Кейт Мортон - Когда рассеется туман
Иду по коридору. Здесь темно. Единственное окно на лестничной клетке почернело от пыли. Вторая дверь налево. Стучусь. За дверью кто-то скребется, значит, мисс Старлинг дома. Я затаиваю дыхание.
Дверь открывается. Люси все такая же, какой я ее помню.
Она смотрит на меня. Моргает.
— Я вас слушаю. Мы знакомы?
А хозяйка все следит. Поднялась на несколько ступенек и глядит мне в спину. Я нервно оглядываюсь на нее, снова поворачиваюсь к мисс Старлинг.
— Меня зовут Грейс. Грейс Ривз. Мы с вами вместе работали, в Ривертоне.
Лицо ее светлеет.
— Ну конечно, Грейс. Я очень рада вас видеть.
Все тот же бесцветный голос, за который ее так не любили слуги. Люси улыбается, отходит в сторону и приглашает меня в квартиру.
Я как-то и не сообразила, что мне придется к ней заходить. Я вообще про нее вспомнила случайно.
Мисс Старлинг стоит в малюсенькой гостиной и ждет, когда я присяду, чтобы сделать то же самое.
Потом предлагает мне чаю, отказываться неудобно. Когда она исчезает, по-видимому, в кухне, я оглядываю комнату. Здесь светлей, чем на лестнице, окна, да и вся квартира, чисто вымыты. Скромно, но опрятно.
Люси возвращается с подносом. Чайник, сахарница, две чашки.
— Какой приятный сюрприз, — говорит она. В глазах — невысказанный вопрос.
— Я пришла попросить вас об одолжении. Она кивает.
— Каком же?
— Вы знаете стенографию?
— Конечно, — слегка хмурится она. — Питмана и Грегга.
У меня еще есть возможность встать и уйти. Сказать ей, что я ошиблась, отставить чашку и выйти за дверь. Сбежать по лестнице, выскочить на улицу и больше никогда не возвращаться. И никогда не узнать, что написала Ханна.
— Вы не могли бы кое-что мне прочитать? Расшифровать написанное?
— Ну разумеется.
Я передаю ей записку — затаив дыхание, надеясь, что решила правильно.
Бесцветные глаза невероятно медленно, мучительно медленно скользят по строчкам. Наконец она откашливается.
— Тут говорится: «Спасибо за помощь в истории с режиссером. Как бы я справилась без тебя? Т. страшно разозлился… можешь себе представить. Я рассказала ему не все, не говорила, что мы ходили в это ужасное место. Он не любит секретов. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, моя верная Грейс, ты мне скорее сестра, чем служанка». — Люси смотрит на меня. — Вы понимаете, о чем тут говорится?
Я только киваю. Не могу говорить. Ты мне скорее сестра. Сестра. Я вдруг словно раздваиваюсь: сижу тут, в скромной гостиной Люси Старлинг, и в то же время переношусь в детскую Ривертона и снова с жадностью гляжу из-за кресла на двух девочек с одинаковыми розовыми бантами и похожими волосами. С общими секретами.
Мисс Старлинг молча возвращает мне бумажку. Я вдруг понимаю, что записка может возбудить у нее подозрения — все эти разговоры об ужасных историях и страшных тайнах…
— Это такая игра, — быстро объясняю я и добавляю уже медленней, чтобы звучало убедительней: — Мы иногда в нее играем.
— Очень мило, — равнодушно улыбаясь, откликается мисс Старлинг. Она секретарь и привыкла узнавать и тут же забывать чужие тайны.
Мы допиваем чай, болтая о Лондоне и старых добрых временах в Ривертоне. Я с удивлением узнаю, что мисс Старлинг всегда побаивалась спускаться в кухню. Что мистер Гамильтон казался ей гораздо солидней мистера Фредерика. А она смеется, когда я открываю ей, что мы нервничали не меньше.
— Из-за меня? — не может поверить она и промокает глаза уголком платка. — Надо же, как забавно!
Когда я поднимаюсь, чтобы уходить, она предлагает мне заглядывать еще, и я отвечаю, что постараюсь. И не кривлю душой. Даже странно, почему я не сделала этого раньше: Люси неплохой человек, и у нее, как и у меня, нет никого в Лондоне.
Она провожает меня до двери, мы прощаемся.
И тут я замечаю кое-что на журнальном столике. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть.
Театральная программка.
Мне и в голову не приходит что-то подозревать, просто название знакомое.
— «Принцесса Ида»? — читаю я.
— Да, — переводя взгляд на стол, отвечает Люси. — Я ходила на прошлой неделе.
— Правда?
— Такое удовольствие! — признается она. — Обязательно сходите, если получится.
— Я собиралась, да не вышло.
— Знаете, — говорит она, — а ведь какое странное совпадение, что вы ко мне заглянули!
— Совпадение? — Я почему-то холодею.
— Ни за что не догадаетесь, с кем я была в театре. Боюсь, долго гадать не придется.
— С Альфредом Стиплом. Вы помните Альфреда? Из Ривертона?
— Да, — выдавливаю я.
— Все вышло неожиданно. У него оказался лишний билет. Кто-то в последний момент не пришел. Альфред вспомнил, что я в Лондоне. Мы наткнулись друг на друга около года назад, и у него остался мой адрес. В результате, мы пошли вместе — жаль было бы, если бы билет пропал, сами знаете, сколько они стоят.
Мне кажется или румянец, проступивший на бледных веснушчатых щеках, и впрямь делает ее похожей на нескладную девчонку? И это притом, что она лет на десять старше меня…
Я заставляю себя кивнуть в знак прощания, пока она закрывает за мной дверь. Где-то гудит автомобиль.
Альфред, мой Альфред водил чужую женщину в театр. Развлекал ее, потом повел ужинать и проводил до дому.
Я спускаюсь по лестнице.
Пока я искала его, бегала по улицам, он зашел сюда и попросил мисс Старлинг пойти с ним вместо меня. Отдал ей мой билет.
Я останавливаюсь, прислоняюсь к стене. Зажмуриваю глаза, стискиваю кулаки. Не могу отогнать ужасное видение: они вдвоем, веселые, наслаждаются чудесным вечером. Вечером, о котором мечтала я. Невыносимо.
Неподалеку что-то шуршит. Открываю глаза. У подножия лестницы стоит хозяйка, скрюченной рукой держится за перила и, поблескивая очками, смотрит на меня. На недобром лице — неизъяснимое удовольствие. Конечно, он пошел с ней, — говорит ее взгляд, — зачем ему ты, если он может сводить в театр такую девушку, как Люси Старлинг? Слишком ты зарвалась, дорогая, слишком зазналась. Надо было слушать маму и знать свое место.
Мне хочется залепить ей оплеуху.
Я одолеваю оставшиеся ступеньки, проскакиваю мимо хозяйки и вылетаю на улицу.
И клянусь себе никогда больше не приходить к мисс Люси Старлинг.
Ханна и Тедди ругаются из-за войны. Сейчас весь Лондон делает то же самое. Прошло уже достаточно времени, и хотя горе не иссякло — оно никогда не иссякнет — люди уже способны оценить трагедию со стороны.
Ханна делает маки из алой папиросной бумаги и черной проволоки, а я помогаю. Мысли заняты другим. Я никак не заставлю себя забыть об Альфреде и Люси Старлинг. Я и растерялась, и расстроилась, но больше всего обиделась, что он так легко нашел мне замену. Написала ему письмо, однако ответа пока нет. Мучает чувство странного опустошения, по ночам, в темноте моей одинокой комнаты на меня нападают неожиданные слезы. Днем легче, я отгоняю мрачные мысли, надеваю маску преданной служанки и стараюсь быть самой лучшей камеристкой на свете. Иначе и жить не стоит. Без Альфреда Ханна — единственное, что у меня осталось.
