Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2009)
Каждая руина или стекло стареют и уходят своим собственным, персональным способом; все они разрушаются индивидуально, и каждая из них принципиально конечна, то есть почти антропоморфна.
Особенно это становится заметным на фоне этих стен и потолков, добавляющих личных мотивов в рисунки каждой проигранной роли.
Из-за наличия двух четко противопоставленных друг другу полюсов «Русское бедное» на «Красном Октябре» можно было смотреть либо по часовой стрелке, для того чтобы пройти путь от очеловечивания природы через пик цивилизационного развития к упадку, либо против - попытаться выйти из гальванопластики густых металлургических лесов к дауншифтингу «последнего прости».
Между этими крайностями застревают, мясом меж зубов, ошметки (советской) атлантиды, больше похожие на следы пожара (как живопись Петра Белого) или погрома (фрески из скотча Валерия Кошлякова). Или же - бесконечного ремонта и перестройки, когда часть инсталляции Владимира Козина «Правда», сооруженной из скрученной резины (на стене - логотип партийной газеты с орденами, на полу - накачивающие ее, извивающиеся нефтяные соки), шуршащей под ногами, точно передает среднюю температуру по карамельному цеху.
Эпиграфом здесь - эмблематические хлеба-иконы Анатолия Осмоловского и уголок сварных конструкций Дмитрия Гутова, наиболее эффектные и многозначные символы говорения на понятном и одновременно непонятном языке.
Это теперь Гутов делает объемными рисунки Рембрандта, а до того (именно этот период и попал в каталог пермского музея) Дмитрий инсценировал объемом тончайшие японские гуаши, сделав иероглифы и росчерки пера объемными.
На изнанке этого гутовского отсека развесили разухабистых «Синих носов», чей «Кухонный супрематизм» превратил открытия Малевича в разменную монету и нескончаемый источник культурного сырья.
«Синие носы» делают с супрематизмом примерно то же самое, что Гутов делает с дзен-буддизмом: переводит в иную плоскость, в иное агрегатное состояние. Из-за чего (сшибка) и выделяется мощная смысловая энергия.
А рядом с ними еще одна инсценировка или даже экранизация - одна из лучших работ Леонида Сокова, представившего историю мира в виде длинной дороги в центре вытянутого помоста (почти подиума). В центре его - тропинка, начинающаяся из песка, постепенно становящаяся более и более окультуренной, превращающаяся в асфальтовую поверхность и далее обернувшаяся то ли шоссе, то ли автобаном. По ходу движения магистрали раскиданы модельки самых известных архитектурных объектов мира - от Стоунхенджа до упавших в песок Башен-близнецов. Каждый уважающий себя туристический центр выпускает такие сувениры: Рим - игрушечный Колизей, Париж - Эйфелеву башню, Москва – храм Христа Спасителя и Кремль. Остроумец Соков раскидывает их в хронологическом порядке, вот и выходит спешащая к непроницаемому будущему хроническая диахрония.
Именно поэтому камерная инсталляция классика поставлена ровно посредине выставки - от нее примерно одинаковое расстояние и до натурфилософских артефактов Полисского, и до элегического пеплума Бродского.
Винзавод
«Ночь перед наступлением» Александра Бродского. Галерея Марата и Юлии Гельман
Комплекс винзаводовских выставок, созданных в рамках спецпроектов, выглядит единым целым, окрошкой из разнообразных, разнонаправленных высказываний, каждое из которых окопалось в том или ином помещении, откуда их и нужно выковыривать.
Разные художники и разные галереи соревнуются в освоении нейтрального пространства, потихонечку обрастающего своей историей. Так, для понимания инсталляции «Город рабов» Мастерской ван Лисхаут важно то, что показывают ее в цехе Красного и в цехе Белого, где год назад показывали музейную инсталляцию Ильи Кабакова «Жизнь мух», а для выставки «Кудымкор – локомотив будущего» основополагающим оказывается размещение ее в галерее «Проун».
«Ночь перед наступлением» Александра Бродского [27] , занимающая нижнее Большое винохранилище, темное и гулкое, подземное (именно там на прошлой биеннале разыгрывались игрища самой эффектной выставки «Верю») и таинственное, заполнено темнотой, скрывающей дефекты неотреставрированного здания и одновременно нагоняющей суггестию, вместе с шелестящим воздухоподдувом, гоняющим воздушные массы по сводчатым галереям.
По деревянному полу подвала расставлены низкорослые садовые теплицы. Внутри каждой тлеет искусственный очаг, перед которым сидят две скорченные фигуры. Из теплиц складываются целые созвездья, которые, если подняться на помост, превращаются в карту звездного неба или же, напротив, огни ночного города, если над ним пролетать на самолете. Опера вопиющего безмолвия [28] . Винзаводовская душа, простодушная и изощренная одновременно. Гений места.
Самая эффектная и монументальная инсталляция Третьей международной, замешенная на точности архитектурного расчета, акустических эффектов и уникального художнического дара, позволяющего увидеть красоту везде, где это возможно.
«Обратные связи» Александра Пономарева. Куратор Мария Наймушина
Другим важным артефактом, вписанным в конкретное место, оказывается модель недостроенного самолета, стоящего в огромном ангаре.
На крыльях огромной фигуры установлены четыре круглых экрана, на которые транслируются проекции с отрывками из советских фильмов.
Перед кармой скелета, опутанного проводами, фонарями и останками приборной кабины, стоят, уткнувшись друг в друга, пятнадцать велосипедов.
На вернисаже «машинерией чудес», самолетом и велосипедами, «управляли» соавторы Пономарева, рожденные или же проживающие в бывших республиках СССР. Метафора более чем очевидна, однако же пластическая убедительность творения, возникающая в том числе и из-за циклопических размеров инсталляции (впрочем, вполне привычных для художника-моряка), делает «Обратные связи» важным внутренним событием «Винзавода».
«Кудымкор – локомотив будущего» в галерее «Проун», куратор Екатерина Деготь
Петр Иванович Субботин-Пермяк под влиянием супрематистов и футуристов уехал из Москвы в село Кудымкор, где и сгинул, оставив после себя школу нового искусства, мастерские, музей, театр, этнографическую коллекцию да россыпь картин. Все население села участвовало в его проектах.
Теперь Екатерина Деготь и Леонид Тишков создают из документальных свидетельств и фальшаков мемориальную экспозицию, размещенную в винзаводовской галерее «Проун». На самом деле внутри одной выставки «зашито» целых пять. Во-первых, картины самого Субботина-Пермяка, а также несколько стендов с работами художников-единомышленников. Во-вторых, весьма живописная часть этнографической коллекции прялок-набоек-сеялок. В-третьих, подборка старых фотографий, некоторые из которых действительно относятся к Кудымкору, но большей частью призваны создавать документальный колорит и передавать ощущение эпохи. В-четвертых, здесь крутят черно-белое кино, развешены кумачовые лозунги и кричалки. В-пятых, папка рисунков Тишкова, из которых составляется то ли комикс, то ли житие о Субботине-Пермяке.
Выставка выглядит суховатой, даже сухой; концептуальная, точнее - концептуалистская вещь-в-себе, и смыслов в этой вещи можно насчитать примерно столько же.
Во-первых, это воскрешение, едва ли не из пыли и пепла, своеобразной художественной фигуры, через которую авторы экспозиции причащаются модному ныне «пермскому тренду». Во-вторых, куратор здесь важнее художника, которого инсталлируют; по сути, Субботин-Пермяк - персонаж Деготь, наподобие того, как Розенталь и Спивак были персонажами инсталляции Кабакова «Альтернативная история искусств», из-за чего над выставкой гордо реет легкий флер мистификации [29] .
Натуральность происходящему, в-третьих, придает строгая репутация антикварно-модернистской галереи «Проун», где обычно выставляются изысканные, но не слишком зрелищные экспозиции выставки архивного толка. Деготь вовсю использует «гений места», подпитывающий рассказ о Субботине-Пермяке, врастающий в интерьер «Проуна».
И поэтому, в-четвертых, вступает в неожиданное сравнение с музеем Б. У. Кашкина, инсталляцией «Синих носов» с красными стенами, воткнутыми в основной проект биеннале «Против исключения». «Синие носы» работают точно так же - и с персонажностью, и с репутационным контекстом, выставляя «Музей Б. У. Кашкина» в «Гараже»; там, где незадолго до этого выстроил свой альтернативный музей Илья Кабаков.
