Юстейн Гордер - Апельсиновая девушка
К тому же я не сомневался, что снова увижу ее. Этим правили могучие, хотя и непредсказуемые силы.
Незнакомка. Она пришла из более прекрасной сказки, чем наша. Однако она сумела проникнуть в нашу действительность. Может, у нее было здесь важное дело, может, у нее было задание спасти нас от того, что некоторые называют «серой действительностью»? До сих пор я ничего не слышал о подобных миссиях. Я думал, что существует только одна жизнь и одна действительность. Но оказалось, что существует по крайней мере два типа людей: Апельсиновая Девушка и все остальные.
Вот только почему у нее в глазах стояли слезы? Почему она плакала?
Помню, я подумал: может, она ясновидящая? Иначе почему у нее на глаза навернулись слезы при виде чужого человека? Может, она просто «увидела», что в будущем меня ждут тяжелые испытания?
Странно, что нечто подобное мне вообще могло прийти тогда в голову. Несмотря на то что я всегда с легкостью отдавался фантазиям, я был и остался вполне рациональным человеком.
Дойдя до этого места своей истории, я чувствую потребность сделать короткий вывод. Обещаю, что не стану злоупотреблять этим слишком часто.
Молодой человек и совсем юная девушка переглянулись друг с другом в трамвае, идущем во Фрогнер. Они уже не дети, но еще не успели стать взрослыми, и они никогда раньше не видели друг друга. Через несколько минут молодому человеку показалось, что эта девушка вот-вот выронит из рук большой пакет с сочными апельсинами. Он бросается к ней, в результате чего апельсины рассыпаются по трамваю. Девушка называет его «ниссе», она выходит на первой же остановке, спросив, не даст ли он ей хоть один апельсин, и молодой человек растерянно кивает. Проходит несколько недель, и они снова встречаются в одном кафе. И на этот раз девушка держит в руках большой бумажный пакет с золотистыми апельсинами. Молодой человек садится за ее столик, и несколько минут они смотрят в глаза друг другу. Может, это звучит высокопарно, но целую минуту они смотрят глубоко в глаза друг другу, достигая самого дна души, он — ее, она — его. Она вкладывает свою руку в его, и он говорит ей, что она белка. Тогда она изящно встает с места и выходит из кафе с огромным пакетом, который несет обеими руками. Молодой человек видит, что глаза у нее полны слез.
С первого раза они обменялись всего четырьмя репликами. Она: «Ах ты ниссе несчастный!» И: «Может, дашь мне хоть один апельсин?» Он: «Прости, прости!» И: «Ты белка!»
Остальное — немое кино. Остальное — загадка.
Можешь разгадать эту загадку, Георг? Я не мог, но, может, это потому, что сам был ее частью?
Наконец эта история по-настоящему захватила меня. Два раза подряд Апельсиновая Девушка являлась моему отцу с большим пакетом апельсинов в руках. Тут пахло какой-то тайной. В кафе, не сказав ни слова, она взяла его за руку и посмотрела ему глубоко в глаза, а потом вдруг вскочила и со слезами выбежала на улицу. Странное поведение. Объяснить его было трудно.
Если только отцу не стали являться видения.
Может, Апельсиновая Девушка была тем, что называют «плод воображения»? Множество людей утверждают, что видели Лохнесское чудовище или, на худой конец, морского змея в озере Сельюр, при этом их нельзя обвинить во лжи, вполне возможно, что они видели «плод своего воображения». Если бы отец сказал, что Апельсиновая Девушка однажды проехала по Карл Юхан в большой собачьей упряжке, я подумал бы, что такой рассказ свидетельствует о том, что в какие-то периоды своей жизни отец был близок к помешательству. Может, так было бы и лучше, против таких недугов есть лекарства.
Была ли Апельсиновая Девушка плодом воображения или человеком из плоти и крови, ясно одно: отец был без ума от нее. Когда ему наконец представилась возможность что-то сказать ей, он сказал, на мой взгляд, самое глупое, что только мог придумать. «Ты белка», — сказал он. Впрочем, он и не скрывал, что сам был поражен собственной глупостью. Кто мне объяснит, почему он произнес именно эти слова? Нет, отец, такая загадка мне не по зубам.
Я вовсе не строю из себя умника. Я первым готов признать, как трудно придумать, что сказать девушке, на которую ты, как говорится, глаз положил.
Я уже писал, что учусь играть на фортепиано. Хвастать мне особенно нечем, но все-таки я способен исполнить первую часть «Лунной сонаты» Бетховена почти без ошибок. Когда я сам для себя играю «Лунную сонату», у меня часто возникает чувство, будто я нахожусь на луне перед большим роялем и играю в то время, как луна, рояль и я вращаемся вокруг земного шара. И мне кажется, что звуки этой сонаты разносятся по всей Солнечной системе, достигая если не Плутона, то уж по крайней мере Сатурна.
Теперь я разучиваю вторую часть (Allegretto). Она гораздо труднее первой, и мне очень нравится, когда учительница музыки играет ее для меня. Эта часть почему-то заставляет меня думать о маленьких механических куклах, которые бегают вверх и вниз по лестницам торгового центра!
Третью часть «Лунной сонаты» я решил пропустить, и не только потому, что она слишком трудна для меня, мне просто неприятно ее слушать. Первая часть (Adagio sostenuto) очень красива, а вот последняя (Presto agitato) звучит чересчур грозно. Если бы я на космическом корабле добрался до какой-нибудь другой планеты и обнаружил на ней несчастное живое существо, которое исполняло бы там третью часть «Лунной сонаты», я бы в ту же минуту улетел с этой планеты. А вот если бы оно исполняло первую часть, я бы, может, и задержался там на несколько дней, по крайней мере, осмелился бы подойти к этому существу и порасспросить его поподробнее о музыкальной жизни на его планете.
Однажды я сказал своей учительнице, что в музыке Бетховена много и рая и ада. Она даже рот открыла от удивления. И сказала, что я попал в точку! Потом она рассказала мне то, чего я не знал. Оказывается, эту сонату назвал «Лунной» вовсе не Бетховен. Он назвал ее Соната до-диез минор, Соч. 27 № 2, прибавив к названию Sonata quasi una Fantasia, что означает Соната-фантазия.
Моя учительница музыки считает, что эта соната слишком мрачна, чтобы ее называли «Лунной». Она сказала, что венгерский композитор Ференц Лист говорил, что вторая часть сонаты это «цветок между двумя безднами». А вот я бы назвал ее скорее «веселым кукольным представлением между двумя трагедиями».
Но я писал о том, что мне легко понять, как трудно бывает иногда придумать, что сказать девушке, на которую ты глаз положил. Должен признаться, что тут у меня у самого рыльце в пушку, и виной всему та же музыкальная школа.
