Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо
— А может Жермен назвать по имени всех людей, кто тут живет?
— Уверена, что да.
Натан попал точно в цель. Он решил сыграть ва-банк и вынул из кармана желтые листки:
— Скажи, а ты не видела у Жермена таких писем или такого листка бумаги?
Девочка наморщила брови и побледнела. Очевидно, эти листки о чем-то ей напомнили.
Натан мягко настаивал:
— Ты знаешь, это прекрасные письма. Волшебные письма, которые делают людям много хорошего. Ты не видела таких у Жермена?
Девочка вскинула голову и взглянула на Натана:
— Папа получил такое.
— Твой папа — вон тот красивый господин?
Она кивнула:
— Он получил такое письмо. И его невеста тоже. Они никогда не говорили друг с другом, а из-за этих писем встретились. Я думаю, что мой папа теперь очень счастлив.
Натан чуть не завопил от радости. Кроме всех зацепок, он теперь обнаружил и мотивы: человек все это задумал, чтобы помочь своему лучшему другу! Карлик Жермен был тем самым голубем!
9
Ксавьера застыла и уставилась на гинеколога. От изумления она просто перестала соображать.
Доктор Плассар встал, повернулся к ней лицом, оперся на письменный стол, склонился к пациентке и взял ее за руку:
— Ну, давайте, приходите потихоньку в себя.
Он удивился тому, какая холодная у Ксавьеры ладонь, да и от лица ее как будто отлила вся кровь.
Наконец она похлопала ресницами:
— Это же абсурд.
— Я совершенно в этом уверен: вы беременны.
Ксавьера медленно встряхнула головой. Он пошутил:
— Ну, вы же не будете меня уверять, что у вас ни с кем нет сексуальных отношений?
— В общем-то, есть.
— Вот видите!
— С женщиной.
Она подняла на него глаза, в которых откуда-то появилось трогательно-ранимое детское выражение:
— Это что, может произойти от общения с женщиной?
— Послушайте, кроме ваших отношений с женщиной, вы занимались любовью с каким-то мужчиной.
— Ни разу. Мне больше не нравятся мужчины.
— А ваш муж?
— С Орионом? Да нет у нас ничего. Уже давно ничего нет. Десять лет. И вообще, меня бы стошнило. Именно поэтому я давно не предохраняюсь. Не к чему защищать себя от какой-то ничтожной эктоплазмы.
— Во всяком случае, в животе у вас никакая не эктоплазма, а нормальный эмбрион.
— Нет. — Она выпрямилась и смерила его взглядом. — Быть такого не может, если, конечно, я не забеременела через сиденье унитаза или попив из чужого стакана.
Ксавьера возражала с такой уверенностью, что гинеколог сам засомневался:
— Хотите послушать еще чье-то мнение? Может, направить вас к моему коллеге?
— Нет.
— Ксавьера, вы отрицаете реальность.
— Нет.
— Вы беременны, я сказал вам об этом, а вы не хотите меня слушать, потому что вы уверены, что я не прав.
— Конечно, вы что-то напутали.
— Тогда, если вы так уверены в себе, сходите к любому моему коллеге, пусть вам подтвердят, что я говорю правду.
— Ладно, схожу, просто чтобы вам было стыдно!
Доктор Плассар вернулся к себе за стол, схватил листок, нацарапал адрес и протянул ей:
— Заметьте, я на вас не обижаюсь.
— Этого еще не хватало: я пришла из-за менопаузы, а вышла беременной. Еще та работа с пациентами!
Три дня спустя второй гинеколог подтвердил слова первого. На этот раз Ксавьера перенесла удар спокойнее. Когда она была уже в дверях, тот врач посоветовал ей снова сходить к своему коллеге, доктору Плассару:
— Вместе с ним вы решите, сохранять ли вам ребенка. Но не откладывайте надолго. У вас осталось совсем немного времени, чтобы принять решение.
Эта фраза потрясла Ксавьеру. Она закрыла за собой дверь и застыла в холле, тяжело дыша. Ребенок? Она положила руку на живот… Благодаря этому слову беременность переставала быть болезнью, чередой неудобств и недомоганий и открывала перед ней невероятную перспективу: у нее внутри поселилось человеческое существо. У нее не просто побаливали какие-то внутренности — она носила ребенка.
Эта мысль показалась ей невыносимой. Она обернулась и заколотила в дверь кулаками.
Открыла медсестра, удивленная таким грохотом.
— Уберите его оттуда, сейчас же! — орала Ксавьера.
— Простите, мадам?
Ксавьера хотела уже вломиться в кабинет силой и бросилась на сестру, которая преградила ей дорогу. К счастью, быстро появился гинеколог, встревоженный этим шумом, и схватил Ксавьеру за плечо:
— Идите за мной.
Но было уже поздно: ее стошнило на ковер в приемной.
В кабинете она метала громы и молнии. Какое-то постороннее, неизвестно откуда взявшееся существо решило обосноваться в ее теле.
— Надо его оттуда убрать. Меня бесит, что во мне кто-то поселился.
— Мы сделаем так, как вы решите, мадам, однако вы не освободитесь от него при помощи рвоты.
Она почесала живот:
— Этот инопланетянин там внутри, он станет расти, набираться сил и в конце концов разорвет мою кожу, пробуравит кишки. Если его не достанут оттуда, я не выдержу и лопну. — Она угрожающе придвинула лицо к лицу врача. — Откуда он взялся? Я не спала ни с одним мужчиной.
— По телефону коллега сообщил мне об этой детали из вашей карты, и я кое-что уточнил. Воспроизведение себе подобных без участия самца называется партеногенезом.
— И что?
— Это бывает только у растений и у рептилий. У млекопитающих — нет. Хотя — некоторые ученые спорят на эту тему, — возможно, еще у кроликов.
— У кроликов? Спасибо, это очень мило.
Врач попытался снова сконцентрировать ее внимание, а потом спросил:
— Объясните, почему у вас не было детей до того?
— Дети — это же как телевизор: можно их не иметь. Никто не обязан портить себе жизнь.
— Я пытаюсь вас понять.
Ксавьера зарыдала:
— Что такое со мной делается?
— Не волнуйтесь. В вашем теле происходит гормональная перестройка, которая затрагивает сферу эмоций. Поплачьте, сколько вам хочется, а потом все мне объясните.
Ксавьера начала свой рассказ плаксивым тоном, зажав в руке носовой платок, и вид у нее был по-прежнему разгневанный, хотя в глазах стояли слезы.
— Я не хотела иметь детей, потому что слишком мучилась, когда сама была ребенком. Мне было тягостно расти в нашей строгой семье. И мне казалось, что, если у меня тоже родится ребенок, я обреку его на такие же мучения, и он будет дожидаться совершеннолетия и отъезда из отчего дома с таким же нетерпением, как я.
