Дмитрий Вересов - Книга перемен
— Инна, время другое. И не дурдом это, а дорогущий частный образовательный пансион. К тому же ты так себя ведешь, что. Ребенку все твои гулянки наблюдать на пользу, что ли?
— Ему не на пользу находиться среди чужих и видеть мать только на каникулах. А гулянки мои. Ну да, гадость. И все равно мне лучше, чем тебе с твоими «клоунами» и грудастыми безмозглыми куклами в сауне. Так? Отпустил бы ты нас, Олежка. Мы же из прошлой жизни. Мы там остались, как рыбки в море. А ты нас из глубины тянешь на пляжный песочек, на солнышко. Чтобы осчастливить?
Окончательный разрыв, развод был, конечно же, неизбежен. Но Олег все медлил, хватался за соломинку, за истончившуюся до прозрачной, почти невидимой шелковинки прошлую любовь. Да и не любовь уже давно, а тоненькое волоконце ностальгии и благодарности, остывшей за годы и годы, проведенные врозь.
* * *Известие о попытке ограбления склада фирмы застало Олега в адвокатской конторе, где для него подготавливали документы о расторжении брака. Некто Кучинский, отвечавший за охрану филиала «Мериклы», позвонил по сотовому, сообщил о неудавшемся ограблении, попытка которого была сделана уже дней десять назад, во время пребывания Олега на отдыхе в Испании. Кучинский попросил о встрече в связи с особыми обстоятельствами, касавшимися личности одного из преступников, сбежавшего из-под стражи.
— Да наплевать мне на его личность, — возмутился Олег. — Я так понял, что вынести ничего не удалось, а систему сигнализации уже сменили?
— Сменили, Олег Михайлович. Тут же и сменили, и поругались с поставщиками этой самой безотказной системы. Ее, как оказалось, обесточить — раз плюнуть. Очень даже просто на самом деле. Но догадаться об этом не каждый смог бы, а только исключительно хорошо разбирающийся человек. И остроумный, я бы сказал. Если бы не его напарник, который нашумел, из склада много чего вынесли бы ценного, я думаю, и никто бы ничего не услышал. Так вот я об этом, который сбежал. Я бы не настаивал на встрече, Олег Михайлович, но. Еще раз повторю: дело в том, кем оказался… э-э-э… взломщик. Никак не могу назвать его имя по телефону, но оно вам, я абсолютно уверен, знакомо. И было бы непростительно скрыть его от вас.
Олег чертыхнулся недовольно и назначил встречу настырному охранителю, а когда узнал имя, чуть было не казнил Кучинского, как в старину казнили гонца, принесшего дурную весть. Известие о том, что грабителем оказался не кто иной, как Франик, взорвало Олега. Какая там буря в душе! Все вранье про бурю. Никакой такой душевной бури и не замечаешь, не до нее вовсе, если мозг вдруг оказывается на месте желудка, а сердце бьется там, где раньше была скорее всего печень или — кто ее знает? — селезенка, а голова пуста, как мыльный пузырь, и в глазах — едкая, щипучая мыльная радуга.
Олег и сам не помнил, как оказался на Васильевском перед дверью квартиры родителей, как на лестничной площадке сгоряча двинул плечом казенного вида пустоглазого и жесткоротого, будто черепаха, субъекта, как заколотил в дверь, забыв о том, что существует звонок.
Аврора Францевна на кухне выронила пузырек со смесью валерьянки и пустырника и выдохнула:
— Олежка. Ключ потерял.
— Аврорушка, что с тобой? — не на шутку встревожился Михаил Александрович, который последние несколько дней маятно таскался по квартире вслед за женой — куда она, туда и он, как хвост. — Аврорушка, капелек?
— Миша, да открывай же! Это Олег! Он в детстве вечно ключ терял и колотил вот так, как сейчас.
— Аврорушка. — еще больше испугался за жену Михаил Александрович. — Может, «неотложку»?
— Я не сошла еще с ума, Миша! — выпрямилась Аврора Францевна. — Может быть, скоро сойду, но еще не сошла! Я сама открою.
Она, красиво поседевшая, худенькая и немного потерявшая в росте, бросилась к входной двери, распахнула настежь и — не могла не обнять его вопреки всем обидам, почему-то не тающим со временем, как не тает вечная мерзлота.
— Ты совсем на Гром-камень стал похож, — оглядела она Олега. — Окаменевшая волна. На тебя конный памятник можно ставить — вполне выдержишь.
— А?..
— У нас горе, Олежка.
— Франик. Я только что узнал.
— Тебя тоже преследуют?
— Преследуют? Кто? За что?
— Эти, — кивнула в сторону двери Аврора Францевна. — Звонят, следят, караулят, проходу не дают. Подайте им Франика. А где я им Франика возьму? Я ничего о нем не знаю с той самой ночи.
— Мама, не плачь. Он объявится рано или поздно. А эти… преследования я прекращу. Это совсем легко. Он же на склад моей собственной фирмы влез. Я просто откажусь от всех этих расследований-преследований, в конце концов, ничего же со склада не пропало, а если они там сильно принципиальные, то задействую кое-какие связи. Без проблем.
— Один сын, значит, в бандиты вышел, — появился в прихожей Михаил Александрович, — а второй вором стал. А третьему до нас дела нет, живет себе в своем Израиле, самый умный.
— Папа. Кто бандит? — искренне изумился Олег. — В смысле, я? Чушь какая-то.
— Деньги и связи сейчас только у бандитов. А мы два года жили на ворованное. Нас тоже ворами сделали.
— Франик нас два года содержал, Олежка, — объяснила Аврора, — два самых тяжелых года. Мы не знали, что он ворует. Это он нас так берег.
— Мама, ты не беспокойся о деньгах. Я сейчас вполне могу вас обеспечить. Запросто.
— Не хватало еще! — рявкнул Михаил Александрович и отвернулся. Немного помедлил, словно желая что-то добавить, но промолчал, снова ушел на кухню и загремел стулом и чайником.
— Он не примет помощи, Олежка. Но если ты отвадишь этих, будет уже хорошо. Мы почти не спим из-за них.
— Отважу. И я пойду, мама. А Франик объявится, никуда он не денется, паршивец такой. Отцу., наилучшие пожелания. Будь здорова, мамочка. Мои телефоны — вот, на карточке.
И Олег, резко развернувшись, вышел, так и не поняв, что они с отцом не прощают друг другу своих же собственных ошибок. Он и не заметил, что из неосвещенного коридорного тоннеля на него с испугом, тревогой и неизвестно откуда взявшейся надеждой смотрит зареванная, исхудавшая от невзгод и переживаний Светочка.
* * *Как ни странно, после неожиданного визита Олега Михаил Александрович воспрянул духом, подтянулся, обзвонил кое-каких знакомых и объявил, что возвращается на работу, что его берут на полставки в Метрострой, на Выборгскую линию, кем-то вроде смотрителя или консультанта-координатора работы смотрителей — из его объяснений Аврора Францевна, вся ушедшая в заботы об Анечке, мало что поняла. Поняла лишь то, что Михаил Александрович теперь часто не будет ночевать дома, так как его новая должность предполагает и ночные дежурства.
