Екатерина Горбунова - Дверь. Сборник мистических рассказов (СИ)
- Самый умный, да? – голос Аглаи опять приобрел детские интонации, но совсем другие, несомненно, это была другая близняшка. – Хочешь сказать, что догадался обо всем?
- Алиса? – уточнил старик, покачав головой. – Нет, не догадался. Только сейчас…
Алиса не хотела уезжать. Почему из-за этой дуры Лизки необходимо менять страну? Здесь у нее друзья. Впереди третий класс. Мишка Махеев может предложит ей дружить! А отец твердит, как робот, что там лучше, там достойные заработки, работа отличная, врачи квалифицированнее… Дураки все!!! Девочка с ненавистью посмотрела в сторону спящей сестры. Опять обнимает своего мишку. Затасканная игрушка, уже потерявшая всякую форму, выбросить пора…
Алиса решила спуститься на кухню, оттуда можно позвонить бабушке, спросить, может она повлиять на предков или нет. Время, конечно, позднее, но зная тягу бабули к ночному каналу…
Девочка уже почти дошла до кухни, но ее остановили приглушенные голоса родителей. Черт! Что они там делают в этот час? Не спится им… Алиса выместила свою злобу, стукнув кулаком по спинке дивана.
Родители обсуждали дальнейший переезд. Мать, которая была еще недавно вся в сомнениях, уже поддерживала отца. Все, как обычно, повседневный треп. Ради этой ерунды откладывался разговор с бабулей. Того гляди и ее перетянут на свою сторону!
Вдруг одна фраза заставила Алису насторожиться:
- Если б здесь нас держали родные могилы…
Да, родных могил было маловато… Но ведь все возможно? Мозг девочки лихорадочно заработал в поисках вариантов: бабушка, дядя, тетка отца – не глобально… Да, и добраться трудновато…
Алиса поднялась в детскую комнату. Лиза по-прежнему мирно спала. Потрепанный мишка выскользнул из-под ее руки и валялся рядом с кроватью.
Лица обеих девочек одновременно озарились улыбкой, но если в одной был свет, то вторая была гримасой ада. Алиса подняла мишку и осторожно выскользнула из дома. Длинная лестница была приставлена к стене. Девочка забралась на самый верх и закрепила игрушку на ветке дерева, так, чтобы его было прекрасно видно.
Когда Алиса вернулась в дом, родители уже легли спать. Она прошла на кухню и набрала номер бабушки.
- Привет, бабуль! Как дела?... Да, мои точно решили! Слушай, можно я тогда поживу у тебя?... Я приеду к тебе, нам будет здорово! Почему это не серьезный разговор? – девочка постаралась, чтобы голос звучал трепетно, со всеми придыханиями, всхлипываниями, положенными в этой ситуации. – Ладно, пока!...
Потом Алиса прошла в свою комнату. Ложась на кровать, она постаралась, чтобы было как можно больше звуков, скрипов, шорохов. Как и следовало ожидать, Лиза проснулась. Села на кровати. Сонно принялась расшвыривать одеяло и искать мишку.
- Мишка ушел гулять, - шепнула сестра. – Надо посмотреть в саду. Может он забрался в дупло дерева, там же пчелы. А мишка очень любит мед…
В глазах Лизы застыли обиженные слезы. Она знала, что мишка не уйдет гулять без нее, что это Алиса. Лиза протянула руки к сестре, но та проворно вскочила с кровати и выбежала… Девочке стало страшно. Как она сможет выйти куда-то без мишки…
Малышка спустилась по лестнице, потому что ей показалось, что сестра где-то внизу. Но в холле было тихо. Выглянув в окно, Лиза посмотрела на дерево, растущее рядом: мишка сидел на верхней ветке. Что же делать? Может попробовать с чердака? А то мишка простынет, ему будет холодно там, одному, ночью…
Девочка поднялась на чердак. Дверь за ней захлопнулась, но Лиза не обратила на это внимания. Она открыла окно – вот он, мишка, рядом. Девочка потянулась, но в этот момент сильный толчок выбил ее вниз…
Алиса выглянула в окно. Сестричка лежала неподвижно. Может просто потеряла сознание? Девочка спустилась в сад, пощупала пульс – затея, кажется, удалась. А сейчас необходимо было позаботиться об единственно возможном алиби…
Разбудили ее крики матери. Истошные, пронзительные. Потом какие-то неразличимые слова отца. Вопли каких-то людей. Сирены, то ли «скорой», то ли еще кого. Прижав к груди мишку она спустилась вниз. Ее никто не замечал: одинокую девочку с потерянными глазами и потрепанной игрушкой в руках. Чужие люди суетились в доме, бегали на улице. В окно были видны санитары с носилками. Несколько машин… Разве Лизу это могло касаться? Девочка развернулась и пошла наверх. Ее остановило объятие отца.
- Лиза, детка, - отец обнимал ее и плакал.
Потом подошла мать. Она сначала обняла дочку, а потом резко отстранила, долго вглядывалась в ее лицо. Выражение лица матери было очень непонятным: моментальный переход эмоций – печаль – тревога – неверие – страх – ужас – безразличие – решимость. Последнее чувство появилось, когда взгляд матери остановился на игрушке, по-прежнему покоившейся в руках девочки…
Аглая усмехнулась. Эта усмешка заставила вздрогнуть всех, кто ее заметил. Злая, циничная.
- Вы ведь не заметили подмены? – девчачий голосок рассказывал жуткие вещи. – А она заметила! Моя ставка была на то, что потеряв слабую дочь, она сделает все, чтобы не потерять сильную! Как она смогла всех убедить, что Лиза на фоне стресса начала разговаривать! Даже вас, Сергей Саввыч, да? – Алиса торжествующе взглянула на старика внучкиными глазами. – Мать не могла позволить, чтобы я тоже медленно сошла с ума. Мне нужно было развиваться! И бедняжка Лиза выздоровела!... А беглянка Алиса упокоилась с миром…
Сергей Саввыч занес было руку, чтобы опять произвести странные манипуляции над внучкой, но она отпрыгнула.
- Я еще не все рассказала! Мое время на этом свете ограниченно, увы.
- Пусть говорит, - прошептал Виталий, ему было тяжело понять, как в восьмилетнем ребенке может уместиться столько ненависти.
Женя прижалась к нему, ее тело нервно подрагивало.
Алиса продолжила:
- Но несмотря на родные могилы, на выздоровление оставшейся дочери, отец не изменил свое решение. Теперь он говорил, что не сможет оставаться в том месте, где нелепо погиб его ребенок. Мать молчала. Она просто смотрела на меня и ждала следующего моего поступка. Я знала это, чувствовала. Когда мы решили уезжать, я подсыпала отцу снотворное. Но он все-таки сел за руль. Заметив, что его глаза слипаются, я предложила отдохнуть. Но отец снова заупрямился! – девочка-девушка вдруг зарыдала, будто в бессильной злобе, она забилась в истерике, на нее было страшно смотреть, казалось, что она отобьет себе все. – Дурак! Самолюбивый болван! Ничтожество!!! Это он виноват во всем! Эта фура вылетела на нас из-за поворота! Последнее, что я услышала от матери – «Я проклинаю тебя, Алиса»!
Виталий посчитал своим долгом сходить на кладбище и перебить табличку на могиле: «Хейфец Елизавета». Старый мишка его детей тоже переселился туда…
Дом остался за ними. Сны перестали сниться. Сергей Саввыч наведывался каждый раз, когда они приезжали, на правах доброго соседа и показывал детям фокусы, до которых был большой мастер.
Сафари на одинокую курицу.
Свекровь пришла почти незаметно и уселась на свое любимое кресло. Ей не помешали ни Димкины игрушки на широком сиденье, ни выглаженные футболки ее сына, аккуратно сложенные стопочкой на широкую деревянную ручку.
- Ты прости, Марусь, ладно? – сказать, что у меня мороз прошел по коже, это ничего не сказать, я была просто в шоке ото всей этой ситуации, от этих слов.
- Да, ладно. Чего там, - пробубнила я, пытаясь сосредоточится на глажке белья, и только.
- Все - равно, прости, - она уставилась куда-то за моей спиной, невольно принуждая меня отвести глаза туда же, однако, там не было ничего интересного: большая муха описывала неподвластные разуму маршруты.
- Ты не думай ничего, - между тем продолжала Ираида Андреевна, - даже в голову не бери. Просто забудь, наплюй и разотри.
Хорошие, наверное, советы. Но они слабо вязались с моими нажитыми представлениями о жизни.
- Вот так живешь-живешь… И понимаешь, что все… Обратная дорога дальняя-предальняя, а пройти ее невозможно, - философствовала моя собеседница.
- Это вы к чему? – поинтересовалась я.
- Не вернуть ничего, - резюмировала она, достала из-под себя изрядно помявшегося желтого медведя и бросила его на пол. - И не вернуться.
Игрушка падала очень медленно, нереально как-то. Сначала повернулась на бок, подмяв лапы и вывернув голову, потом запрокинулась на спину, а в итоге уткнулась черным носом в пол – кульбиты какие-то плюшевые.
Я догладила белье и принялась его раскладывать по шкафам. Молча. Не хотелось как-то разговаривать.
- Ты знаешь, Гоша сильно болел в детстве, - меж тем прервала пустую паузу свекровь, - кашлял сильно, горел весь. Губешки обметанные, шейка тоненькая, худющий весь, прозрачный почти…
