Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2007)
Павел Руднев. Торможение театра. — “Взгляд”, 2007, 5 августа <http://www.vz.ru>.
“Возможностей ухода из театра слишком много — это синтетическое искусство. Сегодня повсеместно наблюдается отток драматургов в сценарный цех, театральных артистов — в сериалы, режиссеров — в рекламу. Отчаявшихся людей переманивают, перекупают — мы в свободном рынке, где театр — наименее доходная сфера деятельности. В российском театральном кругу всегда гордились формулировкой „Я больше ничего не умею делать, кроме как заниматься театром”. Сегодня есть время задуматься, так ли уж это хорошо и безупречно звучит, если театром остаются заниматься те, кто больше нигде не пригодился. Дети уходят. Уходят дети. Не хотят вам мешать”.
Русская философия всегда религиозна. Но сегодня она располагается в лакуне между славянофилами и Деррида. Беседу вела Василина Орлова. — “Московские новости”, 2007, № 30, 3 августа.
Говорит профессор, заместитель заведующего кафедрой антропологии философского факультета МГУ Федор Гиренок: “Место философии — в ложбинке между „событием” и „смыслом”, причем это два вечно враждующих основания, ненавидящих друг друга, ведущих войну. Где появляется смысл, там нарушается событийный порядок. Смысл — это прерывание порядка, возмущение глади. И наоборот, там, где есть тихая гавань смыслов, событие нарушает их спокойный дрейф. Где появляется событие, там нет смысла. Событие можно фиксировать по тому, что ты говоришь: „Я ничего не понимаю”. Значит, где-то рядом события — либо прошли, либо надвигаются”.
Екатерина Сальникова. Души меньше — анимы больше. — “Взгляд”, 2007, 19 августа <http://www.vz.ru>.
“Принята концепция, что нарастающий вал анимации в XXI веке обслуживает потребности взрослых, в которых осталось много нереализованной детскости. Это очень трогательная и потому удобная интерпретация про поколение „кидалтов” (kids + adult). И доля истины в ней, конечно, имеется. <…> Но за пределами кидалтского стиля есть и другая истина. Уже не трогательная и поэтому совершенно никому не нужная, не удобная, компактно в мозгах не укладывающаяся. И состоит она в том, что стартующий бум анимации является ответом психики на неправду — в формах документального, достоверного, натуралистического, фактурно-убедительного экранного мира. Любовь взрослых к мультяшкам — реакция на упразднение самой попытки объективности или хотя бы фиксации границы между миром вымышленным и миром действительным, достоверным, не подвергавшимся виртуализации. <...> То, что взрослые хотят вернуться в детство, — это как-то абстрактно звучит. Да не хотят они туда обратно. Но, столкнувшись с двойной усложненностью жизни и повсеместных визуальных образов жизни, они хотят в чем-то обрести ясность. И знать, что вот этот домик нарисован <…>”.
Роман Сенчин. Не стать насекомым. Эссе. — “Органон”, 2007, 13 августа <http://organon.cih.ru>.
“И, кажется, благоприятный момент упущен. После череды громких дебютов двадцатилетние или замолчали, или, что хуже, стали писать традиционно. <…> Это обычное явление — привыкание к жизни. Люди, из поколения в поколение, проходят период бунта, а затем становятся теми, против кого направлен бунт следующих. Да, явление обычно, хотя шлифование сегодняшних двадцатилетних (пока еще — двадцатилетних) особенно тревожно. Из поколения потенциальных борцов делают первое поколение идеально дисциплинированных работников каптруда. Они не склонны к водке, разгильдяйству, депрессиям, в отличие от рожденных в вялые, застойные 70-е; они умнее, восприимчивее к новому — да, они будут отлично исполнять возложенные на них обязанности…”
Александр Сокуров. [Интервью] Беседу вел Евгений Гусятинский. — “The New Times” (“Новое время”), 2007, № 26, 6 августа.
“Я считаю, что великим режиссером является Кира Муратова — это грандиозный художник. Для меня она фигура номер один в современном кино. С ней никого нельзя сопоставить. Это режиссер бергмановского масштаба. Какое-то время мне казалось, что очень серьезной фигурой является Ларс фон Триер, но сейчас я поостыл к нему, мне так уже не кажется”.
Алексей Татаринов. Два образа. Вадим Кожинов и Сергей Аверинцев в современной христианской философии. — “День литературы”, 2007, № 8, август.
“Общее значение трудов Кожинова и Аверинцева мы видим в противостоянии новому фарисейству, которое вполне может появиться как класс в ближайшее время. Что это за новое фарисейство? Да оно во все времена сохраняет свои устойчивые признаки, стремясь прежде всего держать власть, ясно видеть врага, осуждать его за несоблюдение закона, сообщая всем, что спасает буква и ритуал, что человек создан для субботы, а никак не наоборот. Фарисейская религиозность далека от спокойной христианской ортодоксии, потому что ей — и это, конечно, парадокс — нет дела до религиозности. Значительно важнее системность и управляемость, масштаб и форма, поэтому поэтика христианства, предполагающая свободное богословие и его встречу с филологией и философией, здесь не приветствуется. Фарисейство — культура и способ существования духовных менеджеров, всегда опасливо взирающих на герменевтику, потому что менеджер (он же подчас управляющий чиновник) стремится к предсказуемой власти, но отнюдь не к истине”.
Дмитрий Ульянов. Анализируй Маркса! Статья первая. — “АПН”, 2007, 7 августа <http://www.apn.ru>.
“Победы на эстетическом и символическом поле только кажутся позитивными, на деле же они способствуют превращению левых и всего левого движения в меньшинство „особых художников”, хотя и способных выторговывать некоторые права и льготы для себя, но только за счет убиения себя как серьезного политического игрока. Безусловно, для разного рода поэтов и писателей левацкого толка именно подобное состояние „коммунизма в резервации особого режима в буржуазном мире” со всеми полученными от этого пенсиями и премиями и составляет „голубую мечту”. Но превращение служения творческой интеллигенции благу Революции в работу Революции на благо творческой интеллигенции нельзя назвать ни „левым” проектом, ни „марксистским”, ни „приближающим победу пролетариата”…”
Андрей Фурсов. Прощальный поклон капитализма. — “АПН”, 2007, 14 и 17 августа <http://www.apn.ru>.
“Кризис, в который вполз позднекапиталистический мир (для нас, подобно язычникам, страдающим от язв христианства, этот позднекапиталистический кризис начался крушением советского антикапитализма), носит объективный и естественный характер. Реальная задача — пройти его с минимальными потерями и как можно быстрее, не дав ему растянуться на тысячелетия, а сократив до полутора-двух веков.
Вспоминается азимовская „Академия” („Foundation”), где согласно математику Селдону, крушения галактической империи, в силу его объективного характера, невозможно было избежать, но можно было сократить кризисные „темные века” с тридцати тысяч лет до одной. Конечно, фантастика — это фантастика, а реальность — это реальность, но в нашей жизни они тесно переплетаются — и чем дальше, тем больше.
Достаточное условие выхода из кризиса — властная воля принципиально новой мировой (для начала — хотя бы страновой, но с мировым, а не провинциально местечковым замахом) элиты, „заточенной” именно под коллективное прохождение кризиса. Кто-то скажет: появление такой элиты — фантастика. А появление сталинской элиты в 1930-е годы как единственного средства суверенного выживания России и русских в мире хищников ХХ в. — это не фантастика?”
Борис Херсонский. Простые вещи (поэзия сегодня). — “Топос”, 2007, 31 июля <http://topos.ru>.
“Положение поэзии в современном постсоветском мире, включая эмигрантские анклавы, боюсь, никому не нравится, а самим поэтам — прежде всего, хотя по разным причинам. Когда-то была статья „Театр в отсутствие любви и смерти”, жаль, не могу вспомнить автора. Название можно перефразировать иначе: „Поэзия в отсутствие читателя, редактора, критика и (что важно) корректора”. Вакуум порождает безграничную свободу в эксперименте, игре. Из этой игры рождается иногда нечто вполне толковое. Я как-то писал (не я один), что общий уровень стихосложения сейчас скорее выше, чем в тех же шестидесятых, включая и диссидентскую лирику. Выше и „разброс по средней”. Мне, человеку, как бы сказать, зрелому, нынешний литпроцесс очень интересен, хотя и радует далеко не всегда. В вакууме очень легко двигаться — никакого сопротивления среды. Но невозможно дышать”.
