Надежда Воронова - Предназначенная поездка (сборник)
– Точно не знаю, – услышали они в ответ. – Я высажу вас возле моста.
И почти тут же все услышали далекий колокольный звон. Водитель остановил автобус. Женщины вышли и, радуясь, что успеют на литургию, поспешили навстречу звону по едва заметной тропинке. Завидев полуразрушенную церковь, побежали к ней, с трудом поднялись по сломанным прогнившим ступеням храма, но на его дверях увидели замок. Они оторопели.
В это время к ним подошла матушка и, поклонившись в пояс, спросила:
– Куда это вы так спешили? Низко поклонившись ей в ответ, они поведали о том, как Господь привёл их в это святое место.
И они остались здесь, не устрашились трудов и тяжести креста возрождения обители, приняли его как Промысел Божий, Его волю.
Трудно было, ох как трудно! Но и Божья помощь поспешала, чудесами проявлялась.
В одном из бывших монастырских зданий располагалась жилконтора, и начальство не хотело освобождать помещение. И вот однажды сотрудницы, сидящие на втором этаже, увидели как распахивается дверь и перед взором изумленных, напуганных людей появляется… котёл, и опускается прямо на стол. Люди в панике покинули помещение… И как они только с ума не сошли – они ведь не видели ангелов, что внесли котёл, указывая, что здесь – трапезная!.. Возвращаться в эту комнату никто из служащих не захотел!
А однажды кто-то из местных начал пахать монастырскую землю. Матушка вышла к нему, усовестить. Он же было пошёл трактором на неё. Но она, уверенная в заступничестве Богородицы, трижды осенила иконой трактор. И заглох мотор! И не могли его завести в течение трёх дней!
Трудно было, ох как трудно! Не всегда на столе бывали хлеб и сахар, чаще – серая манная каша без масла да картошка. А потом и воды в обители не стало – трубы обрезали.
Местные жители сказывали об источнике, что расположен недалеко от монастыря. Он угас после расстрела последнего инока… И стали монахини просить Матерь Божью дать им воду. И свершилось чудо: источник задышал, и пошла вода, вода целительная.
Потянулись в обитель люди. Приезжали со всех концов России молодые и старые, здоровые и больные помочь в тяжелых монастырских работах, попользоваться водой источника.
Монастырские стены были разрушены, и никакой ограды не было – лишь несколько старых поклонных крестов вдоль реки. И чтобы уберечь от злых сил и себя и святое место, по окончании трудового дня каждый вечер все шли крестным ходом вокруг монастырского двора.
– Я бывала здесь, когда только-только начали восстанавливать обитель, – вступила в разговор Ольга. – И с настоятельницей общалась. С виду она была сурова. Её уважали, а некоторые даже боялись поначалу. Но у многих потом страх сменялся благоговением. Людей она принимала стоя. Было видно, что нелегко ей стоять, – она была болезненно грузна, ноги, как колоды, очень отёчные… Вы не знаете почему?
– Когда-то ещё в миру она так тяжко болела, что была недугами прикована к постели, лежала в больнице. И исцелилась чудесным образом. Нам рассказывала её келейница, что матушка, страдая, день и ночь взывала к Господу об исцелении. И однажды увидела: дверь будто отворяется и… перед ней Всевышний! Когда видение исчезло, она вдруг встала и пошла. Не помнила, как оказалась в храме перед священником, который держал в руках Чашу со святыми дарами. Причастилась. И решила остатние дни свои посвятить служению Спасителю.
Едва дослушав рассказ инокини, Ольга хотела было поделиться своими знаниями о чудесах, ей известных, ведь она посетила уже около пятидесяти монастырей, и тоже много чего слышала. Но начала с вопроса: не бывало ли здесь лебедей белых или чёрных, как в некоторых святых местах.
– Лебедей у нас не бывало, – вздохнула инокиня. – У нас несколько лет даже голубей не бывало. А ведь недаром говорят, что голубь – птица мира, – задумчиво медленно произнесла она.
– Вот и выходит, что мира-то в обители не было, – печально заключила матушка и тут же, вероятно, испугавшись своего откровения, предположила:
– Может быть, не было голубей потому, что не сеяли овса в те годы. Нынче посеяли – и голуби прилетели.
Она как-то погрустнела, и Ольга не стала развивать тему чудес. Когда же они подошли к недавно выстроенной бревенчатой бане, Ольга заговорила опять:
– А мне помнится, что где-то здесь стоял дом, хозяйка которого всё время спорила о скамейке, врытой монахинями. Кажется, её не устраивало соседство монастыря, – предположила паломница, как бы продолжая тему мирного сосуществования.
– Во времена совхоза здесь были частные дома, – подтвердила монахиня. – С устройством обители все переехали. Только она одна ни за что не соглашалась переезжать и всё время сыпала проклятия на тех, кто восстанавливал святую обитель. Но, как известно, с монастырём ругаться нельзя! Эта женщина погибла, попала под поезд.
– Непростительно забывать и обещанного монастырю, – продолжала матушка Варвара. – Как-то приехал к нам директор крупной строительной фирмы, просил святых молитв – мол, угрожают ему конкуренты, убить хотят. Пообещал благоустроить территорию возле источника, нужен только архитектурный проект. Уехал. Нашли архитектора, что сделал проект бесплатно, во славу Божью. А делец про своё обещание забыл… Убили его вскоре, – вздохнула инокиня, сожалея о судьбе дельца и о том, что источник до сих пор не благоустроен так, как намечалось.
Какое-то время все молчали, обдумывая рассказанное, примеривая на себя, не согрешили ли…
– А вот со мной какой случай был! – вновь оживленно заговорила матушка Варвара, словно обрадовалась возможности рассказать о чуде, произошедшем именно с ней. – Была я на сенокосе на том берегу реки. Утро. Я проснулась, напарник ещё спит. Скошенную траву ворошить рано. До обители далеко, а в это время в монастыре идёт праздничная служба Казанской Божьей матери. И решила я обойти поле как бы крестным ходом. И пошла, читая тропарь: «Заступнице усердная…» Вернулась к полудню. Перекусили и принялись за работу. А вечером, часов в шесть, гляжу: в другом конце поля какая-то тёмная воронка в небо. Я и говорю: «Пожар что ли?» А напарник посмотрел, посмотрел и смекнул: «Это смерч. Молись!» И я быстро начала читать тот же тропарь…
Смерч прошёл возле сенокоса, совсем рядышком, а нас не тронул. И обитель не тронул, хотя туча над ней была черным-черна… Спасла нас Царица Небесная… А может быть, – как бы раздумывая, предположила монахиня, – и я своим крестным ходом помогла нам. Она перекрестилась и засобиралась по своим делам.
– Спасибо вам, матушка. Очень приятно было с вами пообщаться, – не удержалась Ирина.
– Я люблю эту обитель и хочу, чтобы о ней знали, – улыбнулась монахиня. – К тому же, я разговорчивая. И сейчас Господь послал мне свободного времени побольше. Это раньше я – и на сенокосе, и в трапезной, и стирала – такие неподъёмные чаны таскала, а сейчас моё послушание – в церкви, по силам моим.
Как только ушла матушка Варвара, Ольга поспешила высказать свои впечатления о первой настоятельнице:
– Мне она показалась психически больной женщиной. Мне было жутко, когда она несколько раз спрашивала меня, слышу ли я и вижу ли я то, что слышит и видит она. А она слышала пение ангелов и звон колоколов, видела иноков, идущих крестным ходом вокруг церкви…
«Ольга врач, ей видней», – подумала Ирина, но ей не хотелось верить этому медицинскому заключению. И, желая переменить тему, она, указав на массивный крест, возвышающийся на другом берегу, рассказала, что этот поклонный крест водружен на месте некогда существовавшей деревни, в которой родился известный всей России святой. Ирина предложила попозже попытаться подойти к кресту по льду. Ей очень хотелось своими глазами увидеть крест вблизи, своими руками дотронуться до святыни.
Возле колокольни молодой человек, опрокинув тачку с мелко наколотыми поленьями, распрямился и сообщил проходящим мимо паломницам:
– Матушки, вас благословили складывать поленья сначала в сестринский корпус и в трапезную, а потом в колокольню.
Женщины обрадовались новому послушанию и заторопились с былым энтузиазмом приняться за дело.
Возле сестринского корпуса и возле трапезной лежало по куче поленьев, с виду небольших. Городские же провозились с ними почти до обеда. Их умилило, что каждая из монахинь, шедших в трапезную, обязательно прихватывала с собой несколько поленьев – вроде помощь невелика, но без внимания не оставлены.
Поработав на свежем воздухе, трудницы нагуляли изрядный аппетит, и обед показался им необыкновенно вкусным: суп грибной, каша гречневая (со сметаной!), капуста квашеная, огурчики солёные, баклажаны… Откушали с большим удовольствием.
После обеда в монастыре отдыхают, но паломницы решили всё-таки осуществить задуманный «марш-бросок» к поклонному кресту.
Подойдя к реке и увидев перед собой чистую снежную целину, женщины без опаски пошли след в след прямо к кресту. Обувь слегка промокла, но это их не смутило. И когда впереди они увидели полынью, то в полной уверенности, что с ними ничего страшного произойти не может, просто забрали правее.
