Гусейн Аббасзаде - Белка
Коротко, требовательно прозвучал звонок, и секретарша, мгновенно поднявшись с места, вошла в кабинет.
«Ох, быстрее бы ушли эти гости…» — прошептал Бахыш.
Девушка вышла, набрала номер.
— Вас вызывает Джаби Мурсалович, — сказала она в трубку.
Вскоре в приемную вошел статный седовласый человек. Он вполголоса переговорил о чем-то с девушкой-секретарем и вошел в кабинет.
У Бахыша будто селезенка заныла. Так же может до бесконечности продолжаться! Он сейчас еще кого-нибудь вызовет… Знал бы Бахыш, сколько времени придется ему ждать, он бы лучше попил горячего чая в чайхане на морском берегу.
А этого начальника, отца Наиба, выходит, зовут Джаби. А отца Джаби звали Мурсал… Про себя Бахыш-киши решил, что во время беседы и он будет называть начальника по-современному — Джаби Мурсалович…
Но не успел Бахыш-киши настроиться на долгое ожидание, как дверь кабинета широко распахнулась и вышли иностранцы — все в хорошем настроении, улыбчивые, громкоголосые. С ними были трое азербайджанцев — все в строгих костюмах, при галстуках. «Кто же из них начальник?» — забеспокоился Бахыш-киши.
Едва за гостями закрылась дверь, старый лесник подошел к секретарше:
— Доченька, а который из них Нагиев? Я ведь в лицо его не знаю… Он уехал?
— Нет, Джаби Мурсалович у себя в кабинете. Девушка аккуратно прикрыла наружную дверь, остававшуюся приотворенной, и села за стол.
— Дочка, я тебя очень прошу: зайди к нему, пока никого нет, доложи обо мне. А то не дождаться…
— Не тревожьтесь, я о вас не забыла. — Девушка поправила волосы. — Там есть еще сотрудник.
И снова потянулись минуты ожидания, и снова звонок вызова показался Бахышу резким и неожиданным. Не успела секретарша войти в кабинет, двери распахнулись и на пороге показался тот седовласый мужчина, что вошел недавно. Он сделал шаг назад и любезно уступил девушке дорогу.
«Слава богу! — вздохнул Бахыш-киши. — Дождался, кажется».
Девушка вышла, неся несколько бутылок из-под минеральной воды; она аккуратно поставила их в шкаф. Бахыш смотрел на нее во все глаза, но девушка будто и не замечала его. Она снова исчезла за массивной дверью и снова появилась, неся в руках хрустальные фужеры. И, только поставив в шкаф фужеры и закрыв дверцу, она повернулась к Бахышу-киши:
— Я сообщила о вас Джаби Мурсаловичу… Бахыш поднялся с места, сделал шаг к кабинету.
— Спасибо, дочка, я на пять минут…
— Он вас не может принять, — сухо сказала девушка. — Он сейчас должен уехать.
— Как это — не может?
— Не может, и все…
Девушка начинала, кажется, терять терпение.
— Да ты ему сказала, из какой дали я приехал и сколько времени жду?
— Все сказала, дядюшка. А Джаби Мурсалович ответил, что он вам приема не назначал и чтобы вы явились в приемные часы — послезавтра.
Девушка говорила скорее сочувственно, — видно, ей стало жаль старика.
— Если хотите, я вас отведу к заместителю Джаби Мурсаловича, Вахиде-ханум. Она очень хорошая женщина; может быть, она сможет вам помочь?
Бахыша-киши тронуло сочувствие девушки.
— Спасибо, дочка! — только и сказал он. — Не такое у меня дело, чтобы его мог решить самый хороший заместитель.
Бахыш-киши попрощался и вышел из комнаты. После прохладной приемной воздух в коридоре казался особенно влажным и тяжелым. Сердце в груди тяжело заворочалось, и Бахыш-киши испугался, что сейчас с ним может случиться сердечный приступ — прямо здесь, среди чужих людей, у дверей начальника, который отказался его принять. Бахыш-киши еле дошел до окна, облокотился на подоконник, перевел дыхание. В самом деле, что ему было делать? Этот самый Нагиев занимает большую должность, не врываться же к нему в кабинет, не заставлять же силой выслушивать себя? Но, с другой стороны, не на коленях же его просить о приеме?
Сердце забилось ровнее и тише, и былая решимость вернулась к Бахышу-киши. Нет, надо поговорить. Не здесь, так дома застанет он Нагиева! Не прогонит же тот его с порога, в конце концов…
Скрипнула дверь. Из приемной начальника управления вышел мужчина в хорошо сшитом светлом костюме, улыбчивый, моложавый. В тонких пальцах он держал сигарету.
«Наверное, он! — сообразил Бахыш-киши. — Больше ведь в приемной никого не было…»
Мужчина в светлом быстро зашагал к лестнице. Бахыш чуть не бегом пустился за ним.
— Простите! — крикнул он вдогонку. — Минуточку! Тот остановился, в недоумении глядя на Бахыша.
— Вы товарищ Нагиев? Бахыш дышал тяжело, хрипло.
— Да, я.
— Как раз вы мне и нужны!
— Я — вам??
Недоумение во взгляде мужчины сменилось откровенной неприязнью. Видимо, он понял, что докучливый посетитель, о котором ему докладывали, дождался все-таки его в коридоре.
— Но послушайте, — Нагиев был раздражен, — есть же правила, приличия, есть порядок, наконец! Кто же разговаривает в коридоре? Я велел секретарю передать вам, что могу принять вас в пятницу, вот тогда и приходите.
И Нагиев отвернулся и хотел идти, но Бахыш-киши догнал его и встал на дороге:
— Можно иногда и в коридоре поговорить… Начальник управления отшвырнул в сторону недокуренную сигарету.
— Что за спешка? Ну ладно, приходите завтра.
— Я до завтра не могу ждать, — волнуясь, сказал Бахыш-киши, — я приехал к вам, товарищ Нагиев, чтобы сказать, что ваш сын совершил преступление!
Бахыш, выпалил эту подготовленную заранее фразу одним духом и теперь следил, какое впечатление она произвела. К его удивлению, Нагиев и бровью не повел.
— Вы ошибаетесь, уважаемый. Поищите-ка преступника где-нибудь в другом месте.
— А я говорю: ваш сын Наиб совершил преступление, — упрямо повторил Бахыш-киши. Нагиев побледнел от злости.
— Слушать не желаю! Мой сын, знаете ли, не так воспитан. Кроме того, по какому праву вы предъявляете мне такие обвинения? Кто вы такой?
— Я Бахыш Идаят оглы Марданов. Работаю лесником в том пансионате, где отдыхала ваша семья. Ваш сын Наиб… — И Бахыш-киши, волнуясь, коротко рассказал о случившемся.
Нагиев слушал поначалу внимательно и заинтересованно, даже напряженно, но, узнав, что речь идет о гибели белки, улыбнулся с облегчением.
— Господи, да разве это преступление? Стоило ли из-за этого приезжать ко мне да еще силой задерживать меня в коридоре? — Голос его снова стал жестким, раздраженным.
— Неужели надо человека убить или дом ограбить, чтобы стать преступником?
— Короче… — Нагиев полез в карман пиджака и вытащил кожаный бумажник. Говорите, сколько стоит эта белка! — Он взглянул на остолбеневшего Бахыша и, приняв его молчание как согласие, отделил от солидной пачки купюр две новенькие двадцатипятирублевки. — Достаточно, я думаю?
Бахыш-киши глядел неприязненно и молчал, но Нагиев расценил его молчание по-своему:
— Что, мало? Я добавлю еще… — Он добавил к двум еще одну хрустящую бумажку. — И нечего было говорить высокие слова, время тратить попусту. Время дорого! Берите и идите с богом.
— Как вам не стыдно! — Гнев душил Бахыша. — Как бы я ни был беден, денег я у вас не просил. Знайте: белок я купил на свои, кровные, привез их в рощу и ни у кого оплаты не требовал. Для людей я это делал, для души! А не для того, чтобы дети таких родителей, как вы, истребляли животных… Теперь вот я вижу, чей сын это сделал! Оставьте ваши деньги при себе вместе с вашим воспитанием…
Бахыш-киши круто повернулся и стал спускаться по лестнице. Нагиев стоял, точно окаменев, держа в руке деньги. К нему подошел один из сотрудников, случайно заставший конец разговора.
— Джаби Мурсалович, этот человек, кажется, угрожал вам? Позвольте, я позвоню дежурному милиционеру, его задержат! Подумайте, какая наглость!..
— Займитесь лучше своим делом, — сквозь зубы процедил Нагиев, опуская двадцатипятирублевки в карман, и, сам не зная почему, вернулся в свой кабинет.
* * *— Салам, Бахыш-киши! — окликнули лесника у подъезда огромного здания, где находились десятки министерств и ведомств.
Подняв голову, Бахыш увидел мужчину, подвозившего его два дня назад из пансионата в город.
— Здравствуйте!
— Как белка? Помог врач?..
— Да нет, — вздохнул Бахыш-киши, — ничего не вышло.
— Ну, а кто ее убил — вы узнали? Наказан он?
— Эх, кто я такой, чтобы наказывать? — покачал головой Бахыш-киши. Говорил сейчас с отцом этого мальчика. Если он поймет мои слова — хорошо, а нет — так и говорить нечего.
— Садитесь в машину, шофер вас отвезет куда надо, — предложил собеседник.
— Спасибо, я уж лучше пешком. Пойду к внукам давно их не видел, соскучился. Такие они сладкие, эти малыши, дай вам бог тоже дожить до тех дней, когда у вас внуки появятся.
— Благодарю! — улыбнулся мужчина. — Время еще есть. А в пансионат вы сегодня не вернетесь?
