Виктор Пелевин - Шлем ужаса
[Monstradamus] А ради чего все это тогда затевалось?
[Ariadna] Не знаю.
[Monstradamus] Хорошо. Давай по порядку. Откуда возникает восприятие?
[Ariadna] Оно вырабатывается в лабиринте-сепараторе.
[Monstradamus] Из чего?
[Ariadna] Из прошлого. Оно ведь было в прошлом?
[Monstradamus] Было.
[Ariadna] Так с чего бы ему вдруг исчезнуть из настоящего или из будущего?
[Monstradamus] Куда Щелкунчик делся? Один я все это не осмыслю.
[Nutscracker] С интересом слежу за вашей беседой.
[Monstradamus] У меня скоро шлем ужаса перегреется. Давай я поставлю вопрос по-другому. Если Астериск, восприятие и все остальные вещи вырабатываются в лабиринте-сепараторе, почему мы тогда говорим, что это Астериск их воспринимает?
[Ariadna] Карлик сказал, что это просто его особенность как вырабатываемой вещи. Другими словами, представление о том, что это он все воспринимает, вырабатывается в лабиринте-сепараторе вместе со всем остальным.
[Nutscracker] Из чего вырабатывается?
[Ariadna] Из ничего. Надо было слушать.
[Nutscracker] Хорошо. Тогда у меня тоже вопрос. Как я понял, Астериск появляется в лабиринте-сепараторе?
[Ariadna] Правильно.
[Nutscracker] А вместо головы у него шлем ужаса?
[Ariadna] Да.
[Nutscracker] Но тогда получается, что шлем ужаса появляется в лабиринте-сепараторе, который находится внутри этого же шлема?
[Ariadna] Да, выходит так.
[Nutscracker] Но ведь шлем больше одной из своих частей. Как он может находиться внутри своей собственной детали?
[Ariadna] Карлик сказал, что «внутри» и «снаружи» есть только в рогах изобилия. То же относится к «больше» и «меньше». В этих рогах находится вообще все, о чем можно и нельзя говорить.
[Nutscracker] Но тогда и шлем есть только в этих рогах изобилия?
[Ariadna] Я думаю, да.
[Nutscracker] То есть по-любому получается, что шлем ужаса возникает внутри одной из своих деталей. А существует внутри другой. Где же здравый смысл?
[Ariadna] Как где? В рогах изобилия.
[Nutscracker] Ариадна, ты это серьезно?
[Ariadna] Ну да, наверно. А может и нет. Честно говоря, я устала. Если я встречу карлика, я его обязательно обо всем спрошу. Придумывайте вопросы.
[Monstradamus] Подожди секундочку. Чем кончился сон?
[Ariadna] После лекции я вышла в коридор. Там никого не было, только висело большое зеркало в полукруглой раме. Я подошла к нему, заглянула в него и проснулась.
[Monstradamus] Что ты там увидела?
[Ariadna] Себя.
[Monstradamus] И ничего необычного?
[Ariadna] На мне была соломенная шляпка с круглым верхом, на полях которой лежали два маленьких букета ландышей, закрепленных сзади. У шляпки была плотная кружевная вуаль в круглых дырочках, за которой совсем не было видно лица. Все это выглядело очень красиво, но отчего-то мне стало тревожно. Я никак не могла понять, в чем дело, а потом вдруг узнала в своем отражении эту бронзовую маску, испугалась, и сон сразу кончился. Все, я пошла.
[Organizm(-:] Я с самого начала так и подумал, что этот хмырь ходит в виртуальном шлеме. Честное слово.
[Nutscracker] Причем тут виртуальный шлем? Это не виртуальный шлем, а какая-то кастрюля-скороварка. Детские игры. Я-то знаю, как работает виртуальный шлем, когда этим занимаются взрослые люди. Ничего общего.
[Organizm(-:] И как он работает?
[Nutscracker] Я, может быть, не очень понимаю, куда там ток течет и во что превращается, но отлично знаю, что человек в таком шлеме видит и думает, потому что профессионально этим занимался. Изучал проблему выбора в интерактивной среде. Мы там только с этими шлемами и работали.
[Organizm(-:] Никогда про такую проблему не слышал. Что это?
[Nutscracker] Представь себе, что ты смотришь боевик и сам решаешь, кто кого застрелит. Если ты выберешь, чтобы главного героя убили в первой перестрелке, куда денется весь сюжет? Будь у тебя действительно свободный выбор, это могло бы привести к самым печальным результатам. А искусство должно радовать, а не печалить.
[Monstradamus] Это точно. А если даже оно нас печалит, эта печаль должна нас радовать.
[Nutscracker] Во-во. Поэтому на самом деле никакой интерактивности не бывает – она кажущаяся. Или, скажем так, она допускается в той узкой зоне, где любой выбор не изменит сути дела. Главная проблема как раз в том, чтобы избавиться от свободы выбора, жестко подвести к нужному решению, сохранив уверенность, что выбор свободный. По-научному это называется принудительным ориентированием.
[UGLI 666] Что это такое?
[Nutscracker] Долго рассказывать.
[Organizm(-:] Вроде дел у нас особых нет.
[Monstradamus] Правда, расскажи, Щелкунчик. Пускай мозги отдохнут.
[Nutscracker] Я думаю, не надо объяснять, что видит Шлемиль?
[Organizm(-:] Кто?
[Nutscracker] На профессиональном жаргоне так называют человека в шлеме. Шлемиль – это тот, кто находится в искусственном измерении и перемещается по нему. Вернее, думает, что перемещается. Допустим, искусственное измерение представляет собой площадку, где стоят три одинаковые мраморные вазы. Чтобы сюжет развивался нужным образом, наша задача – подвести Шлемиля к средней вазе.
[Organizm(-:] Три одинаковые мраморные вазы. Надо из-за этого было шлем надевать.
[Nutscracker] Вместо ваз могут быть двери, поворот на распутье, в общем, любой выбор. Неважно. Поскольку все, что видно в шлеме, рассчитывается специальной программой, эту программу можно настроить так, что Шлемиль каждый раз будет делать именно тот выбор, который перед этим сделали мы.
[Organizm(-:] Но ведь настроить можно программу, а не подопытного. У него своя программа.
[Nutscracker] В том-то и дело. Когда шлем и Шлемиль сливаются в одно целое, редактировать можно не только воспринимаемое, но и воспринимающего. Поэтому мы говорим, что технологии редактирования бывают внешние и внутренние. Хотя четкой границы между ними нет.
[Organizm(-:] А яснее?
[Nutscracker] Внешние технологии воздействуют на то, что мы видим, а внутренние – на то, что думаем.
[Organizm(-:] Можно пример?
[Nutscracker] Самый простой внешний редактор – «Липкий Глаз». Это когда при поворотах головы одна из ваз как бы залипает в поле зрения и находится там дольше, чем должна.
[Monstradamus] А как же две другие вазы? Они ведь рядом. По законам перспективы...
