Джудит Леннокс - Зимний дом
Фрэнсис, прислонившийся к буфету и куривший сигарету, посмотрел на Робин. И молодые люди тоже. Гиффорд знал, что Робин вне себя от гнева.
— Вы говорите так, словно женщины не способны постоять за себя. Словно у нас и мозгов-то нет.
— Бросьте, дорогуша. — Пьяный Берти мельком посмотрел на Робин. — У эмансипации тоже есть пределы. Если начнется война и к нам вторгнется враг, каждый будет сам за себя. Победит сильнейший, а слабейшего поставят к стенке.
— По-вашему, это и есть основа цивилизованного общества?
Лео погрозил ей пальцем, снова пробормотал:
— Если он штанет волочиться за вашей шештрой… — А затем сполз по стене на кафельный пол и свернулся калачиком.
— Он никогда не умел пить.
Берти с другом утащили Лео с кухни.
— Полные болваны, — спокойно сказал Фрэнсис, когда они исчезли. — И все же они в чем-то правы.
Робин повернулась и уставилась на него:
— О господи… Что ты имеешь в виду?
Он пожал плечами:
— Большинство прихвостней Тео верит чепухе, которую читает в «Таймс». Что Адольф Гитлер — не стоящий внимания иностранец, представитель низшей части среднего класса и не может серьезно угрожать великой Британской империи. Но, кажется, эти малые начинают чувствовать, куда ветер дует.
— Они ошибаются! — с жаром ответила Робин. — Жестоко ошибаются. Второй войны не будет. — Ее лицо побелело как полотно.
— Еще как будет, — ответил Фрэнсис.
— Фрэнсис, как ты можешь такое говорить…
— Брось, Робин. Ты знаешь, что это правда.
— В наше время идеи пацифизма разделяют тысячи людей. Десятки тысяч.
Она отставила чайницу, не обращая внимания на свист закипевшего чайника.
— Как ты можешь говорить об этом с таким самодовольным видом?
— Я не самодовольный. Просто реалист.
— А я, по-твоему, нет?
Фрэнсис не стал отвечать прямо. Просто высказал то, в чем был убежден уже давно. Правда была неприятная и неутешительная, но он к ней уже привык.
— Робин, вторая мировая война будет. И на этот раз в ней будем участвовать все мы. Ты… Я… все. Не только молодые люди, как было в прошлый раз. А мы все.
— А работа, которую я делаю? А петиции?.. А…
Гиффорд перебил ее:
— В конечном счете не сыграют никакой роли. Германия вышла из Лиги Наций и из Конференции по разоружению. Не слишком хорошее предзнаменование, верно? Если люди хотят войны, их не остановят все разговоры в мире.
Робин мгновение смотрела на него, а потом быстро вышла из комнаты. Фрэнсис знал, что огорчил ее, знал, что должен пойти за ней, однако это не поколебало его уверенности в собственной правоте. Да, он был пьян, но ведь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Будь у Фрэнсиса время подумать, он нашел бы более обтекаемые выражения, но сказал бы то же самое.
На кухонном столе осталось полбутылки шотландского. Фрэнсис откупорил ее и жадно выпил. А потом стал бродить по дому, пытаясь ни о чем не думать. Он видел Ивлин и Робин и избегал обеих. Фрэнсис не мог смотреть на Ивлин без чувства унижения, смешанного с желанием; глядя на Робин, одиноко стоявшую в углу гостиной, он понимал, что ее не следовало сюда привозить. Тео не ценил ту часть его души, которая искала успокоения в объятиях Робин. А сейчас Фрэнсис отчаянно нуждался в деньгах Тео и дверях, которые тот мог открыть. Он испытывал чувство вины, понимая, что Робин скоро вызовет такси и уедет домой одна. Парочки уходили и исчезали в ночи. Фрэнсис прищурился, пытаясь сосредоточиться, и посмотрел на часы. Было около четырех часов утра. Впрочем, музыка еще играла, Тео еще рыскал по дому, наполнял бокалы, поддерживал беседу и дразнил тех, кто начинал советь и клевать носом. Это вполне устраивало Фрэнсиса, которому не хотелось оставаться наедине со своими мыслями.
Когда послышался выстрел, он был в столовой и шарил в буфете, пытаясь найти еще одну бутылку виски. У подножия лестницы стояли Тео и полдюжины гостей. Один из молодых людей держал в руке пистолет и целился в большой портрет, висевший на лестничной площадке.
— Моя бабушка, — сказал Тео. — Злющая старая ведьма.
Молодой человек нажал на спусковой крючок, прозвучали два выстрела, и все посмотрели наверх. В штукатурке рядом с портретом красовались две дырочки.
— Теперь моя очередь, — сказал Берти Форбс, прицелился и выстрелил.
— Берти, ты попал ей в шляпу, — сказала какая-то девушка. — Рана не смертельная. — Послышался хохоток.
— Теперь ты, Фрэнсис, — сказал Тео и протянул ему пистолет.
Гиффорд всегда хорошо стрелял. Это был один из его странных, бесполезных, никем не востребованных талантов. Фрэнсис презирал военную подготовку, которой его заставляли заниматься в школе, однако неизменно выигрывал все кубки по стрельбе. Еще одна ирония судьбы, часто думал он.
Фрэнсис тщательно прицелился и постарался, чтобы рука не дрожала. Пуля вошла портрету в лоб, прямо между глаз. Пара свидетелей зааплодировала.
— Просто беда с этими гениями, — протянул Тео. — Ну вот, испортил всю музыку. — Он показал на портрет. — Каюк бабушке. Нет никакого смысла продолжать.
Фрэнсис улыбнулся.
— Есть и другие игры, — сказал он, повернул дуло пистолета и приставил его к собственному лбу. Когда он нажал на курок, какая-то девушка вскрикнула.
Робин пошла на звук выстрелов. Первым, кого она увидела в коридоре, был Фрэнсис. Он улыбался и приставлял пистолет к голове. Робин услышала собственный сдавленный крик ужаса, а потом он спустил курок.
Раздался лишь негромкий щелчок. У Робин подкосились колени, и она привалилась к стене. Открыв глаза, девушка поняла, что Фрэнсис видел ее. Она повернулась, побежала по коридору, выскочила в открытую входную дверь и скатилась по ступенькам. На обочине стоял «эм-джи» с открытым верхом. Робин упала на сиденье водителя, нажала на стартер, и двигатель заработал. Сражаясь с ручным тормозом, она услышала:
— Робин!
— Уйди. Уйди, Фрэнсис.
В эту минуту она его ненавидела.
— Ради бога…
Он перегнулся через дверь и схватил Робин за руку как раз в тот момент, когда она освободила тормоз. Нога Робин нажала на педаль газа, но руку, крепко сжавшую руль, сильно вывернуло направо. «Эм-джи» прыгнул вперед и ударил бампером в заднее крыло соседнего «роллс-ройса», стоявшего впереди. Потом двигатель чихнул и заглох.
— Посмотри, что ты наделал! — Она знала, что вопит как базарная торговка. — Посмотри, что ты наделал, мать твою за ногу!
Робин встала коленями на сиденье, схватила Фрэнсиса за рукава пиджака и попыталась оттолкнуть.
— Убирайся, Фрэнсис! Убирайся! Оставь меня в покое!
