стоит.
В шестьдесят три года я начал постигать структуру живой природы, животных, деревьев, птиц и насекомых.
Полагаю, что к восьмидесяти годам я продвинусь еще дальше; в девяносто лет я проникну в тайную суть вещей; в столетнем возрасте я смогу творить чудеса, а когда мне исполнится сто десять, вдохну жизнь во все мои точки и линии.
Я прошу тех, кто проживет так же долго, убедиться, что я держу свое слово.
Написано в возрасте семидесяти пяти лет мною, Хокусаем, влюбленным в живопись стариком.
«Все будет живым - мои точки и мои линии…» -повторила она.
Остаток пути они проделали в молчании, и каждый думал о своем.
7
На Пасху их пригласили в замок.
Филибер нервничал.
Боялся уронить свой престиж…
Он обращался на «вы» к родителям, те говорили «вы» ему и друг другу.
- Здравствуйте, отец.
- А, вот и вы, сын мой… Прошу вас, Изабель, предупредите вашу матушку… Мари-Лоранс, вы ведь знаете, где стоит виски? Никак не могу найти…
- Попросите помощи у Святого Антония, друг мой! Сначала они изумлялись, потом перестали обращать внимание.
За ужином гостям пришлось нелегко. Маркиз и маркиза задавали кучу вопросов, но не с целью составить мнение о гостях. Они вообще не ждали ответов. Да и вопросы оказались «на грани фола».
- Чем занимается ваш отец?
- Он умер.
- Ах, простите…
- Э-э-э… А ваш?
- Я его не знал…
- Прекрасно… Вы… Не хотите ли еще салата?
- Спасибо, довольно.
По старинной столовой пролетел тихий ангел.
- Итак, вы… Повар, не так ли?
- Да.
- А вы?
Камилла повернулась к Филиберу.
- Она художница, - ответил он за нее.
- Художница? Как это необычно! И вы… Вы этим зарабатываете?
- Да. В общем… Я… Полагаю, что так…
- Очаровательно… Вы живете в одном доме с Филибером?
- Прямо над ним…
Маркиз судорожно искал на жестком диске памяти светский файл.
- …Значит, вы - малышка Рульеде Мортемар! Камилла запаниковала.
- Э-э… Моя фамилия Фок…
И добавила, отчаянно пытаясь спасти положение:
- Камилла Мари Элизабет Фок.
- Фок? Какая прелесть… Я знавал одного Фока… Весьма достойный был человек… Кажется, Шарль… Не ваш ли он родственник?
- О… Нет…
Полетта за весь вечер не вымолвила ни слова. Она сорок лет прислуживала за столом людям их круга и слишком неловко себя чувствовала, чтобы «выступать» на «рауте».
За кофе легче не стало…
Теперь отдуваться пришлось Филу.
- Итак, сын мой… Вы по-прежнему занимаетесь открытками?
- Да, отец.
- Увлекательно, не правда ли?
- Я этого никогда не утверждал…
- Не будьте столь ироничны, прошу вас… Ирония - удел лодырей, думаю, я достаточно часто вам это повторял…
- Да, отец… «Крепость», Сент-Эк…
- Что-что?
- Сент-Экзюпери.
Маркиз сглотнул, дернув кадыком.
Когда они покинули наконец мрачную залу, где по стенам над их головами висели набитые соломой головы представителей местной фауны, в том числе драного павлина и даже олененка, Франк на руках отнес Полетту в ее комнату. «Как новобрачную», - прошептал он ей на ухо и уныло покачал головой, сообразив, что будет спать за тысячу миллиардов километров от своих принцесс - двумя этажами выше.
