Виталий Бернштейн - Долгий полет
Ну, вот и все… Выходит, не случайно потянуло его на воспоминания сегодня. Еще полчаса, еще час – и конец. Длилась жизнь, длилась, да вся вышла. На восьмом десятке лет. Кажется, это про Авраама сказано в Библии: «И умер в старости доброй, насыщенный жизнию». Согласно Библии, было Аврааму сто семьдесят пять лет… И до половины Авраамова века Борис не дотянул. А все-таки грех жаловаться. Того хорошего, что было в жизни, у него уже не отнимешь.
Борис провел ладонью по лбу. Лоб покрыт потом – вроде как температура поднялась в салоне. Девица за штурвалом, наверное, опять не ту кнопку нажала. А, может, температура в салоне не при чем, и пот выступил от страха?.. Нет. Даже странно, но страха нет. Видимо, перед смертью человек испытывает страх, если есть еще хоть самый малый шанс этой смерти избежать. Тогда как у Бориса и всех остальных людей на этом самолете шансов нет. Окончательно и бесповоротно. Даже если представить, что сами террористы в последний момент испугаются смерти, будут готовы сдаться властям, это уже неосуществимо. Для этого надо сперва посадить «Аэробус». А посадить некому… Какое емкое словосочетание придумал когда-то Толстой – «живой труп». Сидят в салоне самолета три сотни трупов, хотя еще несколько десятков минут они и будут выглядеть, как живые… Воистину, мир все больше сходит с ума.
Борис достал носовой платок, вытер вспотевший лоб. Засовывая платок обратно в карман, нащупал там какую-то бумажку. Вытащил ее. На бумажке чьим-то незнакомым почерком написаны в ряд десять цифр. Что за цифры?.. Потом вспомнил: это же телефонный номер, который позавчера дала ему Соня, номер ее сына в Чикаго. Борис еще обещал позвонить, напомнить тому об отце и матери. Теперь уже не позвонит… Теперь собственным отцу и матери надо бы напоследок хоть несколько слов сказать. И Лизочке тоже… «Папочка, мамочка, Лизочка, если вы где-то есть, значит, скоро вас увижу. А если вас нет нигде, то прощайте. Навсегда»… И всетаки неужели их нет нигде? Мелькнули в быстротечном времени души дорогих ему людей и канули, превратились в ничто. Как обидно и несправедливо. Ведь каждая живая душа – это целый мир!.. А как же Андрюшка-то один останется? Уж он отца с матерью никогда не забудет. Добрый мальчик…
Бабушка, что сидела впереди, вдруг встала и протянула руку к дверце багажной полки над головой. К ней по проходу подскочил усатый толстяк с пистолетом в руке.
– Нельзя! Сидеть!
– Мне с сердцем плохо… Лекарство из сумки достать надо, – забормотала она.
– Сидеть, старуха! Застрелю!
Прижав ладонь к груди, бабушка вдруг побелела, глаза под очками замерли, уставившись в потолок… Ее тело медленно завалилось на кресло, где сидела внучка. Стараясь выбраться из-под тела бабушки, внучка в ужасе стала карабкаться на спинку кресла. Борис приподнялся на мгновение, подхватил ее на руки, погладил по голове.
– Не плачь, не плачь… Я знаю: тебя Лайза зовут. Хорошее у тебя имя… А меня зовут Борис.
– Моя бабушка умерла? Этот дядя меня убьет тоже?
– Нет, нет, не бойся. Ты – маленькая, тебе еще жить надо долго, долго… Давай лучше я тебе сейчас сказку расскажу, – Борис усадил девочку к себе на колени и продолжил, медленно подбирая английские слова. – Сказку про льва и собачку… Вот слушай. Жил-был лев – в клетке, в зоопарке. И однажды в зоопарк забежала маленькая собачка. Лев как раз в это время обедал. А собачка была голодная. Она прыгнула между прутьев в клетку ко льву и, как ни в чем не бывало, тоже принялась за обед. Люди, которые стояли возле клетки, испугались, что лев сейчас разорвет собачку на части. Но тот ее не тронул. И они стали жить вместе. И стали друзьями.
– Эту сказку мне бабушка читала… И потом собачка умерла?
– Нет, Лайза. Я не хочу тебе грустную сказку рассказывать. Моя сказка веселая. Подружившись с собачкой, лев стал таким добрым. Люди подходили к клетке, через прутья гладили его по голове, а он в ответ только жмурил глаза от удовольствия и махал хвостом. Хозяин зоопарка понял, что льва незачем держать взаперти – теперь он ничего плохого не сделает. Клетку открыли, и лев с собачкой убежали в лес и стали там жить самостоятельно. Только на обед они приходили в зоопарк и терпеливо ждали, когда их покормят. И люди в этом городе, увидев, каким добрым стал лев, тоже стали добрее. Никогда больше они не кидались друг на друга и не рычали, как звери…
17
«Аэробус» шел вдоль побережья на высоте шести с половиной миль. На хвостовом оперении виден большой желтый круг, внутри распростерла крылья синяя цапля – знак «Люфтганзы». Андрей приблизился, облетел «Аэробус», покачал крыльями. Никакого ответа. На радиочастоте, которую продиктовал ему Эриксон, тоже было тихо. Сбросив скорость, F-22 пристроился к «Аэробусу» – справа и выше.
Андрей собирался доложить обстановку на командный пункт, но Эриксон его опередил.
– Девятый, я второй… Несколько минут назад один из пассажиров рейса 416 по мобильному телефону сумел позвонить жене в Вашингтон. А та об этом звонке немедленно поставила в известность ФБР… Самолет захвачен исламскими террористами! Оба пилота убиты. Девятый, вы меня поняли?
– Второй, вас понял.
– Следуйте параллельным курсом. Сейчас принимают решение. На самом верху. Ждите…
На миг у Андрея перехватило дыхание. Неужели ему прикажут сбить этот «Аэробус»? Ведь там, внутри… Нет, не думать об этом!..
После трагедии 11 сентября командир их эскадрильи полковник Робертс собрал пилотов и ознакомил с новой инструкцией. Самолет, захваченный террористами-самоубийцами, надлежало теперь сбивать прежде, чем тот достигнет намеченной на земле цели. Если бы те два «Боинга», что врезались 11 сентября в башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, были перехвачены и сбиты, это сохранило бы жизни без малого трех тысяч человек, находившихся внутри башен. Конечно, в таком случае погибли бы ни в чем не повинные пассажиры «Боингов». Но ведь их гибель была предрешена в любом случае… Жизнь так устроена – на каждой ее развилке человек должен принимать решение, выбирая свой путь. И не всегда это выбор между хорошим и плохим. Иногда, к несчастью, приходится выбирать из двух зол – то, которое меньше… Теоретически новая инструкция звучит, конечно же, разумно. Но неужели именно ему, Андрею, придется сегодня реализовать ее на практике?! Он вспомнил вдруг, что сегодня оттуда же, из Франкфурта, рейсом 418 летит отец. Какое счастье, что отец взял билет на более поздний рейс…
На том собрании, после трагедии 11 сентября, полковник Робертс привел пример. Когда американский пилот сбросил атомную бомбу на Хиросиму, испепелив десятки тысяч мирных людей, это тоже было наименьшим злом. Таким образом удалось сохранить жизни сотен тысяч и американских солдат, и японских, которые были бы обречены на гибель, продлись война еще полгода… Господи, скорее бы увидеть отца. Он поймет Андрея – другого выхода не было… И Мелисса тоже поймет…
– Девятый, я второй, – раздался голос в наушниках. – Получен приказ – сбить захваченный террористами самолет… Вы меня поняли?
– Второй, я девятый. Вас понял.
– Выполняйте.
Андрей положил F-22 на крыло, ушел в сторону, развернулся. Перекрестье прицела уперлось в правый бок «Аэробуса». Теперь надо нажать на спусковую кнопку… На эту вот кнопку… Ракета пронзит обшивку самолета. Взорвавшись, расколет его корпус надвое. И для сидящих внутри все будет кончено… Надо только нажать на эту кнопку…
В наушниках зазвучал торопливый голос Эриксона:
– Девятый, я второй. В чем дело?.. Почему вы не выполняете приказ?
– Эриксон, ведь там же ни в чем не повинные люди… И дети, наверное, тоже…
Андрей услышал невнятные слова Эриксона, обращенные к кому-то. Потом другой голос ворвался в наушники. Андрей узнал полковника Робертса.
– Девятый, я первый. Вы что, не понимаете?! Это приказ верховного командования!.. Вы обязаны выполнить его немедленно – повторите!
– Первый, я девятый. Вас понял. Приказ будет выполнен немедленно… Приказ будет выполнен… Приказ будет выполнен…
Андрей продолжал бормотать последнюю фразу, разворачивая еще раз свой F-22. Перекрестье прицела опять уперлось в «Аэробус». В его левый бок. Где-то на уровне 31 ряда. Потом онемелый палец Андрея нажал на спусковую кнопку…
Просьба, с которой Борис неделю назад, стоя у Стены плача, обратился к Богу, была услышана. Смерть Бориса и спящей на его руках девочки была мгновенной.
2006
