Василий Коростелев - Год 50-й: Расти из пепла
«Прорвались и съели» – именно такую фразу произнес Юра, глядя на опрокинутые помосты и клочки одежды, оставшиеся от антоновской дружины.
– Похоже, лемминги и своих поедают, – сказал Ефимыч, оглядывая остатки костяных чешуек.
– Ладно, поехали потихоньку, может, кто и остался жив.
– А может они совсем не в Антоновку подались, – произнес Юра.
– Да не надейся, они теперь по дороге, и по запаху как привязанные пройдут, поехали потихоньку, – повторил Ефимыч и махнул рукой пешему отряду.
– И вот мандец приходит дяде, – именно такую фразу произносит Юра уже третий раз за десять минут, что мы наблюдаем из укрытия за бесчинством тварей. Он (т. е. Юра) сосредоточено о чем-то размышляет.
– Так там, справа от дуба, у них, что склад?
– Ну да, гляди, сколько этих тварей подрывают бревна сруба, глядишь, минут за двадцать доберутся до запасов.
– Так, а ты, Степ, сможешь добраться вон по той длинной ветки дуба до крыши и попасть внутрь склада?
– Ну, попробую, – с сомнением ответил я.
– Так, ты видел порошок в пластмассовой канистре, что я взял из запасов твоего отца?
– Да, а зачем?
– Вот была мысль отравить этих тварей, – порошок очень сильный яд, почти не разлагающийся со временем. Надеюсь, у них нет иммунитета против яда…
И вот я пробираюсь к дубу, твари рядом, хорошо что ветер дует от меня, и они плохо видят, за шум я не боюсь, они сами издают такие звуки в процессе добывания пищи! Да еще народ на крышах отстреливается, вот, кстати, несколько человек сидят на складе, если доберусь, помогут разобрать крышу. Нет, ты посмотри, с каким напором роют под срубом, так и стену могут повалить. Я уже был в двух шагах от дуба, когда чуть не наступил на сидящего в кустах лемминга. Сторожил он что ли? или так, отлить пошел – не знаю, но я еле увернулся от его клыков, обдало смрадом падали, но я уже был на нижней ветке дуба, и что самое главное, с канистрой в руках.
Ну, а дальше проще, я оказался на той ветке, которая склонилась над крышей склада. Местные мой план восприняли недоверчиво, но показали, где имеется люк для проветривания. Со мной решился спуститься Патлатый – еще один мой деловой знакомый. Мы быстро вскрывали мешки и раскидывали по полу, когда все дно большого склада было усеяно вскрытыми мешками, я открыл канистру, и, повязав кусок холста на лицо, начал осторожно посыпать все съестные припасы ядом.
– Давай быстрей, – кричал Патлатый, стоя на лестнице под люком.
Двери и стена уже шатались, и я разбрасывал, как мог быстро, ну вот и все, выбравшись на крышу, мы сбросили вниз лестницу, на всякий случай, и тут двери слетели, и темная масса хлынула в широкий проем.
– Давайте перебираться на дерево, – предложил я.
– Нас семь человек, как-нибудь пересидим часа два, пока твари не насытятся, а потом глядишь, перемрут, да и наша дружина поможет.
Сидя на дереве, мы видели неистовство тварей, рвущихся до полного склада с провизией, и в конечном итоге передняя стена, сложенная из довольно толстых бревен, рухнула, погребя под завалом часть монстров, и все равно новые животные рвались внутрь… Только к вечеру закончилась эта вакханалия, и несколько тысяч трупов мутантов валялось на земле.
Оставшиеся в живых животные вяло бродили по поселку, отгрызая у мертвых сородичей наиболее лакомые части тела, они были в растерянности, чувство голода впервые не гнало их вперед. Люди, сидящие на крышах, перекликались, беспокоясь о своих родственниках и друзьях. Дружина не давала о себе знать, и я решился спуститься вниз.
Животные не обращали на меня внимания, и я спокойно прошел до места нашего последнего наблюдательного пункта, дружина спокойно отдыхала, увидев мое удивленное лицо, Юра пояснил:
– А ничего делать не надо, они почти все к утру подохнут, ну а потом уходить надо всем немедля, через сутки здесь будет могильник. Антоновка место более не обитаемое, по крайней мере, на пару лет.
А Ефимыч, похлопывая меня по плечу, одобрительно приговаривал:
– Молодец, нет вы оба молодцы! Спасли столько людей… Да и боеприпас тоже.
Взяв старосту за локоток, я отвел его в сторону, пояснив негромко, – «Поговорить надо».
Я собрался с духом, и начал:
– Ефимыч, я понимаю не время, но отдай за меня Настю…
Он хитро взглянул на меня.
– По-моему, как раз самое время, союзников, значит, ищешь, ну Степа далеко пойдешь, если пуля не остановит, ну еще какие пожелания будут?
Он прямо читал мысли из моей башки и я, собравшись духом, выпалил:
– Дай троих своих ребят половчее, я после полуночи хочу в Совхоз выйти, на разведку и еще, тебе антоновский народ нужен? Если нет, то убеди их идти к Совхозу, все равно им здесь не житье…
Ефимыч меня не прерывал, только глядел усмешливо и головой кивал, ждал, пока я выдохнусь от жадности, а потом произнес:
– Да… Значит, тетенька дай водицы, а то так есть хочется, аж переночевать негде… Он думал, машинально постукивая носком сапога по старому пню, и потом решительно произнес:
– Ладно, чую, вы с Юрой друзья, один голова, другой умеет принимать смелые решения, чует мое сердце, наладим мы жизнь в нашем крае, отдам за тебя дочь и с другим помогу. Только уговор, когда помру, сыновей моих не забижай. Хоть ты и молод сейчас, думаю характер у тебя батькин, а тот слово всегда держал.
Полночи мы снимали людей с крыш, отводя на безопасное расстояние от полуживых еще животных, и поэтому, чтобы успеть к утру в Совхоз решили ехать вчетвером, именно столько лошадей у нас осталось. Мы стояли на пригорке, с которого Совхоз был виден как на ладони, светало, но улица поселка была безлюдна.
– Едришки-шишки, неужели лемминги всех пожрали? – отчего-то спросил я.
– Юра, ты не знаешь, что обозначает слово Совхоз?
– По-моему это были такие сельскохозяйственные объединения, которые влачили нищенское существование при Советской власти.
– Да, по-моему, с тех пор они совсем не изменились, – задумчиво произнес я.
Ну ладно, вперед, вдарим галопом по бездорожью. И мы промчались по улице, заявляя о своем существовании громким улюлюканьем… Остановились у полуразрушенного дома старосты, видимо здесь мутанты получили сильный отпор, но чуя большие запасы пищи, упорно штурмовали здание. Крепкий когда то забор раскатали по бревнышку, разрушены были хозяйственные постройки и выбита входная дверь. Всюду валялись остатки одежды, клочки шерсти, и костяная чешуя, но ни каких останков, и даже подтеков крови не было – санитары, блин, – подумал я о леммингах.
Рядом с домом на столбе висело металлическое било, и Костя Рябой, по моему знаку забил по нему прикладом автомата.
Я не сомневался, обязательно подойдут, неведение хуже страха. А Юру я послал на склад, мало ли, металл мутанты вроде не едят.
– А, в родные пенаты, о ностальжи, о ностальжи, – насмешливо пропел Юра.
Опять чудит химик.
– Ты там поосторожней, может злой дядя с автоматом там только тебя и ждет.
– Ничего, мы теперь сами с усами, – сказал самоуверенный Юра, поправляя ремень автомата.
По-моему поездка на Ярмарку его сильно изменила, или он там расстался с девственностью?
Спустя малое время, на улицу, опасливо поглядывая на нас, вышли первые выжившие жители. Мы приглашающе махали руками, торопя опаздывающих. В это время Юра вернулся со склада, издалека уже пожимая плечами на мой вопросительный взгляд.
– Никаких патронов, валяются автоматы и другие железки, видимо после вашего налета охрану усилили, и она отбивалась до конца, истратив все патроны, – пояснил он, подъехав ближе.
Жители потихоньку собирались, но было видно, что это только представители – не было детей.
– Так, вы сейчас разойдетесь и приведете всех оставшихся жителей, мне надо посчитать, сколько именно людей осталось в живых, именно на это количество вам до нового урожая будут выдаваться продукты, – сказал я уверенным голосом.
Мне даже жалко их стало, когда эта небольшая кучка народа собралась перед нами. Подавленные, с осунувшимися лицами, по-моему, две женщины вообще с катушек слетели, дети, отощавшие с испуганными глазами, но с какой-то доверчивой надеждой смотрели на нас. Мужчин осталось вообще семь человек, они стояли отдельной группой, вялые с потухшими глазами, серьезного оружия я ни у кого не заметил, так, ножи на поясе и палаш у одного.
Глава 3
– Односельчане, я не оговорился, потому, что с этого дня я, моя дружина и вы поселимся не в Совхозе, а переименуем его в село Степаново, – нахально начал я (Юра только удивленно хмыкнул).
– С нами поселятся в свободных домах бывшие жители Антоновки, сам я обязуюсь защищать вас, наладить нормальную жизнь села и способствовать вашему благосостоянию. На содержание меня и своей дружины будете отдавать треть дохода или урожая, – вот как закрутил. Народ апатично смотрел на нас, и я не нашел ничего лучшего сказать им чем разойтись, но люди стояли и смотрели на наши котомки, и тут самый смелый пацан попросил:
