Бернард Вербер - Мы, Боги
В классе повисает тишина. Все размышляют. А что является идеальным миром для меня? На этом этапе я думаю, что идеалом был бы мир на планете. Я хотел бы полного разоружения. В таком мире я мог бы направить всю энергию моего народа на накопление знаний и всеобщее благосостояние, а значит, на духовность. Поэтому я пишу заглавными буквами: «МИР НА ПЛАНЕТЕ». Афродита уточняет:
— Поскольку будущий идеал может меняться по ходу лекций, запишите дату реализации вашей утопии. Сегодня первая Пятница.
Богиня собирает записи, затем возвращается за бюро и объявляет:
— Теперь пора подвести итог.
Все затаили дыхание. Профессор кажется погруженной в раздумия. Она смотрит в свои записи и разглядывает нас по очереди, прежде чем вынести вердикт:
— Первое место — Клеман Адер и его народ людей-скарабеев.
Все аплодируют, а я возмущен. Его люди были бы неотесанными крестьянами, если бы я не дал им письменность, математику и пирамиды.
Богиня невозмутимо возлагает венок из золотых лавровых листьев на голову Адера. Она поясняет:
— Клеман Адер не только смог извлечь выгоду из принципа союза, приютив у себя людей-дельфинов, но и понял смысл создания памятников. Именно у него сегодня на «Земле 18» можно видеть эти прекрасные сооружения. Их строительство потребовало много усилий, но это способствовало процветанию цивилизации людей-скарабеев в пространстве и во времени. Я советую всем брать пример с методов Клемана Адера.
Он целует авиатора в обе щеки и прижимает к груди.
— На втором месте люди-игуаны Марии Кюри. Они тоже построили пирамиды и современные города, и плюс к тому научились астрологии и предсказанию будущего. У меня есть лишь одно замечание. Нужно прекратить человеческие жертвоприношения, но я уверена, дорогая Мария, что ваши мудрецы смогут положить конец этим глупостям. Считайте эту награду поощрением.
Мария Кюри получает серебряный венок, и подчеркивает, что она многим обязана хорошим медиумам, которые ее правильно понимали, и добавляет, что сделает все для распространения в будущем идей людей-игуан.
Как и Клеман Адер, она даже не намекает на однажды появившиеся на горизонте суда, которые принесли знания, необходимые для расцвета ее общества… Возможно, они все желают моего исключения, чтобы никогда больше не выражать признательности.
— Третий лауреат — Жозеф Прудон и его народ людей-крыс.
По рядам проходит шепот. Богиня добавляет:
— Люди-крысы на самом деле равны с женщинами-осами, но поскольку они представляют силу «D», я дала им небольшое преимущество, чтобы все три силы были представлены среди победителей.
Зал снова возмущен.
Раздраженным жестом Афродита прерывает в основном женские протесты и продолжает:
— Люди-крысы в настоящее время являются самыми сильными в военном отношении на «Земле 18». Вы все должны это учитывать. По-моему, их армия сейчас непобедима и прекрасно вооружена.
Кто-то свистит. На этот раз богиня явно недовольна и стучит по столу, чтобы все замолчали.
— Запомните хорошенько! Как и вы, я хочу любви, а не насилия, но не стоит закрывать глаза, вооруженная держава всегда победит мирный народ. Жесткое доминирует над мягким.
В моей голове звучат песни моих людей, ожидающих смерти во время нашествия крыс, их мольбы во время потопа. Неспособные бороться, они просто хотели достойно уйти из жизни. Так значит, их поведение не имеет никакой ценности в кодексе богов Олимпа?
— Зачем нужны хорошие принципы, если ты мертв? — заявляет Афродита, как будто читая мои мысли. — Многие из вас грешили из благих побуждений. Как и любой другой мир, «Земля 18» — это место противостояний, это джунгли. Если бы бог был только один, он смог установить систему выбора, но сейчас не тот случай. Вас пока около ста. Нужно быть сперва реалистом, а уже потом идеалистом.
— Почему вы разрушили цивилизацию Мишеля? — напрямую спрашивает Мата Хари.
— Я понимаю ваши чувства, мадемуазель, — холодно отвечает богиня. — И я ценю ваше доброе сердце. Только одного сердца недостаточно. Чтобы понять мир, нужен еще и ум. Я сама дорого заплатила за этот урок.
Она говорит, а в ее ясных глазах я читаю тысячи драм, тысячи страданий, тысячи измен, которые невозможно забыть.
— Мишель не просто жульничал, он создал фальшивый мир. Я бы сказала, это был остров избалованных детей… живущих отдельно от соседних народов. Конечно, они накапливали знания и духовность, но они стали очень «личными». По крайней мере, теперь они распространяют свои бесценные знания в мире. Зачем нужен свет, если он светит днем? Свет виден лишь в темноте. Светлость измеряется лишь своей противоположностью, именно поэтому они должны были покинуть остров. И именно поэтому сейчас им нужно бороться за свое выживание. Но я верю в Мишеля, он сможет помочь своим людям сиять даже в самой непроглядной черноте.
Я хочу сказать ей, что если бы она позволила моим людям развиваться, они отправили бы корабли, чтобы учить другие народы, нужно было только дать им немного времени. В конце концов, даже если суда моих исследователей встречали стрелами и копьями, дельфины продолжали их посылать. Нужно было доверять мне. Но она смотрит на меня сообщнически, как бы давая понять, что действует в моих интересах. Я кусаю себе губы.
— Делайте как можно лучше, ведите себя ответственно, но соблюдайте правила игры, — заключает она. — Добрые чувства хороши в кино и романах, но не в реальной жизни.
— Тогда почему же вы упрекали Бруно? — спрашивает Вольтер.
Впервые я вижу богиню в некотором затруднении. Она опускает взгляд и говорит:
— Вы правы. Я сожалею о том, что сказала тебе, Бруно. Я просто не сдержалась. Бруно, ты входишь в первую двадцатку и можешь вести своих людей так, как хочешь. То, что я сказала, является лишь словами наблюдателя, и ты не обязан их учитывать.
Бруно немедленно принимает победный вид.
Эта резкая перемена шокирует меня еще больше, чем все, что произошло раньше. Я решительно больше ничего не понимаю в правилах игры этого мира богов. Я снова вспоминаю Люсьена Дюпре. Возможно, он был прав, и мы все в ловушке. Мы, чьи души считаются самими чистыми и возвышенными, будем вынуждены стать соучастниками гнусностей… Я уже сделал немало. Или слишком?
Афродита возвращается к списку. Я снова оказываюсь в хвосте, не не последним. Исключен Поль Гоген с его народом людей-цикад, которые красиво пели, собирая урожай, но забыли сделать горшки, чтобы сохранить его на зиму. Они оказались слишком слабыми, чтобы противостоять вторжению людей-крыс. От их необыкновенной цивилизации, от их опередившего свое время искусства ничего не осталось. Кентавр уносит певца Маркизских островов и Понт-Авена, который даже не сопротивляется.
