Семен Лопато - Ракетная рапсодия
— У тебя там в сумке инструменты в полном наборе?
— Да. Кроме газовых баллонов.
— Это не в счет, расходные материалы. Если б ты не все вернул, я б отбоярился, конечно, но так меньше вопросов будет. И писанины меньше. Ладно.
Коротко махнув рукой, он оживленно взглянул на Сергея.
— Пришли деньги. Уже к вам пришли. Я еще в среду с Андреем разговаривал, деньги уже у вас на счету были. В министерстве, как и обещали, день в день перевели. Когда на высоком уровне схвачено, бюрократизм у них в момент испаряется. Я теперь к вам в понедельник собираюсь, чтобы уже все конкретно обсудить, нам эту работу надо образцово выполнить, чтоб прецедент создать. Если все нормально сделаем, тогда потом наши сами будут о нашем участии просить, в принципе новая ситуация сложиться может.
Вполуха слушая его, Сергей на секунду поднял на него взгляд.
— Про Вадика знаете?
Без паузы Сергачев кивнул.
— Знаю. Еще вчера его привезли. Да, жаль, что так получилось. Хороший парень, давно работал, ну да что теперь его хвалить.
Словно уловив невысказанный вопрос в глазах Сергея, он как бы невзначай, словно обрывая себя, увел взгляд:
— Не беспокойся. О нем позаботятся. Есть кому позаботиться.
— Кто они были?
— Ну кто… Разные люди, разные интересы. Разные страны, между прочим. Что ты хочешь, теперь же только так, каждый за свои интересы сражается, своего никто не упустит. И чужого тоже, кстати. Или ты хочешь, чтобы кто-то ответственность понес?
— А это возможно?
— А за что? Суверенная страна, сами вправе решать, что делать с тем, что на них с неба падает. Главное, что кто-то выгоду усмотрел, а дальше как обычно — кто-то кому-то позвонил, кто-то взял под козырек, а официально, неофициально — это уж второй вопрос, кому заплатить, чтобы исполнили, всегда найдутся. Главное, бесхозным товаром завладеть, а как его продать, они разберутся, слава богу, возможности есть. Ладно, чего в этом копаться, слава богу, дело закрыли, и лезть в это никому не надо. И тебе не надо. Нашим тоже тут все это прикрыть нужно было, тут же не только вы с Вадиком, и другие люди привлекались, и ресурсы, надо было все это шевеление залегендировать и, главное, что с Вадиком случилось, объяснить, он хоть в последние годы другими вещами занимался, но, сам понимаешь, в нашем деле бывших не бывает, мало ли кто какие вопросы задавать будет, все-таки сотрудник погиб. В общем, ход специальный нашли, в прошлом году, когда предыдущий договор с Белоруссией подписывали, там пункт специальный был — об увековечивании памяти войны, ну там, поиски и захоронение павших, доразминирование заминированных территорий — у них же там, в лесах, в болотах, бог знает сколько еще этих мин валяется — в общем, оформили все так, будто вы с Вадиком в дезактивации секретного немецкого объекта в белорусских лесах участвовали — ну там, оперативно-техническая поддержка, разминирование, типа, во исполнение договора спецоперация проводилась с участием их и наших спецслужб, ну и все такое. С белорусской стороной согласовали, там тоже кое-кто это светить не хочет, в общем, оформили все так, что во время разминирования Вадик на немецкой мине подорвался.
— Так у него же пулевое ранение, а не осколочное.
— Не важно, родственники от вскрытия отказались, самого его сегодня утром похоронили, гроб вскрывать уже никто не будет. И чтоб окончательно все зашлифовать, в списки награжденных вас обоих включили, их специально к подписанию договора составляли, за вклад в белорусско-российское сотрудничество, там всякие композиторы, ученые, и от наших спецслужб несколько человек включили, тогда уж точно потом не придерется никто. Ты молодец, что в костюме пришел, еще на награждение успеем, сейчас как раз идет в рамках торжеств, руководство сказало, если успеешь, чтоб обязательно присутствовал, сам понимаешь, тогда все как надо получается: задание выполнил, награду получил, за что — написано, никаких вопросов уже не возникает. Так что готовься, сейчас правительственную награду будешь получать — орден Мужества.
— Чего?
— Мужества.
— А есть такой орден?
— Есть. Я сам не в курсе был, оказывается, есть, им как раз пожарных всяких награждают, спасателей, в общем, за разминирование в самый раз будет. Сейчас мне мои отзвонят, и поедем, я сам тебя отвезу, чтоб уж дело закрыть. Хотя чего ждать, дай-ка я сам позвоню.
Быстро достав мобильник, секунду подождав, он вскинул его к уху:
— Ну что там у вас? Ага. Ага. Ну все, работаем.
Пряча его, он успокоено повернулся к Сергею.
— Уже активировали. От удара компаунд раскололся, на одной из плат несколько дорожек лопнуло, уже заменили, сейчас диагносцируют. Ну все, тогда пошли, я тебя сейчас в центр заброшу, потом дальше поеду, мне еще в несколько мест успеть надо. Паспорт у тебя с собой?
— С собой.
— А то там по спискам пускают. Давай пошли.
Поднявшись, они пошли мимо стены склада; глядя на бесконечно тянувшуюся мимо серую кирпичную кладку, машинально-бессмысленно Сергей повернулся к Сергачеву.
— А вручать кто будет — президент?
— Нет, они сейчас оба на торжествах, пониже кто-то. Тебе это так важно, что ли. Там увидишь. Так, вон моя стоит, неудобно поставил, ладно, выберемся как-нибудь.
Вырулив со служебной стоянки, сквозь те же посты выехав в переулок, сквозь те же извилистые улочки они выбрались на проспект. Разгоняясь в сторону центра, Сергачев на секунду повернулся к Сергею:
— Только когда получать будешь, смотри, не забудь сказать «служу Отечеству». Я тут в прошлом году юбилейную медаль получал, нас специально наставляли, а то ляпнет кто-нибудь сдуру про Советский Союз, или, того хуже, «спасибо», потом неприятностей не оберешься. Да, и вот эту штуку возьми.
Вынув из внутреннего кармана, он протянул Сергею продолговатый незаклеенный конверт с глянцевой открыткой-приглашением.
— На-ка, смотри, уже перекрыли.
Резко затормозив, показав пропуск милиционерам, загородившим проспект, мимо сине-полосатых милицейских машин, мимо витрин закрытых магазинов, по пустому проспекту повернув налево, въехав в тень старых зданий и узких улочек, он повернул несколько раз; петляя, в объезд запрещающих знаков, доехав до кордона, дальше которого нельзя уже было ехать на машине, затормозив, оглянувшись назад, ища пути отхода, быстро переключив рычаг, он повернулся к Сергею.
— Ну все, тут только со спецномерами, это уже не милиция, это фуражки, они и меня захомутать могут. Ну, вон вход, до понедельника, пока.
Выйдя из машина, проводив взглядом Сергачева, развернувшегося и скрывшегося за углом, подойдя к кордону и показав документы, под хрипение раций за спиной, Сергей сделал несколько шагов по залитому солнцем асфальту; увидев впереди здание с колоннами, знакомое ему по детским новогодним елкам, подойдя к кордону охранников у входа, он отдал им паспорт и приглашение; стоя рядом с офицером, нашедшим его имя в списке и что-то передавшим по рации, он дождался, пока торопливо подошедший крепкого сложения человек в сером костюме с идеальным пробором в седеющих волосах, еще раз внимательно просмотрев его паспорт, окинув его быстрым настороженным взглядом, с выражением какой-то требовательной почтительности позвал его за собой; поднявшись за ним по широким ступеням, через массивные двери Сергей зашел в здание; пройдя холлом с циркулировавшими по нему охранниками, но парадной мраморной лестнице они поднялись на второй этаж; зайдя в раззолоченный зал, повинуясь сопровождающему, сделавшему ему знак остановиться и внезапно куда-то исчезнувшему, он встал; оглядывая помещение, внезапно заметив идущую в его сторону женщину в скромном шерстяном костюме, кажется работавшую в институтской бухгалтерии, невольно удивившись, откуда она взялась здесь, машинально он поздоровался с ней; проходя мимо, она вежливо ответила ему; секунду спустя он понял, что это была известная ему по программам новостей женщина — крайне левый депутат Государственной думы. Зал был почти пуст, все основное, видимо, происходило за огромными, в два человеческих роста, дверями в дальнем его конце; немногие люди, все парадно одетые, прохаживались по нему, словно чего-то ожидая; справа у стены возились телевизионщики, под лучами осветительных приборов давал интервью один из лидеров коммунистической партии. Быстро подошедший человек в костюме снова сделал ему знак следовать за ним; подойдя к дверям, полуобернувшись, жестом он вновь остановил его, после этого внезапно произнеся несколько фраз; повернувшись, Сергей впервые заметил тянущийся у него из уха крученый провод наушника. Из-за дверей послышались аплодисменты; встрепенувшись, что-то услышав в наушнике, человек, порывисто повернувшись к Сергею, почти подтолкнув его вперед, быстро открыл перед ним неожиданно легко подавшуюся половину двери.
