Татьяна Соломатина - Коммуна, или Студенческий роман
То, что Глеб «плавал», и то, что Полина не испытывала к нему той самой единственной любви, давало ей право ничего не менять в своей жизни. Она продолжала изредка встречаться с Сергеем, что починил ей такую когда-то любимую турецкую сумку. Он был очень мил, галантен и остроумен. И где-то же надо было выгуливать то новые джинсы стрейч (ни у кого на курсе!), то новые ботинки. Да и вообще, судя по всему, формат «встречи с мужчиной» нравился Полине куда больше, чем – «с мужчиной под одной крышей». Весь такой холёно-лощёный Глеб после свадьбы начал при Полине, простите, пукать. Её это даже как-то шокировало. А его шокировало то, что её это шокировало. В её представлении испускать газы можно было только в специально отведенных для этого местах. Ну, или детям и животным. Но чтобы взрослый красивый мужик, которому так идёт эта белая с золотом форма, вот так вот запросто, сидя на диване перед телевизором, в очках и с очередной газетой, взял да и громко испортил воздух?!. Нет. Это никак не помещалось в сознании. Хотя не в императорских покоях выросла. А в обычной квартире обычного дома в обычной семье. Ненормальная! Да, люди пукают, сморкаются, и вообще, когда они живут под одной крышей – всё можно! Или вот, например, её ужасно смущало то, что опять-таки ни капельки не смущало Глеба, – заниматься любовью во время тех самых пресловутых месячных. Как-то раз он, пришедши из рейса, тут же вознамерился потащить молодую жёнушку в спальню.
– Глеб! Мне сейчас нельзя! – смутившись, сказала Полина.
– Почему это?
– Ну, у меня эти… Ну то, что у женщин раз в месяц…
– Ну и что?! – искренне удивился он. – И кому и когда это мешало? Ты вроде как и не студентка медицинского института! Жена ты мне или не жена?
Жена-то жена, да только всё удовольствие было испорчено мыслями о… как бы сказать поинтеллигентнее… о некрасивости происходящего. Хотя и полотенце роскошное махровое он постелил («Ой, а вдруг не отстирается?!»), и ласков, и заботлив был, как обычно. Но Поле было неловко.
«Похоже, мои родители жили как-то совсем иначе! И из меня сделали законченную ханжу. У нас в доме никто никогда и ни при ком шумно не испускал газы. Никто и никогда не знал, какой у мамы или, там, у меня день цикла… И… И наверное, надо или очень сильно любить, или очень сильно не любить друг друга, чтобы всё это делать. Или не делать. Ерунда какая-то! Это же одно и то же, да?.. Ты просто идиотка, Полина!»
Кстати, об этих дурацких газах. Не совсем о них. Точнее – и о них, и о прочих газах бытия.
Полина дружба с Вольшей возобновилась. Когда Ольга решила, что Кирилл Змеевик достаточно прикипел к ней (или к тем возможностям, каковые бы возникли для мальчика из Житомира, женись он на ней), она как-то заявилась к Полине в гости с, собственно, Кириллом, Второй Ольгой – Селиверстовой – и Нилой Кот. В комнату коммунальной квартиры. Поля зла ни на кого и никогда долго не держала – и потому искренне обрадовалась гостям, и как раз один из пакетов Глеба ещё не успели сожрать собратья-соседи. И вот посреди воссоединительного чаепития тот самый Кирилл вскакивает и делает: «Бах! Бах!!!» – как мальчишки после кинотеатра, изображающие «А тут он его – бздыщ-тыдыщ!».
– Ой, это Кирюша пукнул! – умиляясь, сказала Первая Ольга.
Полина покраснела, не зная, как реагировать на подобное поведение. Как-то иначе ей представлялись правила этикета. Даже самые демократичные.
– Э-э-э… – только и проблеяла она. Вторая Ольга и Нила вообще никак не среагировали.
– А чо такого? – удивился Кирилл, глядя на Полину. – Вот в Германии все за столом пердят – и ничо!
– А ты там был? – уточнила Полина.
– Нет. Но там все пердят.
«Странное приобретение! – хмыкнула Поля про себя. – Да-да, достоин страстной любви! Сразу видно! Неужели же Ольга ничего не замечает? Или любовь таки слепа?»
Чем ближе она знакомилась с мужчиной мечты своей подруги, тем больше и больше удивлялась. Ну, высокий. Ну, крепкий. Ну, занимается борьбой и даже не то кандидат в мастера спорта, не то уже мастер. Что правда, мешковат, как все борцы. Вроде не урод, и даже симпатичный, но… Нос уточкой, глаза – хитро-мерзкие. А уж общее образование и воспитание… Плюнуть некуда, что называется.
– Знаешь, я думала, что когда в паре кто-то лучше, то тот, кто хуже, всегда подтягивается до уровня лучшего. А вот смотрю на Вольшу со Змеевиком и понимаю, что она опустилась до его уровня. Не сегодня-завтра начнёт утирать нос рукавом, чавкать и ругаться матом где ни попадя, – как-то поделилась Полина своими наблюдениями с Примусом.
– Детка! Это ж чистая алгебра! Плюс на минус даёт что? Вот то-то и оно!
Вольша и её возлюбленный были приглашены на Полину свадьбу. Поля очень боялась, что Кирилл ляпнет какую-нибудь из своих дубовых фирменных шуточек а-ля: «У меня есть английский тост: дауайте уыпьем!» Но посреди профессорско-преподавательского и плавсоставов он вдруг оказался таким милым пусей, подобострастно заглядывающим доцентам в глаза, передающим профессорам тарелочки и услужливым бесом рассыпающимся перед Глебом, что Полине он опротивел окончательно.
– Нет, она что, и вправду ничего не замечает?! Это же не мужик, а какая-то дрянь! – взывала Полина к Примусу.
– Да. Она ничего не замечает. Каждая отрыжка любимого для неё – дыхание бога! И не вздумай открывать ей глаза! – строго предупредил Примус.
«Раскрыть глаза» всё равно пришлось. Ничего хорошего из этого не вышло, но и промолчать Полина не могла.
Как-то весной Ольга Вольша поехала – ни много ни мало! – в Японию. Общество советско-японской дружбы, да. Ольга вслед за отцом учила японский язык и по программе «Одесса – Йокогама – города-побратимы» получила возможность (через профсоюзную организацию)… Ну да не важно. Поехала и поехала. Она уже была официальной невестой Змеевика, и после летней сессии третьего курса они должны были пожениться.
И вот в один прекрасный весенний субботний день в дверь квартиры Глеба раздался звонок. Полина открыла и увидала на пороге Кирилла.
– Э-э-э… – кажется, подобное обращение с этим типом нечаянно вошло в привычку. Ну, или было наиболее уместным. А что ещё скажешь!
– Привет! – жизнерадостно сказал Кирилл. – Жрать хочется, аж живот сводит! Не покормишь друга?
Первым движением было спросить, мол, а чего же ты к будущему тестю не пошёл? Или сам себе горшочек каши и банку консервов не раздобыл? Но отказать жениху подруги в тарелке еды? Моветон. Не так поймут и вообще осудят.
– Заходи. У меня особых разносолов в виде первого, второго и компота не водится. Когда Глеба нет, я не готовлю. Так что, что видишь в холодильнике – то и твоё.
