Джоди Пиколт - Ангел для сестры
– А что жираф говорит? – спросила Кейт. – Жираф?
В ее голосе было столько будущего.
– Жираф ничего не говорит, – ответила я.
– Почему?
– Потому что они такие от рождения, – произнесла я, и у меня перехватило горло.
Телефон я услышала, возвращаясь от соседей. Я договорилась с ними, что они присмотрят за Джесси, пока мы будем с Кейт. У нас не было запасных вариантов для подобной ситуации. Иногда за детьми присматривали подрабатывающие нянями девушки-студентки, наши бабушки и дедушки умерли. У нас никогда не было настоящей няни, заниматься детьми была моя работа. Когда я вошла в кухню, Брайан разговаривал с кем-то, запутавшись в телефонном шнуре.
– Да, – сказал он. – Трудно поверить. Я не ставил ни на одну игру, после того как они его продали. – Наши взгляды встретились, когда я ставила чайник. – У Сары все отлично. Дети тоже в порядке. Хорошо. Передай привет Люси. Спасибо, что позвонил, Дон.
Он повесил трубку и объяснил:
– Дон Турман. Из пожарной академии, помнишь? Хороший парень.
Он взглянул на меня, и улыбка сползла с его лица. Чайник начал свистеть, но никто из нас не сдвинулся с места. Скрестив руки на груди, я посмотрела на Брайана.
– Я не смог, – сказал он тихо. – Я просто не смог.
В тот вечер, лежа в постели, я смотрела в темноте на Брайана. Хотя мы не разговаривали уже несколько часов, я знала, что он не спит. Так же, как и я.
Это случилось, потому что я кричала на Джесси на прошлой неделе, вчера, сегодня. Это случилось, потому что я не купила Кейт орешки «М amp;Мs», которые она просила в магазине. Это случилось, потому что однажды на какую-то секунду я подумала, что без детей моя жизнь сложилась бы иначе. Это случилось, потому что я не ценила того, что у меня есть.
– Как ты думаешь, это из-за нас? – спросил Брайан.
– Из-за нас? – Я повернулась к нему. – Почему?
– Ну, наследственность, гены.
Я не ответила.
– В провиденской больнице ничего не умеют, – зло бросил он. – Помнишь, как сын шефа сломал правую руку, а гипс наложили на левую?
Я опять уставилась в потолок.
– Я хочу, чтобы ты знал, – сказала я громче, чем нужно. – Я не позволю Кейт умереть.
И услышала рядом стон раненого животного, всхлип тонущего. Потом почувствовала, как Брайан уткнулся в мое плечо и обнял меня.
– Не позволю, – повторила я, понимая, что пытаюсь убедить саму себя.
Брайан
«С каждыми девятнадцатью градусами их становится вдвое больше», – думал я, наблюдая, как искры вылетают из трубы кремационной печи, – тысячи новых звезд. Рядом со мной, крепко сжав руки, стоял декан медицинского факультета университета Брауна. Мне было жарко в тяжелом пальто.
У нас были огнетушители, пожарная машина, лестница. Мы осмотрели здание с четырех сторон, убедились, что внутри никого нет. За исключением этого тела, которое застряло в кремационной печи и стало причиной пожара.
– Он был большим, – объяснил декан. – Мы всегда так поступаем с телами после окончания занятий по анатомии.
– Эй, капитан! – крикнул Полли. Сегодня он отвечал за насосы. – У Рэда гидрант уже пустой. Переставить на другую линию?
Но я еще не был уверен, что смогу поднять шланг. Эта печь сжигает останки при тысяче шестистах градусах по Фаренгейту. Огонь охватил тело со всех сторон.
– Вы собираетесь что-то предпринимать? – спросил декан.
– Это самая большая ошибка новичков: думать, что вода – это лучший способ борьбы с огнем. Иногда от нее только хуже. В этом случае, например, струи воды подняли бы в воздух вредные биочастицы. Я считал, что печь нельзя открывать и нужно следить, чтобы огонь не вырвался через трубу. Огонь не может гореть вечно. В конце концов он поглотит сам себя.
– Да, – ответил я ему. – Я собираюсь наблюдать.
Если я работаю в ночную смену, то ужинаю дважды. Сначала дома, где за столом собирается вся семья. Сегодня Сара приготовила ростбиф. Когда она позвала нас, блюдо уже стояло на столе, похожее на детскую колыбель. Первой за стол проскользнула Кейт.
– Привет, малышка. – Я сжал ее руку. Она улыбнулась, но глаз улыбка не коснулась. – Чем занималась?
– Спасала страны третьего мира, расщепила пару атомов и заканчиваю Великий Американский Роман. В перерывах между диализами,[3] разумеется, – ответила она, отодвигая бобы на край тарелки.
– Разумеется.
Появилась Сара, угрожающе размахивая ножом.
– За что? – шутливо воскликнул я. – Прости меня!
Не обращая на мои слова никакого внимания, она попросила:
– Разрежь, пожалуйста, мясо.
Я взял нож и начал резать мясо. В кухню с видом приговоренного к казни вошел Джесси. Мы разрешили ему жить в гараже, но ужинать он был обязан вместе с нами. Таково условие сделки. Глаза у него были красные, как у дьявола, и одежда пахла сладким дымом.
– Посмотри, – вздохнула Сара, но, когда я повернулся, она уже смотрела на мясо. – Оно сырое.
Подхватив блюдо голыми руками, будто ее кожа была покрыта асбестом, она сунула его в духовку. Джесси взял блюдо с картофельным пюре и принялся загружать свою тарелку. Еще, еще и еще.
– От тебя воняет дымом, – заметила Кейт, помахав рукой перед лицом.
Джесси, пропустив ее слова мимо ушей, уплетал пюре. Я был доволен, что распознал травку, которая циркулирует в его крови, в отличие от других наркотиков – экстези, героина и бог весть чего еще, – чьи признаки не так очевидны. Мне стало стыдно.
– Не всем из нас нравится туалетная вода с запахом дури, – пробормотала Кейт.
– Не все из нас получают наркотики внутривенно, – парировал Джесси.
Сара подняла руки:
– Пожалуйста, давайте просто… не будем.
– Где Анна? – поинтересовалась Кейт.
– Разве она не в вашей комнате?
– Ее не было с самого утра.
Сара выглянула из кухни:
– Анна! Ужинать!
– Посмотрите, что я купила сегодня, – сказала Кейт и натянула футболку, чтобы лучше был виден рисунок. Это была «вареная» футболка с нарисованным крабом и надписью «Cancer».[4] – Поняли?
– Ты по гороскопу Лев. – Сара была готова вот-вот расплакаться.
– Как там мясо? – перевел разговор я, чтобы отвлечь ее.
Только тогда в кухню вошла Анна. Она прошмыгнула за стол и низко наклонила голову.
– Где ты была? – спросила Кейт.
– Недалеко. – Анна смотрела в тарелку, но ничего на брала.
Это было не похоже на нее. Я привык пререкаться с Джесси, веселить Кейт, но Анна всегда вела себя одинаково. Она входила, улыбаясь, рассказывала о дрозде, которого нашла, о его сломанном крыле. Или о женщине, которую она увидела в супермаркете и у которой была не одна, а две пары близнецов. Анна задавала тон в нашей семье, и, глядя на ее опущенную голову, я понял, что у тишины есть голос.
