Абель Крус - Моя вторая мама (Сериал). Книга 1
- Перед лицом смерти нам остается только смириться, - Рамон крепко сжал руку Сонии.
- Жизнь такая тяжелая вещь! Если бы у меня не было тебя, она была бы совсем печальной и горькой, - Сония с благодарностью взглянула на Рамона.
- Нет, Сония, это без тебя она была бы горькой, - возразил Рамон.
Сония подошла попрощаться с Хуаном Антонио, заглянула в глаза брата:
- Иди к Даниэле. В такую минуту ты должен быть рядом с ней.
- С Джиной ей будет лучше, - угрюмо ответил Хуан Антонио.
- Нет, ты ее муж, ты должен ее поддержать, - возразила Сония.
Хуан Антонио поднял на нее глаза, и она увидела в них такую тоску!…
- Я не смогу ее утешить, я не в силах!… Я не знаю, что ей сказать! Джина скорее сможет помочь ей, - затравленно пробормотал Хуан Антонио.
Сония положила ему руки на плечи и поцеловала в щеку.
- Я хочу, чтобы ты знал, что можешь на меня рассчитывать, Хуан Антонио. Всегда! Ты и твоя семья - единственные мои родные люди.
- Да, Сония, спасибо, - ответил ей брат. - Я тоже очень тебя люблю.
В спальне Джина пыталась успокоить Даниэлу, которая вдруг вспомнила свой кошмарный сон, оказавшийся пророческим.
- Не говори глупости! Твой сон тут не причем.
- Альберто смеялся надо мной! Он сказал, что мой сын умер. И это оказалось правдой.
Джина с тревогой взглянула на подругу.
- Но жизнь продолжается, Даниэла. Надо жить! Время все лечит. Ты - сильная женщина, - Джина сама понимала, что ее слова не доходят до Даниэлы. Ей очень хотелось, чтобы ее Дани улыбнулась, и она сказала: - Мы, богини, должны быть сильными и не имеем права плакать.
- Нет, я не богиня, - возразила Даниэла равнодушно. - Я всего лишь женщина. Я несчастная женщина, потерявшая последнюю надежду. Женщина, которую никто и никогда не назовет мамой.
Утром следующего дня Иренэ проснулась поздно. Леопольдо куда-то уехал. Ах, да, сегодня же четверг, день, когда он посещает сауну, а оттуда обычно ездит в клуб. Значит, у нее свободен весь день. Иренэ любила, когда Леопольдо не было дома, и она могла ощущать себя полноправной хозяйкой. Иренэ долго нежилась в постели. Затем она села, подложив подушку под спину, и потянулась к подносу с завтраком, на котором стояли небольшой термос с кофе, чашка, тарелка с двумя хрустящими тостами и стакан апельсинового сока. Раздался телефонный звонок. Иренэ, скорчив недовольную гримасу, сняла трубку и услышала знакомый хриплый голос:
- Доброе утро, дорогая сеньора! Вы не читали сегодняшних газет?
Иренэ вообще газет не читала, разве что иногда пролистывала женские журналы, но голос она узнала.
- Нет, - недовольно ответила она.
- А зря! - мужчина рассмеялся. - Ребеночек-то умер, сеньора? И она может умереть в любой день. Так что с вас причитается.
- Мне плевать на то, что вы говорите, - рассердилась Иренэ. «Опять этот наглец вымогает деньги», - подумала она. Иренэ не поверила ни одному его слову. - Я не дам вам больше ни гроша!
- Не вынуждайте меня делать то, чего бы мне очень не хотелось.
- Знаете, я не терплю, когда мне угрожают! Да еще типы вроде вас, - зло сказала Иренэ.
- Я вас предупреждаю…
- Идите вы к черту! - и Иренэ бросила трубку.
«Какой мерзавец, испортил мне настроение», - думала Иренэ, одеваясь. Есть ей расхотелось, поэтому она взяла только стакан сока, и с ним в руках спустилась в гостиную. Она села в кресло и отпила сок. Взгляд ее упал на газету, брошенную Леопольдо на столе. Иренэ стала лениво просматривать газету, ища страницу с некрологами. Там она и наткнулась на небольшое объявление в траурной рамке, выведенное готическими буквами: «Родные и близкие Даниэлы Лорентэ и Хуана Антонио Мендеса Давиды с прискорбием сообщают о безвременной кончине их горячо любимого маленького сына Хуана Мануэля Мендеса Давиды Лорентэ и извещают, что панихида состоится в церкви Всех Святых в 10 часов утра». Иренэ щелкнула по газете пальцами и выпустила ее из рук. Она подошла к низкому бару, отодвинула дверцу и, вынув бутылку джина «Бифитер», плеснула в стакан с соком.
«Итак, он умер! Хуан Мануэль Мендес Давила Лорентэ умер», - Иренэ подняла стакан, будто хотела с кем-то чокнуться. - Ну, за упокой его души, - сказала она вслух и осушила стакан залпом. - Замечательно! Наконец-то!
Глава 50
Похороны были недолгими. Маленький гробик снесли в угол кладбища, где земля была скованна каменными надгробьями, и опустили в могилу. Присутствовавшие стали расходиться. У ворот кладбища Долорес повернулась к сыну:
- Ты должен быть рядом с Хуаном Антонио. Ты можешь ему понадобиться.
- Нет, он должен побыть наедине с Даниэлой. Она просто убита горем, - возразил Мануэль.
- Ты прав, дорогой, - сказала Ракель, беря мужа под руку. - Чем можно их утешить? Они потеряли сына! Я даже думать боюсь, что было бы со мной, случись что с нашим мальчиком.
- Бедный малыш! - вздохнула Долорес. - Он не смог даже узнать, что такое жизнь. Она прошла у него в этом «инкубаторе». Похороны вообще печальное событие, а уж таких печальных, как эти, я не помню.
Фелипе и Джина сели в машину и отъехали от кладбища. Оба молчали. Потом Фелипе сказал:
- Не плачь, а то я тоже заплачу.
- Это так ужасно! Мне казалось, я сама умираю, когда опускали в могилу гроб с сыном Даниэлы.
- Да, очень тяжело, но слезами горю не поможешь.
- Даниэла уже никогда не будет прежней. Я потеряла мою подругу, понимаешь?
- Нет, Даниэла - умная женщина. И сильная. Она еще оправится от горя.
- Тогда почему она не захотела, чтобы я поехала вместе с ней?
- Потому что бывают минуты, когда нужно побыть одному. Даниэле необходимо выплакаться.
- Я не хочу, чтобы она плакала. Она и так уже все глаза выплакала.
- Ты тоже должна успокоиться! Тебе нельзя переутомляться, - озабоченно сказал Фелипе. - Побереги себя!
- Да, теперь на мне лежит вся работа в Доме моделей, - кивнула Джина, - пока Даниэла не оправится от шока. Мне кажется, что никогда уже не будет так, как раньше. Я пессимистка, да?
- Прошлого не вернуть, это точно, - согласился Фелипе.
- Я должна благодарить Бога за то, что у меня такой характер. Если бы не это, я бы сошла с ума из-за тебя.
- Так ты уже сошла с ума, - хмыкнул Фелипе.
- Издеваешься, да? - укоризненно покачала головой Джина.
- Нет… Разве что самую малость, - ответил Фелипе.
После похорон Моника прошла на кухню к Марии и Доре. Мария налила Монике грейпфрутовый сок в высокий стакан.
- На, выпей.
- Спасибо, - поблагодарила Моника, но пить не стала. Она угрюмо уставилась в одну точку и спросила: - Мой братик умер не из-за меня, правда?
- Конечно, нет, Моника. Не мучай себя!
- Мне так грустно, - призналась девочка.
- Нам всем грустно. То, что случилось, слишком тяжело, - отозвалась Дора.
- А теперь кто умрет? - неожиданно спросила Моника.
- Бог с тобой! - замахала руками Мария. - Надеюсь, что никто.
- Все умирают. Зачем мы рождаемся, если так получается? - Моника повернулась к Марии.
- Ты еще очень мала, чтобы думать о таких вещах. Как такое тебе приходит в голову?
- Я любила моего братика. Я так просила святую деву, чтобы она его спасла!
- Не плачь, Моника! - попросила Дора и погладила девочку по голове.
- Мне кажется, что Даниэла никогда меня не простит. Тем более сейчас, когда мой братик умер.
- Мы все должны жалеть Даниэлу, помочь ей забыть ее горе. В последнее время на нее слишком много всего навалилось. Подумай, как ей тяжело, - стараясь быть спокойной, сказала Мария.
- Детей ведь очень любят? - опять задала Моника неожиданный вопрос.
- Да, Моника, очень!
- Когда я выйду замуж, у меня не будет детей. От них только слезы и неприятности. Как у моего папы и Даниэлы от меня.
- Но ты им можешь дать и огромную радость, они могут гордиться тобой, - заверила Монику Мария.
- Ты считаешь?
- Да, вот увидишь, - Мария понизила голос. - Слушай, пойди к сеньоре Даниэле и скажи ей, что ты очень ее любишь и что она тебе нужна.
Хуан Антонио обнял жену:
- Я рядом с тобой, любимая! Я люблю тебя. Очень! Ты должна взять себя в руки. То, что произошло, очень печально. И не думай, я тоже переживаю, мне очень больно, но я не могу видеть то, что творится с тобой.
Даниэла, казалось, не слышала его и повторяла как в бреду:
- Мой мальчик! Моя кроха! Столько планов, столько надежд!
- Мы могли бы усыновить ребенка… - сказал Хуан Антонио.
- Нет, это не то, - Даниэла покачала головой. - Я не могу не думать о нашем сыне, понимаешь? Временами моя боль так велика, что я просто ничего не чувствую.
- Ты должна вернуться на работу в Дом моделей. Это тебя отвлечет.
- Я одинаково плохо буду чувствовать себя тут, дома, и там.
- Что ты намереваешься делать? Запереться в комнате и рыдать целыми днями?
- Ты меня не понимаешь, - вздохнула Даниэла.
- Ты мне нужна! И Монике тоже! Подумай о нас!
- Единственное, что я хочу, это умереть, Хуан Антонио. Неужели ты не понимаешь? Я - самая несчастная женщина на свете!
