Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2004)
Гжегош Пшебинда. Россия в преддверии Страшного суда. — “Новая Польша”, Варшава, 2004, № 1 (49), январь <http://www.novpol.ru>.
“Анджей де Лазари в послесловии к [польскому изданию] „Энциклопедии русской души” [Виктора Ерофеева] обращает внимание на сходство энциклопедических фрагментов данного произведения с „Философическим письмом” Чаадаева 1829 года”.
“Надо признать, на сей раз Ерофеев не очень-то способствовал умножению богатства русской речи”.
См. также: “Именно Бердяев приучил меня к русской философии. Потому что он такой „плодовитый кролик” русской публицистической и журналистской философии, которая доступна очень молодому человеку, и я с первого курса им заболел. <…> Привкус этой философии до сих пор ощущается в моем, скажем так, творческом сознании”, — отвечает Виктор Ерофеев на юбилейную бердяевскую анкету ( “НГ Ex libris”, 2004, № 10, 18 марта <http://exlibris.ng.ru> ).
Вячеслав Пьецух. Баллада о блудном сыне. — “Вестник Европы”, 2003, № 10.
“<…> люди бывают людьми по преимуществу в детстве и старости, а пространство времени между ними, то есть собственно жизнь, — это более или менее несчастье, репродуктивный период, связанный со многими бессмысленными мучениями, которые написаны на роду”.
См. также повесть Вячеслава Пьецуха “В предчувствии октября” — “Октябрь”, 2004, № 3 <http://magazines.russ.ru/October>.
Станислав Рассадин. Недочитанный Пушкин. — “Новая газета”, 2004, № 13, 26 февраля <http://www.novayagazeta.ru>.
“Как бы уродлива ни была доставшаяся нам реальность, как ни бессмысленно жестока власть и покорен „электорат”, надобно жить, веря в возможность... не обретения гармонии — нет, что недоступно, то недоступно, но в возможность обрести и не уступить свободу и самостоятельность сознания. Жить, не продолжая — куда нам! — так хотя бы дочитывая Пушкина”.
Евгений Рейн. Свидетели обвинения не знали, о ком идет речь. — “Известия”, 2004, № 29, 18 февраля <http://www.izvestia.ru>.
18 февраля 1964 года начался суд над Иосифом Бродским. “Известия” посвящают этой дате целый разворот (страницы подготовил Алексей Филиппов), основу которого составляют две мемуарные беседы. Вспоминает Евгений Рейн: “К Бродскому в деревне относились замечательно. Крестьяне совершенно не понимали, за что его сослали. Они приходили к нему, он выдавал им лекарства... Его приписали к совхозу, но работа была не ахти какая: каждый день он часа два что-то делал, потом возвращался, и мы обедали. Хозяйством [в ссылке] Иосиф заниматься не хотел. У него была огромная банка югославской ветчины, и он, закатав рукав, вытаскивал полную горсть мяса и ел, запивая ледяной водой из бочки. Я пытался протестовать: „Вот супчик, давай поедим тушенки с картошкой...” Бродский отвечал: „Я не хочу привыкать к этой жизни. Я не сдался”…”
Здесь же — вспоминает Виктор Голышев (“Он жил за стенкой и гудел”): “У него одно замечательное свойство было — он почти по любому вопросу знал, как правильно. Но это у него на всю жизнь осталось. — Он и в самом деле знал, как правильно? — По-моему, да. А так никаких странностей у него не было — если не считать того, что он гудел: „Ду-ду-ду-ду...” <…> Бродский типичный человек моего поколения. <…> Отношение к тому, что тебя окружает, было примерно одинаковое у всех цивилизованных людей. Некоторый космополитизм, американомания и англомания — тоже вполне характерная черта. В смысле умственной энергии он другой человек. В отношении вкусов — нет; его классицизм развивался постепенно, он сперва классицистом и стоиком не был. Первые его стишки вообще похожи на Слуцкого. А в смысле вкусов целая кодла была: и Марамзин, и Довлатов, и Валера Попов. Рейн с Найманом менее заражены этим делом, но все равно они на Запад смотрели. Бродский выламывался из общего ряда только за счет способностей и некоторой непреклонности. Он знал, как правильно: двойственности в его литературных и политических оценках не было. Была эмоциональная двойственность — он бесился из-за бабы”.
Здесь же — неизвестные стихотворные письма Иосифа Бродского, адресованные Виктору Голышеву. Цитирую: “<...> Считаю для себя лафой / писать онегинской строфой. / Итак, со мною приключился / инфаркт. Но, честно говоря, / здесь явно виноваты числа: / 13-е декабря / пришлось в тот раз на понедельник. / Пришлось надеть казенный тельник / и проваляться двадцать дней / в Сверхгороде в больничке. В ней / валяясь, прочитал я „Иды”. / Что было в жилу: я сейчас / преподаю весь этот джаз…” (1977).
См. также: Александр Черкасов, “Изгнанные правды ради… К 40-летию осуждения Иосифа Бродского” — “ПОЛИТ.РУ”, 2004, 14 марта <http://www.polit.ru/publicism/culture>.
Михаил Ремизов. Инженеры социального пространства. — “Русский Журнал”, 2004, 27 февраля <http://www.russ.ru/politics>.
Выступление на “круглом столе” (НИГ) на тему “Кадровая революция”: “<…> противоречие состоит в том, что „стабилизация” пробуждает активные элементы общества, но одновременно разом захлопывает перед ними двери „наверх”, закупоривает элиту. <…> самое главное — чтобы рамка сетевой элиты не уходила куда-то в анонимное мировое правительство, а замыкалась здесь, в суверенном национальном государстве”.
Александр Родионов. Война молдаван за картонную коробку. — “Искусство кино”, 2004, № 2.
Театр. doc: “В основе спектакля — подлинная криминальная история, рассказанная драматургу Александру Родионову начальником одного из московских отделений милиции”.
Владимир Рудинский. “Новый мир” за 2003 год. — “Наша страна”. Орган русской монархической мысли. Буэнос-Айрес, 2004, № 2743, 24 января.
“Под заглавием „Книга о жизни” [2003, № 3] А. Василевская рассказывает о своей работе медицинской сестрой на Ленинградском фронте во время Второй мировой войны. Труд, конечно, святой; и то, как она себя приносила в жертву, трогает до глубины души. Но горько, что все это служило черному делу большевизма, которое несло рабство и уничтожение не только по несчастной России, но и далеко за ее пределы”.
“В романе А. Азольского „Глаша” [2003, № 4] дается совершенно ложная интерпретация исторических событий переворота в Индонезии (которая прямо не названа, но явно подразумевается), когда здоровые национальные силы, опираясь на армию, разгромили коммунистический заговор (строившийся при активном участии многочисленных в данной стране китайцев). Это был редкий в нашем веке случай, когда добро восторжествовало надо злом, когда победило безусловно правое дело, посрамив темные, преступные козни”.
“Душа отдыхает на милом коротком рассказике А. Волоса „Путевка на целину” [2003, № 5], о молодых супругах, которым любовь помогает переносить трудности. Это — единственная вещь, ради которой номер стоит читать”.
“Не можем согласиться с рецензиями Д. Быкова. Жалеть о расстрелянном журналисте М. Кольцове, человеке насквозь бессовестном, мы не в состоянии. Любить Хемингуэя тоже не можем. Оба, за то, что писали о гражданской войне в Испании, заслуживали стенки (которую Кольцов и получил: туда ему и дорога!)”.
Денис Савельев. Константин Воробьев. Несвоевременное. — “Топос”, 2004, 5 марта <http://www.topos.ru>.
“В Божественный замысел несомненно вкралась досадная ошибка. Человек одновременно может быть и плохим, и хорошим — и это есть нехорошо. Человек, творящий зло, — это, несомненно, тот же самый человек, который делает добро. Адольф Шикельгрубер действительно любил Еву. И в его любви тоже есть нечто, что его оправдывает. И это невыносимо”.
“Свобода человека, свобода общества, свобода творчества”. К 130-летию со дня рождения Николая Бердяева. — “НГ Ex libris”, 2004, № 10, 18 марта.
Говорит Дмитрий Галковский: “На мой взгляд, значение Бердяева в отечественной культуре заключается в доведении до саморазоблачительного гротеска шовинистической клеветы о „национальной идее”: будто бы русские люди — это узколобые идиоты, одержимые какой-то параноидальной „идеей”, не важно, со знаком плюс или минус”.
Говорит Валерий Подорога: “Философия Бердяева не современна, а мемориальна, скорее объект исследования, чем поучения. Правда, часть нашей культурной элиты с удовольствием цитирует Бердяева, делая из него мудреца на все времена. Вероятно, это и влияет на „чрезмерный интерес” к философу”.
