Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2005)
См. также: Егор Холмогоров, “К реставрации будущего. По материалам Консервативного пресс-клуба (19.09.2003)” — “Русский Журнал”, 2003, 26 сентября <http://www.russ.ru/politics>.
Сергей Малашенок. Как написать роман Улицкой. — “Топос”, 2005, 1 июля <http://www.topos.ru>.
“<…> решительное противоречие этой системы (если позволите, системы уравнений, описывающих героев Улицкой) со всей системой классической русской литературы, с одной стороны, и с действительно почти совсем уж алгебраической системой современной мировой литературы пограничья”.
Борис Межуев. Александр Солженицын и русское Будущее. — “АПН”, 2005, 25 июля <http://ww.apn.ru>.
“<…> мы не находимся в буквальном смысле на „острове”, и для того, чтобы защитить свой град, России нужно крепить вокруг себя пояс лояльных и дружественных, геокультурно родственных, соседних государств. И чтобы добиться этого, нам требуется то же, что когда-то предохранило Америку от мировых катастроф и вывело в конце XX столетия в дамки, — соединение геополитической изоляции с геокультурной экспансией ”.
Михаил Мейлах. Геростраты ХХI века. Наследие поэта-обэриута Александра Введенского не издается 10 лет. И не будет издаваться. — “Московские новости”, 2005, № 26, 8 июня.
Обэриуты, авторское право, право наследования, издательские перипетии.
Александр Мелихов. Закваска экстремизма. — “Новое время”, 2005, № 25-26.
“Террор есть порождение именно культуры, а вовсе не бескультурья”.
“<…> пожалуй, прививка трагического взгляда на мир — единственная мировоззренческая профилактика экстремизма. <…> Но, может быть, эта моя позиция тоже отдает экстремизмом, возлагая на человека непосильную ношу: постоянно принимать решения, заведомо зная, что правильных решений не бывает. Последовательно проведенное трагическое мировоззрение требует вообще исключить из словаря слово „истина”, всюду заменив его словом „предположение”, — это и было бы философским разоружением экстремизма. И тем не менее трагическое мировоззрение, пожалуй, не должно абсолютизировать даже себя самое. Если оно не допускает правоты в споре, уверенности в будущем, но этим делает жизнь совсем уж невыносимой, пожалуй, даже ему следует допускать какие-то разумные дозы утешительных иллюзий, меняя их по мере того, как они начинают подводить слишком близко к пропасти”.
См. также: Александр Мелихов, “Жить с демократией, мечтать об аристократии” — “Дело”, Санкт-Петербург, 2005, 11 июля <http://www.idelo.ru>.
См. также: Александр Мелихов, “Истина хорошо, а счастье лучше” — “Знамя”, 2005, № 6 <http://magazines.russ.ru/znamia>; “Двадцать два” (“22”), Тель-Авив, № 136.
См. также: Александр Мелихов, “В долине блаженных” — “Новый мир”, 2005, № 7.
См. также: Александр Мелихов, “Кто наследует землю?” — “Новый мир”, 2005, № 8.
Евгений Мороз. Коммунизм и еврейская магия. Эпизод истории двадцатых годов. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2005, № 6.
Шестой любавичский ребе Иосиф Ицхак Шнеерсон, искатель тайной мудрости Александр Васильевич Барченко и руководитель спецотдела ОГПУ Глеб Иванович Бокий. А также мимоходом — об Унгерне и Рерихе.
Андрей Морозов. Эвакуация России. — “Спецназ России”, 2005, № 6, июнь <http://www.specnaz.ru>.
“<…> у социальной политики нашего сегодняшнего правительства есть масса общего с распоряжениями нацистской верхушки относительно „восточных территорий””.
Захар Мухин. Великий поэт Бонифаций. Он же Герман Геннадьевич Лукомников. — “Топос”, 2005, 30 июня <http://www.topos.ru>.
“Недавно в одной московской галерее, в Зверевском центре современного искусства, Герман провел беспрецедентную акцию. Ровно сутки он читал стихи. Без антракта. Как это возможно физически, я не понимаю, но за сутки он всего один раз вышел в туалет, на несколько минут. <…> Герман читал с полуночи до полуночи. Читал сидя, стоя, прохаживаясь. Читал на память, с листочка, из ноутбука. За сутки он ничего не съел. Не принципиально. Были приготовлены сок, пирожки, бутерброды, но он так увлекся чтением стихов, что ни к чему не притронулся. <…> В общей сложности литсутки посетили человек 50. Люди слушали, потом шли на работу, возвращались с работы, а Лукомников все читал и читал…”
Андрей Немзер. Большое Собрание. Александр Солженицын заключил договор с издательством “Время”. — “Время новостей”, 2005, № 119, 6 июля <http://www.vremya.ru>.
“Тридцатитомное Собрание сочинений Александра Солженицына будет выпускать в свет издательство „Время” — договор об этом в доме Солженицына в Троице-Лыково подписали автор „Архипелага...” и директор издательства Алла Гладкова. <…> Автор и издательство решили, что первым должно увидеть свет заветное солженицынское повествованье — „Красное Колесо” (2006 — 2007). Такой — внешне неожиданный — выбор обусловлен тремя причинами. Во-первых, „Красное Колесо” знакомо русскому читателю гораздо меньше, чем все прочие художественные создания Солженицына. Печатавшиеся в 1990 — 1991 годах огромными тиражами в разных журналах, его „узлы” по многим причинам не были освоены обществом. <…> Полностью же в Отечестве „повествованье в отмеренных сроках” было выпущено лишь один раз — ныне этот воениздатовский десятитомник середины 90-х затруднительно найти даже у московских букинистов. Во-вторых, именно сейчас в „Красное Колесо” вносятся завершающие штрихи. Книгу о революции (и ее глубинной связи с Первой мировой войной) Солженицын задумал совсем молодым человеком, еще не изведав ни фронта, ни лагеря. Конечно, это была иная книга, но замысел свой (постоянно прирастающий новыми смыслами, мужающий вместе с писателем) будущий автор „Красного Колеса” пронес сквозь войну, тюрьму, ГУЛАГ, годы подпольного писательства и годы великой славы. Лишь исполнив свой долг перед безвинно сгинувшими — написав „Архипелаг...”, он обратился к истории разломного, смутного времени. И работал над „Красным Колесом” (первоначально повествованье предполагалось еще более объемным, охватывающим всю Гражданскую войну) более двадцати лет. Узел, ставший последним, — „Апрель Семнадцатого” (за ним следует конспект исторической части грезившихся прежде книг — „На обрыве повествованья”) — был завершен накануне возвращения Солженицына в Россию. Затем на десять лет работа была отложена — сейчас писатель к ней вернулся. Он решил, что повествованье (особенно третий и четвертый „узлы” — „Март...” и „Апрель Семнадцатого”) должно немного сжать, освободить от „лишних” частных деталей. По словам писателя, сокращения составят пять или чуть больше процентов от всего огромного корпуса. Сейчас правка дошла до последней части „Марта...” — читать же мы будем окончательную редакцию. В-третьих, и это, пожалуй, всего важнее, „Красное Колесо” было жизненно важной книгой в те годы исторического перелома, когда изрядная часть нашей публики великий труд Солженицына не заметила. Но опыт солженицынского постижения истории, ее непостижимой (но постигаемой!) сложности, ее сопричастности высшему не менее важен и сейчас, когда мы вновь начинаем ощущать трагическую непредсказуемость будущего”.
Андрей Немзер. Ее писал не Томас Манн. Переведена английская биография Чехова. — “Время новостей”, 2005, № 129, 20 июля <http://www.vremya.ru>.
“Да, в книге [Дональда] Рейфилда [„Жизнь Антона Чехова”] нет пакостных умолчаний и слащавой подмалевки (как нет, впрочем, и смакования „клубнички”). Да, четко сказано, что детство Чехову выпало отвратительное; что папенька Павел Егорович был человеком весьма неприятным; что отношения с братьями нормам идиллии не соответствовали никогда; что в таганрогской гимназии учили абы как и мальчик учился соответственно; что мещанское начало в душе Чехова легко уживалось с началом богемным; что по борделям он начал ходить гимназистом и предавался этому роду увеселений, сколько хватало сил; что с женщинами зачастую обходился чудовищно (и многим из них это, похоже, нравилось); что легендарная чеховская деликатность перемежалась жуткими эксцессами равнодушия и эгоизма; что Чехов мог годами длить отношения с людьми, которых в грош не ставил, а мог жестоко мстить обидчикам (реальным или мнимым); что он не хотел организовать свою жизнь помимо семьи (той самой, искорежившей детство-отрочество) и постоянно давал деру из тщательно им же обустраиваемого мелиховского дома; что он всегда был окружен приятелями, собутыльниками, коллегами, прихлебателями и постоянно тяготился гостями, коих сам же и зазывал... Да, устранены купюры и предъявлены новые источники. Все так, только непонятно, почему мы должны в результате узреть „совершенно другого, неизвестного до сих пор Чехова”?..”
