Дмитрий Вересов - Огнем и водой
– Это полукровки. Плоды противоестественной связи! – щелкнул языком Переплет и наполнил их бокалы вином. – Пейте! Прямиком из лучших французских погребов. Все для старых друзей.
Марков видел, что и сам Акентьев пил, и пил много, но, похоже, алкоголь не оказывал на него никакого влияния. Про себя он не мог сказать того же самого.
– Ну хорошо, – сказал он, безуспешно пытаясь собраться с мыслями. – Что же мы будем с ними делать?!
– О, все в наших руках, – сказал Переплет. – Все дело в ритуалах.
– Прошу прощения?!
– Советую мне довериться, – Переплет придвинулся ближе, любуясь игрой света в бокале, – как бывшему специалисту по ритуальным услугам. То, что делаешь ты на сцене, – ритуал. Именно поэтому я подарил тебе этот театр! Мы сейчас остро нуждаемся в ритуалах, Кирилл!
– Мы?!
– Город, – пояснил Акентьев. – Город нуждается в нас! А мы в нем!
Марков подумал про себя, что если Александр собирается и в политике выражаться столь же загадочно, то ничего хорошего его там не ждет. А с другой стороны, может, так и надо.
– Так что ты говорил о ритуалах?! – заинтересовался Марков.
– Со временем ты все сам поймешь! – сказал Переплет. – Впрочем, это на самом деле не имеет значения. Все мы исполняем свое предназначение, неважно – понимаем это или нет!
Он вышел прогуляться перед сном – просто пройтись по дому. Коридоры поместья были пусты. В кабинете Переплета (Кирилл видел его окно в другом крыле здания) горел свет – он пробивался узкой, как лезвие, полоской между сомкнутых штор. «Вождь за работой», – печально усмехнулся Марков. Переплет располагал всеми шансами выйти в дамки.
Страшно быть под началом такого человека. Марков особенно отчетливо стал это понимать после того, как приехал сюда. В самом доме, в его искаженных пропорциях и интерьерах словно отразилась душа хозяина. А в душе его господствовала тьма. Марков интуитивно чувствовал это, но всякий раз, оказываясь рядом с Переплетом, невольно подпадал под его влияние. Как когда-то давно, еще в школьные годы.
Освещение было холодным; окна в коридорах были больше похожи на бойницы средневековых замков, они пропускали мало света, некоторые были застеклены витражами, где преобладали синий и зеленый цвета. Здесь было красиво вечерами, когда свет уличных фонарей проникал сквозь витражи, и создавалось впечатление, будто поместье погрузилось под воду. Эффект усиливали лампы, размещенные в стенных нишах, – они загорались при приближении человека и снова гасли, когда он проходил мимо.
В некоторых местах висели зеркала. К счастью, не кривые, хотя в этом доме можно было ожидать всего что угодно. Марков остановился перед одним из них, глядя на свое отражение. «Нашел с кем пить, – подумал он. – Нашел где пить! Стареешь, друг мой, стареешь!»
Поверхность зеркала вдруг, казалось, помутнела и задрожала, словно водная гладь. Иллюзия была такой совершенной, что Марков даже протянул руку, чтобы проверить.
– Это лучшее стекло, – он не успел дотронуться, когда услышал голос Акентьева, и, устыдившись своего жеста, спрятал руку за спину, как франт гоголевской эпохи.
– Заметь, – продолжил Александр, – все, что отражается в нем, выглядит светлее и чище, чем есть на самом деле.
Он появился неожиданно, словно вышел из стены. Кирилл уже не в первый раз подумал, что в этом доме могут быть какие-нибудь потайные ходы, как в тех замках, которые ему довелось посетить во время своих блужданий по Британии. Акентьев был одет в деловой костюм, словно только что явился с очередного заседания в мэрии. Марков в домашнем халате рядом с ним чувствовал себя голым.
– Красиво, – сказал он по поводу зеркала.
Переплет кивнул.
– Спектакль «Евгений»… – сказал он задумчиво, как видно в продолжение недавнего размышления. – Онегин? Или все же Невский? Евгений Невский.
Марков не мог вспомнить, когда он успел поделиться своими планами насчет спектакля, был, видимо, пьян. Или Переплет научился читать мысли.
– Я очень благодарен тебе за театр, – сказал он, не ответив на вопрос. – Хотел все время сказать, без всякого официоза…
– Это пустяки, – сказал Акентьев, пристально на него глядя. – Кроме того, ты же знаешь, я ничего не делаю просто так! Восхитительное зрелище, эти твои спектакли. Иногда кажется, что они не для людей. Не для обычных людей, это точно!
Ты не представляешь, что здесь на самом деле творится, – добавил он, посмотрев в зеркало и пригладив волосы.
– Цверги, – вспомнил Марков.
Акентьев улыбнулся и приложил палец к губам.
– Человек на моем посту редко может позволить себе расслабиться! Не рассказывай об этом никому, а не то у моих противников на грядущих выборах появится весомый аргумент.
Марков согласно кивнул.
– Собираешься баллотироваться в губернаторы?!
– Этому городу нужна твердая рука, – сказал Александр. – Ему нужен я, а мне нужен город.
– Да, тебя, я вижу, ничто не остановит.
– Нас, нас! Ты сейчас многого не знаешь, но скоро ты все поймешь! Обещаю!
– Что именно?! – уточнил Марков.
– Обещаю! – повторил Переплет и, кивнув ему, пошел дальше по коридору, и лампы в нишах загорались при его приближении, а потом гасли у него за спиной.
Марков покачал головой. Он хотел вернуться к Джейн, но так уж устроен был этот проклятый дом, что самый короткий путь оказался не самым лучшим. Сначала Марков немного заблудился и уже проклинал себя за то, что не взял с собой мобильник, когда стал узнавать место, куда забрел.
Он почувствовал себя увереннее. Свет проникал в коридор через ряд фонарей в крыше. Кирилл понял, что находится где-то рядом с оранжереями. Впереди, в косой полосе света, что-то зашевелилось, заставив его замедлить шаг. Он увидел кролика, белого кролика, который сидел неподвижно посреди коридора. Марков поднял его на руки и только теперь заметил, что его шерстка перепачкана в крови.
Дверь в крольчатник была приотворена. «Так он, вероятно, и выбрался наружу», – подумал Кирилл. Он приоткрыл дверь шире и расслышал странные звуки, похожие на урчание огромной кошки.
Ангелина стояла за широким столом; лунный свет, проникая в окно, словно обволакивал ее. Абсолютно нагая, она держала в руке широкий нож – как раз закончила разделывать очередного кролика – и, заметив Маркова, улыбнулась ему. Он вздрогнул и проснулся.
«Кошмарный сон, – подумал Кирилл, отдышавшись. – Никогда больше не буду есть крольчатину. И нужно поскорее выбираться из этого дома».
Его ждет театр. Напрасно он согласился приехать сюда. Впрочем, так ли уж напрасно?!
Именно здесь он начал кое-что понимать. Мысли, которые не давали ему покоя последнее время, окончательно оформились здесь, в этом доме. И, наверное, нужно было увидеть это место, чтобы понять все окончательно, чтобы все сложилось в целостную картинку.
Дом, Акентьев, Ангелина, Альбина… Зеркала, кролики… Курбатов с цвергами и Петр Первый верхом на змее. Информации не хватало, приходилось опираться на интуицию. А она подсказывала, что времени осталось мало. Что-то готовилось все это время, назревало, как нарыв. То, о чем предупреждал их Тито в Белграде… Вода, тьма. Тьма, вода. Одно из двух: либо тьма, либо вода. В любом случае – смерть для города. Для того города, который он знает.
Вспомнились слова Акентьева о второй площади и втором памятнике. Второй собор, второй памятник – все это нарушит какое-то равновесие. И что там говорил Переплет про ритуал? Здесь он определенно промахнулся, причислив Маркова к своим союзникам. Теперь зато становилась ясна причина его подарка. Раскрыл карты Переплет. Не до конца, но приоткрыл, как человек, который уверен, что победа за ним.
А вдруг он не ошибается?! Вдруг Марков, сам того не зная, исполняет нужный ему, Акентьеву, ритуал, когда выходит на сцену?! И что теперь он должен сделать? Кирилл не хотел себе признаваться в этом, но за долгие, бесконечно долгие годы странствий он просто устал. Театр давал ему желание жить, и еще была Джейн… Но он чувствовал, что сил у него недостаточно. И что будет дальше, он боялся себе представить.
Остается только наблюдать. Может быть, ему суждено стать свидетелем конца. Конца города, конца света. Для этого он вернулся сюда?
– Спектакль… Нужно уезжать, иначе я не успею подготовиться к спектаклю, – сказал он утром.
– О чем ты?! – Джейн всегда начинала беспокоиться, когда не могла понять его до конца.
– Я еще и сам не знаю точно! – признался Кирилл. – Это и есть самое печальное!
А на прощание он получил от Переплета еще один подарок. Большой конверт, Марков давно не держал такие в руках. Распечатал уже в машине, которая уносила их с Джейн по вымытому дождем шоссе. Он сразу понял, что это такое. Оставалось только взглянуть на обложку.
«Кинг Кримзон» – «Ред».
– Что это значит?! – спросила Джейн. – Это ведь чтото должно означать?!
– Только то, что у кого-то очень хорошая память, – Марков пожал плечами и бережно положил пластинку назад в конверт.
