Валентин Новиков - До первого снега
У самой земли натянуты как струны сверкающие нити стальной проволоки. Везде развороченная земля, траншеи, трубы, кирпич, металл, железобетон. Все перемещается, все в движении. Лишь эти сверкающие нити стальной проволоки неприкосновенны: их далеко объезжают, осторожно переступают. Это — оси. Это как бы застывшие в воздухе зримые линии проекта.
Мы всей бригадой с утра устанавливаем опалубку по осям. Массивная деревянная коробка уже готова, доски надежно скреплены.
У Петрова выгоревшая куртка почернела на плечах от пота: коробка то осядет, то сместится в сторону.
— Что ни опалубка — вечно морока! — В голосе у бригадира улавливаю раздражение. — А чуть что не так — беда: как зальют сюда кубов полста бетона, тогда уж не подвинешь.
— Ну, как? — спрашивают снизу плотники.
— Самую чепуху осталось…
Я уже со злостью смотрел на острие отвеса, застывшего над забитым в доску гвоздем.
— Ну-ка, подай на меня еще маленько, — говорит Петров.
Мы разом наваливаемся на занозистый бок коробки. Чувствую, как в плечо впивается острый край доски, но жму что есть силы. Опалубка поддается. И тотчас сверху голос Петрова:
— Э, лишку, сдай назад… Еще немного…
Уже начался обед, а мы все возились с опалубкой.
— Ладно тебе, Акимыч, — устало говорит один из плотников. — Как окончательно закреплять будем, проверишь. Идем обедать.
Но Петров точным ударом обуха сам чуть сместил опалубку. Мы даже не ощутили ее движения, но острие отвеса оказалось точно под гвоздем.
— Теперь порядок.
Точно в двенадцать все плотники пришли к циркулярке. В буфет обедать никто из них не ходил.
Сидели на досках. Не то чтобы тесно, но и не порознь. Кто молча облупливал яичко, кто открывал бутылку с кефиром.
Выложил и я свой сверток, развернул, подвинул плотникам.
Петров увидел, что у меня в банке соленые грибы, оживился:
— Своего посола?
— Своего. — Я подвинул банку.
Он отсыпал из банки на свою широкую ладонь немного грибов и кинул в рот.
— Хороши. Черный груздь. Сам брал?
— С сестрой.
Он расспросил меня о сестре, о маме. Чуть улыбнулся чему-то, но чему — не сказал, и опять перешел на грибы:
— У нас вот свинушки хороши на жарку и на посол. А в иных местах грибы эти не берут, видно, не та земля…
Пообедав, мы напились ключевой воды. Олег Иванович добыл где-то старую бочку из-под кваса, ее починили, и каждое утро, подцепив к «Беларуси», привозили ключевую воду. Это была необыкновенная вода. Помню, первый раз я выпил сразу четыре стакана. Потом сам ездил за водой, сначала — чтобы посмотреть. Это оказался обыкновенный ручеек, вытекающий из травы. Но вокруг него теснилось много пчел, шмелей и ос, каких-то светлых паучков, красных стрекоз и мошек. В ложбине я осторожно зачерпывал воду небольшим ведром, стараясь не взмутить. Когда мы возвращались с водой, возле прорабской уже стоял Олег Иванович с графином…
После обеда плотники разошлись отдохнуть, а я подошел к Петрову:
— Василий Акимович, возьмите меня в свою бригаду.
Бригадир достал из кармана мятую пачку папирос, не торопясь закурил.
— Надумал быть плотником? А топор в руках держал?
— Держать-то держал.
— Видел я сегодня, как ты им орудовал. В охотку-то вроде ничего, а за день тяжелым он тебе покажется. Да и не все у нас по плотницкой — есть и земля, и бетон… — Он вдруг прищурился и наклонил голову набок. — А все же — почему в нашу бригаду?
— Ваша нравится.
И вдруг он ударил ладонью по доске, на которой мы сидели.
— Как нравится?! На стройке мы вроде затычки. Где чего трещит — в прореху сразу нас. Вот и затыкаем дыры. И работа плотницкая тяжелая. Иди-ка ты в монтажники. У них и механизация, и заработки повыше наших.
— Я к вам хочу.
— Однако ты упрямый. Ладно, давай так договоримся — мы еще на тебя поглядим, а ты — на нас.
Со стороны прорабской, торопясь и по-медвежьи переваливаясь, шел Толя. Издали видно было, как он плотен и крепок: массивные плечи, короткая борцовская шея. Подошел к Петрову:
— Василий Акимович, Олег Иванович всю бригаду зовет.
Когда мы вошли в прорабскую, там уже было полно народу. Многие курили. И как всегда, у входа на корточках сидел бульдозерист Беленький. Он подмигнул мне из-под низко надвинутой на глаза кепки. Шло собрание партгруппы с участием комсомольцев. За столом сидел секретарь партбюро управления Артюхин.
— Сейчас, — заговорил Олег Иванович, — нас интересует только один вопрос — темпы работ.
— Плохо, что ль, работаем?! — хмуро спросил бригадир каменщиков дядя Митяй.
— Нет, не плохо. Не о том речь. Мало внедряем нового.
— Почему мало? А свайные фундаменты? Разве они не дают выигрыш времени?
— Дают, но это уже дело прошлое.
— А панели вместо каменной кладки?
— Это — где возможно, Нам надо не только войти в график, но и иметь резерв на осень, когда погодные условия.».
— Резе-ерв… — протянул дядя Митяй. — Пусть кирпич в пакетах возят да раствор без щебня!
Секретарь партбюро Артюхин встал из-за стола:
— Погоди. С кирпичом наладится. Положение дел на кирпичном заводе разбиралось на днях на бюро обкома. А мы собрались, между прочим, не для того, чтобы спорить о пакетах.
— Ладно уж… — Дядя Митяй обиженно засопел и сел на лавку.
— Вот и ладно. Послушай лучше, что Олег Иванович про насосную доложит.
Олег Иванович взял лежавшую у доски брезентовую рукавицу, плеснул на нее воды из графина и вытер доску. Попробовал на столе мел и откашлялся.
— По проекту насосную станцию предусмотрено строить методом опускания. — Он провел мелом по доске. Жирная горизонтальная черта, как по линейке. — Над уровнем земли делаем опалубку, варим арматуру, заливаем бетоном и… — Он показал пунктиром, как бетонное кольце опускается вниз. — Метод хорош, если грунт насыщен водой.
— У нас не насыщен, — простодушно буркнул кто-то из угла.
— Вот-вот, у нас не насыщен, — подхватил прораб. — Значит, чтобы бетонное кольцо опустилось, надо гнать воду насосами, разжижать землю, а потом выбирать пульпу.
— Чем? — Тот же голос из угла. Все обернулись. Реплики подавал старый бетонщик Тихомиров, обычно не встревавший ни в какие споры. Но тут его, видать, что-то задело за живое. — В войну еще, помню, — продолжал он, — такие штуки делали… Вручную выбирали эту самую пульпу, растуды ее…
Мы думали, вопрос поставил прораба в тупик, но он, напротив, заметно повеселел.
— Насосов у нас нет, — сказал он. — Придется пульпу выбирать вручную и поднимать краном.
По прорабской прошло веселое сдержанное оживление. Что такое выбирать пульпу, знал не только Тихомиров.
— А у тебя есть другой вариант, Олег Иванович? — спросил Петров. — Если есть, выкладывай, не темни.
— Есть. Копать котлован под насосную экскаватором… — Все притихли, В наступившей тишине Олег Иванович продолжал: —…и затем вести все работы прямо в котловане — опалубку, армирование, бетонирование. Работать будем в две смены методом бригадного подряда. Поручить это дело думаем бригаде коммуниста Петрова.
«Значит, Петрову. Нашей бригаде… Мы — на решающем участке стройки». Я, вытянув шею, посмотрел на бригадира.
Петров принял все сказанное внешне невозмутимо. Помолчал, подумал, потом спросил:
— А расчеты, калькуляция?
— Расчеты уже делают. Документация в отделе труда и зарплаты.
— Ну что ж, можно попробовать… — Петров оглядел собравшихся, — Там будет, поди, только бетона полтысячи кубов?
— Около того, — улыбнулся прораб. — Вот это и есть наш резерв.
— Резерв солидный, — сказал секретарь партбюро. — Это тебе, Василий Акимович, и партийное поручение. Мы на партбюро думали, кому эту работу дать. Решили — тебе. Добавь в бригаду комсомольцев, сам посмотри, кого. Работа, конечно, трудная — земля, опалубка, бетон… Но применительно к нашим условиям — как раз то, что надо. Это даст выигрыш и во времени, и в деньгах.
— Все это хорошо на бумаге, — проворчал Толя. — А как зарядят дожди, придется по уши в грязи работать.
Сказал он это вроде сам себе, но Петров его услышал, встал:
— Тогда будем по уши в грязи… На время этих работ прошу дать мне вот каких комсомольцев…
Я замер. Назовет ли меня? Вряд ли… Топор в руках почти не держал — и вдруг на котлован, самую горячую точку стройки…
Петров, загибая пальцы, назвал пятерых комсомольцев и в их числе меня.
— А этого, — он показал на Толю, — не надо, хоть он и мой. И впрямь еще дожди зарядят. Пусть остается на пиле.
— Желающие высказаться есть? — спросил Олег Иванович.
— Есть! — злым тенорком откликнулся Толя и тяжело встал: — Это я к слову сказал, Василий Акимович, что «по уши в грязи». А вы сразу: «Этого на надо!» Да я…
— А и верно, — неожиданно поддержал его кто-то.
