Таги Джафаров - Всадник.
Бриг же ведомый неистовой волей капитана отчаянно боролся с бурей и упрямо рвался вперёд. Капитан стоял на мостике и безумным взглядом впивался в мглу, пытаясь увидеть паруса барка. Он решил атаковать его, во что бы то ни было, едва настигнет. Ему уже не нужна была добыча. Он жаждал победы. Барк бросил ему вызов и должен был быть потоплен. Но бриг словно топтался на месте.
В это время капитан увидел сквозь густой туман очертания берега и понял, что они у самого мыса Горн. Судьба издевалась над ним, не давала ему достичь победы. И когда в очередной раз океан отшвырнул бриг назад, взбешённый, озверевший от ярости капитан разразился проклятьями. Он поклялся самыми страшными, богохульными клятвами, что пройдёт этот мыс именно сейчас, невзирая на шторм, невзирая на Небо! Даже если Ад развернётся и восстанет против него – капитана.
Тогда сверкнула ослепительная молния. Перепуганные моряки увидели как на реях заплясали огни святого Эльма. А корабль внезапно встал недвижно посреди беснующихся океанских валов. И Всадник на мглистом огромном коне приближался по гребням волн. Конь взошёл на палубу, и люди упали замертво. Остался лишь капитан – на мостике. Разъярённый, выхватил он шпагу, готовый броситься на Всадника… Но грянул ледяной смех и раздались слова:
– Ты собрался фехтовать со МНОЙ?
– Мне всё равно кто ты – взревел капитан – я обнажу клинок против любого, вставшего на моём пути!
– Ты перешёл порог, смертный. Трижды было тебе дано отступиться. Трижды ты мог повернуть – спасти себя и своих людей.
– Думаешь, мне важны жизни этих людишек? Я душу свою поставлю в залог ради победы!
– УЖЕ ПОСТАВИЛ.
Конь Всадника встал на дыбы и с силой ударил ногами в палубу. Раздался оглушительный треск. Бриг раскололся от палубы до киля. Чёрная вода хлынула, ломая его борта и переборки. Волны вдруг разошлись, роняя корабль в бездну, и сомкнулись. Буря внезапно улеглась, океан застыл под серебристым светом луны.
На светящейся лунной дорожке замер чёрный конь. Недвижно сидел Всадник в седле. Потом извлёк узкий меч – эсток и коснулся уснувших волн. Чёрные воды послушно разошлись, беззвучно всплыл из глубин парусник. Лохмотья парусов свисали с рей. Чернели пушечные люки вдоль бортов. Застыли ожившие мертвецы на палубе в обрывках одежд. И стоял, вцепившись в перила мостика – капитан.
Всадник протянул клинок вперёд и коснулся корабля.
– Отныне и навеки! Прокляты Господом ты и корабль твой и команда твоя! Не знать вам упокоения ни на дне морском, ни в земле. Приговорены – блуждать вечно, скитальцами на водах и служить знамением погибели. Узревший вас – да будет обречён! Сгниёт плоть ваша и рассыплются кости в прах, но нет освобожденья душам вашим до скончанья веков. Так и предстанете в Судный День пред Господом – неупокоеными. Аминь!
Тихо прозвенел корабельный колокол жалобным плачем. Дрогнул корабль – Летучим Призраком, беззвучно заскользил по волнам. Тих был океан, улеглась буря, но гнулись мачты прОклятого парусника от ударов незримого шторма.
И видели мертвецы, как неотступно скачет за ними по глади вод – Всадник на чёрном как мгла коне.
2006 Стрингер.
Смерть и поэт.
Человек был возмущён. Он с недоумением смотрел на своё тело, распростёртое на полу, и возмущался. Его жизнь посмели оборвать в самый неподходящий момент.
Он только достиг вершин своего признания. Сам глава государства сегодня вручил ему награду. Это признание его высоких заслуг перед народом. Его книги издаются большими тиражами! Он нужен обществу! Нации! Миру!!! Он только собирался поведать всем О СЕБЕ в новой поэме …
И столь нелепая смерть, в присутствии поклонницы. Она так и застыла на коленях с открытым ртом. От изумления, дура такая. Ну вот! Очнулась… Куда??? Куда побежала? Идиотка!!!
Какой ужас! Его найдут здесь, возле письменного стола с расстёгнутыми брюками. Эта истеричка даже не сообразила застегнуть ему ширинку. Выбежала из его рабочего кабинета с таким воплем… Боже! Ну за что такое??? Разве можно так поступать с ним? С Поэтом!!! Признанным. Его книги переведены на языки других народов!
– ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕ ЗАКАЗУ.
Поэт резко обернулся. Высокая фигура в чёрном струящемся плаще с мечом, стояла посреди кабинета. Из мрака низко надвинутого капюшона сверкнули два синих огонька.
– Как вы смеете?! Да кто вы такой?! И что здесь делаете?! – поэт с возмущённо выпрямился…
От Гостя повеяло ледяным холодом. И тут человек вспомнил, что вроде бы умер и тело его бренное валяется на полу. Мелькнувшее было подозрение, заставило его снизить тон.
– Позвольте, вы что же – Смерть?
– ВСАДНИК СМЕРТИ. ТАК ЧТО ТАМ НАСЧЁТ ВСЕМИРНОГО ПРИЗНАНИЯ?
Гость был убийственно невозмутим, но какая-то скрытая ирония почудилась усопшему.
– Ну я… это… Известен. Меня издавали… Даже в других странах. Я ездил по миру. На симпозиумы. Конференции.
– И ЧТО?
Всадник говорил равнодушным голосом.
– Я нужен стране! Обществу! Мои стихи печатают во всех газетах и журналах. Критика высоко отзывается обо мне.
– ТЫ ЧЕМ-ТО БЫЛ ВОЗМУЩЁН, КОГДА Я ВОШЁЛ.
– Ну да! Это нечестно. Я только собирался написать свою главную поэму. Разве нельзя было дать мне возможность завершить её?
– СО СПУЩЕННЫМИ ШТАНАМИ?
Огоньки под капюшоном мигнули чуть ярче. Усопший смутился.
– Нуу… Это… Вы ж понимаете – эти поклонницы… Они так настойчивы. Она отвлекла меня. Но я – человек и ничто человеческое мне не чуждо. К тому же и великие имели свои слабости…
– А ТЫ СЕБЯ ТОЖЕ ПРИЧИСЛЯЕШЬ К НИМ. – уточнил Всадник. Череп на рукояти меча ехидно хихикнул.
– Не я конечно… Но критики… Общество… Позвольте – вы насмехаетесь?
– МНЕ СКУЧНО СМЕРТНЫЙ. ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ – НАСКОЛЬКО ТЫ СКУЧЕН.
Всадник вынул из ножен меч и подойдя к усопшему рассёк нить связывавшую его с телом. Потом развернулся и пошёл к выходу. Уже у двери задержался:
– ТЕБЯ ЗАБУДУТ УЖЕ НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ПОХОРОН. РАЗВЕ ЧТО ИСТОРИЮ ТВОЕЙ СМЕРТИ БУДУТ ВСПОМИНАТЬ. А ВОТ СЕГОДНЯ УМРЁТ ЕЩЁ ОДИН. ОН НИКОМУ НЕИЗВЕСТЕН, НО ПРИ НЁМ НАЙДУТ РУКОПИСИ… И МИР БУДЕТ ЗАЧИТЫВАТЬСЯ ЕГО СТИХАМИ.
Череп на рукояти издал смешок и показал поэту язык.
Непобедимый.
Обжигающий холод стали пронизал тело. На этот раз копьё достало его. Рука ещё судорожно сжимала гладиус, собрав последние силы он перерубил древко. Но наконечник уже сидел в груди. А противник, ещё не веря своей удаче, уже вскинул руки в победном ликовании… И стон прокатился по трибунам амфитеатра.
Трижды за его карьеру, зрители ликуя присуждали свободу своему любимцу. И трижды он возвращался обратно в казармы гладиаторов. Непобедимый не мог жить вне арены и не представлял себе иной жизни. Первый раз он вернулся через неделю, второй раз – через сутки гульбы, в третий раз он даже не стал покидать казарм. Ни к чему ему было. По приказу ланисты его даже не запирали на ночь, а днём он мог покидать пределы казарм когда угодно. Вся его жизнь прошла здесь. Мальчишкой попал Непобедимый сюда. Сначала в качестве раба – прислуги. Но интерес проявлявшийся пацаном к оружию и тренировкам бойцов, не остался не замеченным.
Опытный глаз ланисты Метелла выцепил мальчишку, когда тот ужом вертелся на тренировочной площадке, увёртываясь от шутливых пинков гладиаторов. Метелл приказал освободить юнца от работы и велел одному из ветеранов гладиаторов заняться им. Но ему было мало уроков наставника. Мальчик использовал всё свободное время, чтобы осваивать приёмы боя и у других бойцов. По традиции, всех бойцов делили по происхождению и вооружали согласно обычаям их народов. Но парень хотел владеть всем. И гладиаторы учили настырного нахала секретам своего боевого мастерства. У мальчишки был талант. Любое оружие словно срасталось с его руками, становилось частью его.
И настал день, когда Метелл передал его уже тем, кто тренировал старших бойцов. Мальчик перерос своего старого наставника. Змеиная гибкость и реакция сочетались в нём с силой и скоростью хищника. Но Метелл не торопился выпускать его на арену. А тренировки становились всё изнурительнее. Парень никогда не покидал казарм, он не знал и не видел ничего кроме них и тренировочных площадок. А потом настал день, когда ланиста впервые выпустил его на арену. Выпустил в паре с опытным бойцом. Они дрались два на два против нубийцев. И победили. Он на всю жизнь запомнил тот день. День – когда убил своего первого противника. Убил человека.
С тех пор прошло много лет. Ланиста сменивший Метелла тоже берёг ценного бойца. Его теперь выпускали на арену лишь к серьёзным противникам и по особо торжественным дням. Но иногда он сам просился, чтобы получить необходимую дозу адреналина и славы. Вся его жизнь была связана с ареной и казармами. Здесь он впервые взял в руки оружие, здесь впервые познал женщину, горечь утраты друзей, вкус славы… Он не умел жить по другому. Без братства по оружию и смерти он не прожил бы и дня. Просто не умел иначе. И не представлял себе как можно иначе жить.
