Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре
— Предлагаете костяные иглы? — усмехнулся Данилов.
— Предлагаю медитацию. Это единственно верный путь к решению проблем со здоровьем. Один-два сеанса, и жидкость в плевральной полости рассосется сама собой. И не только она, опухоли с метастазами рассасываются…
Данилов напряг память, пытаясь вспомнить, проходил ли он психиатра для получения формы ноль-восемьдесят шесть, необходимой для поступления в вузы. Кажется, не проходил. Впрочем, что даст общение на бегу? Садитесь… Жалобы есть?.. Нет?.. Следующий!..
В ходе десятиминутной полемики Данилов узнал, что в официально признанной медицине есть только одна область, которая имеет право на существование, поскольку приносит пациентам пользу — десмургия.[12] Все остальное — только врачам (материальную пользу). Попутно Данилов узнал, что Шильдикова — круглая отличница.
— Я учусь как следует не потому, что мне это надо, — гордо сказала она, вскинув вверх бесформенный подбородок, — а для того, чтобы не дать возможность кому-то меня отчислить. Я не скрываю своих взглядов, и поэтому у меня много недоброжелателей. Но ничего, еще четыре года я как-нибудь вытерплю…
— Пять, — машинально поправил Данилов. — Вы про интернатуру забыли. Только, боюсь, что в ваши расчеты вкралась одна роковая ошибка…
— Какая же? — ехидно поинтересовалась Шильдикова. — То, что про интернатуру забыла? Так вы напомнили.
— Я не об этом, а о том, что даже с дипломом врача на руках нельзя лечить людей так, как вздумается. Врач обязан следовать официальным канонам, он не может лечить так, как ему заблагорассудится. Анестезиолог, который вместо наркоза начнет танцевать вокруг пациента с бубном в руках или предложит ему помедитировать, потеряет и работу, и сертификат, и диплом. Учтите, что, отступая от правил, можно быстро лишиться диплома, получение которого так дорого вам обходится.
— Не волнуйтесь, я диплома не лишусь! — с некоторым пафосом заявила Шильдикова. — Мне пациенты будут строчить благодарность за благодарностью…
«Так будут, что мозоли кровавые натрут», — съехидничал про себя Данилов.
— …Пусть кто-то попробует меня лишить! Ха-ха!
Шильдикова рассмеялась делано, а остальные студенты заржали искренне, от души. Только через несколько минут Данилову удалось снова овладеть их вниманием. Александра не обиделась, видимо привыкла уже. Пропаганду больше не вела: сидела, слушала, делала какие-то пометки в тетради. Примерная студентка, ожидающая потока благодарностей. Прикол и немножко страшно — вдруг залечит кого до полного закрытия чакр и прекращения жизнедеятельности.
Мажоритарная двенадцатая группа, не имеющая понятия об ацидозе, алкалозе и много еще о чем, оказалась не самой проблемной группой пятого курса. После разговора с Кулешовым Данилов решил слегка изменить тактику и поведение на занятиях. Поэтому, когда ему снова добровольно-принудительно подкинули пятикурсников, хотел просто провести занятие, не более того. Но снова вышел облом — нисколько не стесняясь Данилова, пятикурсники начали оживленно спорить о том, где выгоднее работать — в государственной медицине или в коммерческой. Какая, казалось бы, связь между темой спора и темой занятия — «Интенсивная терапия сердечно-сосудистой недостаточности»?
— Государственное здравоохранение — полный бесперспективняк! Че там ловить? Денег нормальных, оборудования нормального и лекарств нет…
— Мой двоюродный брат приехал в Москву восемь лет назад, устроился в частную клинику, недавно квартиру трехкомнатную на Тверской купил…
— Василий, не завирайся! Однушку в Мытищах, еще куда бы ни шло, а ты — трешку на Тверской придумал! В частных клиниках, если хочешь знать, тоже не сахар… И дерут там с сотрудников по семь шкур. Наш сосед делает УЗИ в Скандинавском медицинском центре. Живет скромно, ездит на «Нексии»…
— Это не показатель! Может, он в карты все деньги проигрывает или три семьи содержит!
— А может, просто умен и не желает светиться. Это только дураки живут напоказ. Ты же судишь чисто по внешним признакам.
— Ладно, оставим соседа в покое. Но все равно, в коммерческой медицине лучше.
— Не скажи. Там большие нагрузки, зверский гнет и не такие уж большие доходы. В государственной медицине можно жить гораздо спокойнее, а зарабатывать гораздо больше. И не платить налогов.
— И каждый раз трястись, когда тебе суют деньги.
— От вожделения?
— От страха! А ну, как войдут сейчас и оформят. А потом суд.
— Прямо-таки всех и оформляют!
— Давайте цифры сравним, и все станет ясно. В семьдесят седьмой сколько стоит наркоз?
Вопрос был задан как бы всем, но предназначался Данилову. Во всяком случае, группа умолкла и выжидательно уставилась на него.
— Я не в курсе, — ответил Данилов.
В глазах студентов мелькнуло понимание — кто ж тебе так, на людях, пусть даже и при своих будущих коллегах, выложит всю правду?
— Ну, вы хотя бы намекните, — попросила одна из студенток, голубоглазая куколка с пухлыми губами. — Примерно… В среднем.
— Я действительно не в курсе и даже не уверен, что существует установленная такса, — ответил Данилов. — Также я не думаю, что все пациенты платят за наркоз.
— А если опереться на личный опыт? — спросил-посоветовал остролицый блондин с нагловатым взглядом.
— Я никогда не брал денег с пациентов, — ответил Данилов, — поэтому это вряд ли сможет помочь.
— Так уж и никогда? — усомнился блондин. — Ни разу?
— А что в этом удивительного? — поинтересовался Данилов. — Вы что, господа, действительно считаете, что все берут и всем дают?
— Не совсем, — качнул головой остролицый, — те, кому не дают, брать не могут. Поэтому берут только те, кому дают…
— Не все, кому дают, берут, — возразил Данилов. — Есть такие, кто отказывается.
— По двум причинам, — снисходительно пояснил остролицый. — Или подставы боятся, или цену себе набивают, чтобы больше дали.
Народ вместе с Даниловым учился разный, и любителей левых денег и всяких заработков, скромно именуемых побочными, среди них хватало. Но чтобы так открыто заявлять об этом, обсуждать во время занятия, поинтересоваться у преподавателя неофициальными ставками… «Хреновый из меня препод», — самокритично подумал Данилов. У его покойной матери на уроках была идеальная дисциплина — тишина и прочая благодать. На вопросы сына и коллег о том, как ей это удается, мать скромно отвечала: «Само собой получается. Наверное, врожденное качество». Но оно Данилову не передалось по наследству. Иначе бы не отклонялись то и дело студенты от темы на его занятиях.
