Нагиб Махфуз - Избранное
Арафа достал из–за пазухи кинжал и затаился, готовый к действию. Время тянулось томительно, но в конце концов гости футуввы стали расходиться. Дверь открылась, из нее показалась группа мужчин, предводительствуемая баввабом с фонарем в руке, и направилась к воротам, выходящим на улицу. Закрыв за гостями ворота, бавваб повернул назад, к дому. Саадалла шел следом за ним. Арафа левой рукой подобрал с земли камень. Зажав кинжал в правой, он стоял за пальмой, дожидаясь, когда Саадалла подойдет поближе. Футувва поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в саламлик.
Одним прыжком Арафа оказался возле него и вонзил кинжал ему в спину, напротив сердца. Футувва испустил крик и рухнул наземь. Бавваб в страхе обернулся, но камень, брошенный Арафой, разбил фонарь, и все погрузилось во тьму. Арафа кинулся бежать к подкопу в стене. Истошный вопль бавваба переполошил весь дом.
Послышался топот ног и шум голосов в комнатах и в дальнем конце сада. На бегу Арафа споткнулся о корень пальмы и упал. Превозмогая сильную боль в ноге и локте, он ползком добрался до начала подкопа. Голоса и топот ног за его спиной приближались.
Арафа скатился в яму и, быстро перебирая руками и ногами, пополз под землей.
Выбрался наверх с другой стороны стены и, едва сдерживая стон, побежал на восток. Прежде чем завернуть за угол стены Большого дома, он оглянулся назад и увидел, что за ним кто–то гонится. «Кто тут?!» крикнул голос. Несмотря на боль в ноге, Арафа удвоил скорость, достиг оконечности стены и стал пересекать пустырь, отделяющий Большой дом от дома управляющего. Но заметил впереди огни факелов и свернул в сторону пустыни, надеясь добраться до рынка Мукаттам. Он чувствовал, что теряет силы и что боль рано или поздно вынудит его остановиться. Топот ног все приближался, Арафа различал голоса преследователей: «Держи его! Лови!»
И тут Арафа достал из–за пазухи бутылку, над изготовлением которой работал долгие месяцы, остановился, обернулся лицом к преследователям и метнул бутылку в подбегавших людей. Через секунду прогремел оглушительный взрыв. Вслед за ним раздались вопли и стоны. Арафа снова побежал и уже не слышал за собой топота ног преследователей. На краю пустыни он бросился на землю, тяжело дыша и стеная, и долго лежал, слабый и одинокий, в ночной тьме. Иногда он озирался вокруг было тихо и безлюдно. Руками он стал отирать кровь, сочившуюся из ноги, потом осушил руки песком. Он сознавал, что должен во что бы то ни стало идти дальше. С трудом, помогая себе руками, поднялся и медленно побрел к Даррасе.
В начале Даррасы он чуть было не столкнулся с каким–то прохожим и в страхе отпрянул. Но прохожий не обратил на него никакого внимания, и Арафа вздохнул с облегчением. Он возвращался тем же путем, которым шел к дому Саадаллы. Приближаясь к улице Габалауи, услышал необычный для столь раннего часа шум на улице. Жалобные и угрожающие крики, плач и проклятия смешались в зловещем хоре.
Помедлив минуту, он двинулся вперед, стараясь держаться ближе к стенам домов. В дальнем от него конце улицы, между домами управляющего и Саадаллы, виднелась толпа людей, в то время как квартал Касем выглядел пустынным. Арафа осторожно добрался до своего дома, нырнул в подвал и оказался среди ожидавших его Аватыф и Ханаша.
Увидев рану на ноге мужа, Аватыф испугалась. Она поспешила принести миску с водой и стала промывать рану, Арафа стиснул зубы, чтобы не закричать от боли. Помогавший женщине Ханаш выглядел встревоженным.
— Вся улица негодует, — сказал он.
— А что говорят о взрыве? — спросил Арафа.
— Те, кто гнался за тобой, рассказали о том, что видели, но им никто не поверил. Однако при виде ужасных ран все растерялись. Теперь только и разговору что о взрыве. Даже про смерть Саадаллы позабыли.
— Убит главный футувва улицы, — заметил Арафа. — Завтра футуввы начнут грызться между собой за его место. Но скоро время футувв кончится. И первым поплатится убийца твоего отца. Он взглянул на жену, которая перевязывала его рану. Аватыф ничего не ответила, а Ханаш с тревогой смотрел на брата. Острая боль заставила Арафу склонить голову ему на руки.
104.
Рано утром кто–то постучал в дверь подвала. Пошедшая открывать Аватыф увидела перед собою дядюшку Юнуса, бавваба в доме управляющего. Она вежливо поздоровалась с ним и пригласила в дом. Но он не двинулся с места. Господин управляющий срочно требует к себе Арафу.
Не испытывая ни малейшей радости от этого известия, Аватыф передала приглашение Арафе. Вскоре он вышел, одетый в свое лучшее платье белую галабею, с цветной повязкой на голове, в чистых сапогах. Он слегка прихрамывал и вынужден был опираться на палку.
— Я готов! — сказал он баввабу, приветственно поднимая руку.
Они пошли по улице. Вся она была погружена в скорбь. Глаза прохожих выражали беспокойство и страх, словно спрашивали: что будет завтра? Какие еще беды принесет оно с собой? Подручные футувв, собравшись по кофейням, обсуждали, как быть дальше. В доме Саадаллы не умолкали крики и причитания.
Вслед за баввабом Арафа вошел в дом управляющего. Идя по увитой жасмином аллее к саламлику, Арафа думал о том, как дом управляющего похож на Большой дом почти такой же роскошный, лишь немного скромнее. Он усмехнулся про себя: они подражают деду в том, что выгодно им, а о пользе остальных и не думают.
Бавваб скрылся за дверью, чтобы доложить о его приходе хозяину, и, вернувшись, пригласил войти. Арафа вошел в большую залу. В дальнем углу сидел управляющий Кадри, поджидая его. Арафа уважительно склонился перед ним в поклоне и краем глаза разглядывал Кадри: он показался ему высоким, крепкого телосложения мужчиной с упитанным, мясистым лицом. Но когда управляющий в ответ на приветствие Арафы улыбнулся, открылись гнилые, желтые зубы, очень портившие его внешность. Кадри указал Арафе место рядом с собой на диване.
— Прошу прощения, господин управляющий, промолвил Арафа, направляясь к ближайшему стулу.
— Сюда! Садись сюда! — настойчиво и вместе с тем ласково приказал управляющий.
Арафе пришлось примоститься на краешке дивана. «Неспроста это», подумал он и утвердился в своей мысли, увидев, что бавваб прикрывает дверь залы. Некоторое время Кадри молча глядел на юношу, потом спокойно спросил:
— Зачем ты убил Саадаллу, Арафа?
Их взгляды встретились. Тело Арафы напряглось, в голове все поплыло и перемешалось. Уверенный вид управляющего не оставлял сомнений в том, что ему все известно. Не дав Арафе ответить, Кадри уже более резким тоном сказал:
— Не дрожи! Зачем же было убивать, если ты так трусишь? Возьми себя в руки и отвечай, честно отвечай, почему ты убил Саадаллу?
— Господин мой… я… — забормотал Арафа, ничего не соображая.
— Негодяй, ты думаешь, у меня нет доказательств? Отвечай откровенно, ничего не скрывая, почему ты убил его?
Арафа совсем растерялся, глаза его бессмысленно блуждали, а Кадри ледяным тоном продолжал:
— У тебя нет выхода, Арафа. Если люди на улице узнают о том, что ты сделал, они растерзают тебя на мелкие куски.
Плач в доме футуввы становился все громче, а его, Арафы, надежды были развеяны в прах. Он открыл рот, но так ничего и не сказал.
— Молчи, молчи, — пригрозил управляющий. — Вот я вытолкну тебя наружу, к этим зверям, и скажу им: хватайте убийцу Саадаллы. А еще могу сказать им: хватайте убийцу Габалауи!
— Габалауи! — сдавленным голосом прохрипел Арафа.
— Ты мастер рыть подкопы! В первый раз тебе удалось спастись, но теперь ты попался. Почему ты убиваешь, Арафа?
В полном отчаянии Арафа лепетал:
— Я невиновен, господин управляющий, невиновен…
— Если я обвиню тебя, никто не потребует у меня доказательств. На нашей улице слухи почитаются истиной. И приговор будет один смерть! Но скажи мне, что толкнуло тебя залезть в Большой дом? И убить Саадаллу?
Этот человек знает все. Каким образом? Откуда? Неизвестно. Но почему он обвиняет его наедине, за закрытой дверью?
— Ты хотел ограбить? Не смея поднять глаза, Арафа молчал.
— Говори, гаденыш! — гневно крикнул Кадри. — Зачем тебе понадобилось грабить, если ты живешь лучше многих?! С видом человека, решившегося на отчаянное признание, Арафа проговорил:
— Порок гнездится в моей душе. Кадри торжествующе рассмеялся, а Арафа недоумевал: почему этот человек до сих пор не расправился с ним? Почему не выдал его тайну ни одному из футувв? Почему расспрашивает его таким странным образом, наедине?
— Ты опасный человек! — неожиданно сказал управляющий.
— Я несчастный человек.
— Разве можно назвать несчастным того, кто владеет оружием пострашнее всяких дубинок?
Потерявши голову, по волосам не плачут. Волшебник не он, Арафа, а вот этот сидящий рядом с ним человек.
