Марианна Марш - Я буду тебе вместо папы. История одного обмана
— Закрой глаза, Марианна!
Я крепко зажмурилась, чувствуя, как кто-то приводит в порядок мои волосы. А потом меня взяли за плечи и осторожно повернули к большому зеркалу.
— Смотри, какая ты красавица, Марианна!
Из зеркала на меня смотрела девочка, в которой я с трудом узнавала себя. Когда наши взгляды встретились (той девочки в зеркале и мой собственный), на ее лице отразилось удивление, смешанное с восхищением. Разделяя ее радость, я почувствовала, как губы сами собой растягиваются в широкой ответной улыбке. Именно в этот момент меня сфотографировали.
Свадьба — важный день в жизни молодой девушки, невесты, но мне казалось, что и для меня это самый важный день. Я останавливалась перед каждым зеркалом, чтобы полюбоваться на свое отражение. А вечером я вернулась домой в новом розовом платье.
— Ты можешь оставить все себе, — сказала младшая тетя, когда я решила, что придется вернуть и туфельки, и носочки, и шелковый наряд.
Сначала я не поверила ей, но, убедившись, что это не шутка, благодарно улыбнулась. Тетя наклонилась и поцеловала меня; я вдохнула нежный запах мыла и духов и поняла, что именно об этом всегда мечтала. Словно на двадцать четыре часа занавес, разделявший два мира, был отведен в сторону, и мне позволили войти в другую жизнь. Как же мне хотелось быть частью этого мира — мира, где комнаты наполняет счастливый смех, где дети носят красивую одежду, а маленьким девочкам говорят, что они красавицы. Я снова хотела чувствовать себя особенной. Но это случилось только через год — когда я встретила человека, который стал называть меня своей маленькой леди.
Глава седьмая
Отцу потребовалось пять с половиной лет, чтобы прийти к следующей мысли: один мужчина в семье — это непорядок, надо исправить. Лишь став взрослой, я узнала, что свадьба мамы и папы была стремительным, незапланированным событием — я родилась всего через пять месяцев после церемонии. Когда отец смотрел на меня, то каждый раз вспоминал, что именно я — причина всех возложенных на него обязательств, которые не очень-то и хотелось выполнять. Он сразу начинал хмуриться, и уже в раннем возрасте я старалась держаться от него подальше.
Рождение моего первого брата доставило отцу огромную радость. Он брал маленький сверток на руки, улыбался сморщенному красному личику и даже иногда разговаривал с малышом. Некоторое время моя мама была счастлива и довольна — но только до тех пор, пока мой братик не начал ползать, а она не выяснила, что ждет еще одного ребенка.
Возможно, искать новую работу отца заставило скорое появление еще одного голодного рта, но скорее хозяину надоели его грубые манеры и частые вспышки гнева. В любом случае, отец перешел на другую ферму, где зарплата была больше, а дом, предоставляемый для проживания, — просторнее.
— Нашел новое место, — объявил отец за ужином и назвал ферму. — Кстати, мы переезжаем, так что можешь паковать вещи, — бросил он маме.
Она в ответ лишь спросила, где именно находится наш новый дом.
Раньше, до моего рождения, мама, конечно, задала бы ему кучу вопросов, но семь лет замужества наложили на нее свой отпечаток. Она очень мало интересовалась собой — и еще меньше тем, что происходило вокруг.
Пьянство мужа, регулярные побои, беспросветная нищета быстро стерли с ее лица красоту, а из души — чувство собственного достоинства. Деньги в семью приносил отец — мама была полностью зависима от него.
Признаться, я была удивлена, когда увидела, что в дни перед переездом мама едва ли не светится от счастья. Она больше времени проводила у плиты, стараясь хоть как-то разнообразить ужины, и чаще обычного улыбалась отцу. Она сходила посмотреть на новый дом и выяснила, что он гораздо красивее, чем она ожидала, а еще она познакомилась с нашими будущими соседями.
Было ясно, что последний факт радовал ее больше всего.
— Мне показалось, они очень милые люди, — заметила мама, ставя перед отцом тарелку с ужином — традиционное рагу с картошкой, в котором мяса было чуть больше обычного. В ответ он взял вилку и начал есть. — Да, действительно милые, очень приветливые, — продолжала мама. Но ее слова наталкивались на равнодушное молчание, изредка прерываемое чавканьем.
Наверное, именно в тот момент я поняла, как страдает от одиночества моя мать. Она часами сидела дома, и ее единственным собеседником был маленький радиоприемник, так что она всем сердцем мечтала о ком-то, с кем можно было поговорить. В тот вечер в ее голосе звучала надежда — что она сможет наконец завести новых друзей, что ей будет с кем перекинуться словом, кроме угрюмого мужа, себя самой и своих детей.
Две недели спустя, когда мы переехали в новый дом, мечта моей матери осуществилась.
Глава восьмая
За неделю до того, как мы съехали из коттеджа, который так не нравился моей матери, я помогала ей упаковывать наши немногочисленные пожитки. Кухонную утварь складывали в картонные коробки, постельное белье запихивали в старые наволочки, а вся одежда уместилась в двух потертых чемоданах.
Положить в коробку свою коллекцию тряпичных кукол и особенно любимицу с золотыми волосами по имени Белинда — ее мне подарила тетя — я решительно отказалась. Вместо этого я завернула каждую куклу в кусок ткани и аккуратно поместила в коричневую хозяйственную сумку, с которой не собиралась расставаться.
Ранним утром в день нашего переезда к дому подъехали две машины — темно-малиновая легковушка, явно знававшая лучшие времена, и такой же потрепанный белый фургон. За рулем сидели папины друзья. Мама усадила меня (я не выпускала из рук сумку с куклами) и братика в первую машину, туда же села сама, а папа погрузил наши вещи в фургон и устроился рядом с водителем.
Я пыталась представить, каким будет наш новый дом. Мама сказала, что у молодой пары, живущей по соседству, двое детей. Мальчик и девочка, уточнила она, но, к моему огромному сожалению, они были слишком маленькими, чтобы с ними можно было подружиться.
Отец семейства работал механиком. Он обслуживал всю сельскохозяйственную технику в округе, и поэтому один из фермеров позволял ему снимать коттедж на его земле. Самого мужчину мама видела только мельком, зато его жена показалась ей очень приветливой.
Пока мама оживленно рассказывала о наших соседях — никогда прежде она не была такой взволнованной, — я с любопытством смотрела в окно. Сначала мы ехали мимо ферм, окруженных пышными садами, потом их сменили дома, где проживали рабочие, — их можно было узнать по неухоженным огородам и сломанным деревянным заборам. Затем машина съехала на сельскую дорогу, по краям которой росли живые изгороди, то тут, то там оживляемые россыпью ярких цветов. На лугах паслись коровы, флегматично жевавшие траву. Когда я стала выворачивать шею, чтобы увидеть больше, автомобиль внезапно замедлил ход — мы приехали.
