Пэлем Вудхауз - Так держать, Дживз!
— Благодарю вас, сэр.
Я помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и распахнул дверь. Что-то мягкое посыпалось мне за воротник, и в следующую секунду мир предстал передо мной в белом свете. Повсюду, куда хватало глаз, я видел только муку. Находясь в возбуждённом состоянии, я открыл не ту дверь, а вывод для себя я сделал следующий: если у кого-нибудь из моих друзей вдруг появится комплекс неполноценности, пусть избавляется от него сам. С Бертрама довольно.
ГЛАВА 3. Дживз и весёлый дух рождества
Письмо пришло шестнадцатого утром. В тот момент я как раз ублажал себя завтраком, и, чувствуя необычайный прилив сил от кофе и бутербродов с копчёной рыбой, решил незамедлительно сообщить Дживзу свежие новости. Как говорит Шекспир, — если вы взялись за дело, валяйте, вкалывайте смело. Я, конечно, понимал, что моё сообщение жутко огорчит бедного малого, но без разочарований жить на свете невозможно. Как сказал какой-то там поэт, — жизнь сурова, жизнь серьёзна.
— Вот кстати, Дживз, — сказал я.
— Сэр?
— Я получил письмо от леди Уикхэм. Она приглашает меня в Скелдингз на рождество, так что начинай укладывать предметы первой необходимости. Мы уезжаем двадцать третьего. Побольше белых галстуков, Дживз, и не забудь пару костюмов для загородных прогулок. Надеюсь, мы там задержимся. Наступило молчание. Я чувствовал, что он пытается заморозить меня взглядом, и поэтому принялся намазывать повидло на хлеб, не глядя в его сторону.
— Я предполагал, сэр, сразу после рождества вы намеревались поехать в
Монте-Карло.
— Да, помню. Мои планы изменились.
— Слушаюсь, сэр.
В это время зазвонил телефон, и я с облегчением вздохнул. Звонок раздался как нельзя кстати и разрядил обстановку. Дживз снял трубку.
— Да?… Да, мадам… Слушаюсь, мадам. — Он подал мне аппарат. — Миссис Спенсер Грегсон, сэр.
Знаете, что я вам скажу? Последнее время мне кажется, что Дживз постепенно теряет свою форму. В былые времена он, не задумываясь, сказал бы тёте Агате, что меня нет дома. Я укоризненно посмотрел на недогадливого малого и взял трубку.
— Алло? — сказал я. — Да? Алло? Алло? Берти у телефона. Алло? Алло? Алло?
— Прекрати твердить «Алло», — взвыла моя престарелая родственница в свойственной ей агрессивной манере. — Ты не попугай. Иногда я об этом сильно сожалею, — по крайней мере, попугаи обладают хоть каким-то разумом. Тяжело выслушивать такое с утра пораньше, но выхода у меня не было.
— Берти, леди Уикхэм говорит, что пригласила тебя в Скелдингз на рождество. Ты поедешь?
— Безусловно!
— В таком случае веди себя прилично. Леди Уикхэм моя старая приятельница.
Знаете, это уж было слишком.
— Естественно, тётя Агата, — холодно произнёс я, — моё поведение и манеры будут строго соответствовать общепринятым нормам, которые английский джентльмен…
— Что ты сказал? Повтори. Я ничего не слышу.
— Я сказал «хорошо».
— Смотри, не забудь. Есть ещё одна причина, по которой я хочу, чтоб в Скелдингзе ты не строил из себя, по своему обыкновению, полного идиота. Там будет гостить сэр Родерик Глоссоп.
— Что?!
— Не смей орать. Ты меня оглушил.
— Ты сказала, сэр Родерик Глоссоп?
— Совершенно верно.
— Может, ты имела в виду Тяпу Глоссопа?
— Я имела в виду сэра Родерика Глоссопа и поэтому сказала, сэр Родерик Глоссоп. А сейчас, Берти, слушай меня внимательно. Куда ты пропал? Алло?
— Я здесь.
— Тогда слушай. Я почти убедила сэра Родерика, хоть это было неимоверно трудно, что ты не сумасшедший. По крайней мере, он согласился не записывать тебя в безнадёжно больные, пока ещё раз с тобой не увидится. Таким образом, от твоего поведения в Скелдингзе…
Я повесил трубку. По правде говоря, я был потрясён до глубины души. Вне всяких сомнений, потрясён и, безусловно, до глубины души.
Остановите меня, если слышали об этом раньше, но если вы не в курсе, я вкратце расскажу вам об этом Глоссопе. Он был мрачным типом с лысой головой и кустами вместо бровей, который лечил психов. Как это произошло, мне и сейчас непонятно, но когда-то мы обручились с его дочерью, Гонорией, необычайно динамичной особой, обожавшей Ницше и смеявшейся диким смехом, который напоминал грохот волн, разбивающихся о скалы. Наша помолвка расстроилась после определённых событий, убедивших старикана, что у меня не все дома; с тех пор он записал моё имя первым в списке психов, которые приглашали его на ленч.
Я подумал, что даже рождество — праздник, обязывающий всех и каждого любить друг друга, — не в силах будет изменить что-либо в наших отношениях с сэром Родериком. Если б у меня не было веской причины поехать в Скелдингз, я отменил бы поездку, не сходя с места.
— Дживз, — сказал я дрожащим голосом. — Знаешь, что? В гостях у леди Уикхэм будет сэр Родерик Глоссоп.
— Вот как, сэр? Если вы закончили завтракать, я, с вашего разрешения, уберу со стола.
Холодный, учтивый тон. Никакого сочувствия. Полное нежелание поддержать своего господина в трудную минуту. Как я и предвидел, узнав, что мы не поедем в Монте-Карло, он разобиделся не на шутку. В Дживзе сильно развит спортивный дух, и он наверняка предвкушал, что сорвёт хороший куш за игорными столами. Мы, Вустеры, умеем носить маски. Я сделал вид, что не заметил в поведении обидчивого малого ничего необычного.
— Разрешаю, Дживз, — величественно произнёс я. — Убирай, и чем скорее, тем лучше.
Наши отношения оставались натянутыми до конца недели. Даже чай по утрам Дживз подавал мне с отсутствующим видом. Когда двадцать третьего числа мы отправились в Скелдингз на машине, он отчуждённо сидел на краешке сиденья. Вечером, перед обедом, упрямец явно вызывающе вдел запонки в мою рубашку. Короче, мне стало так неуютно, что утром двадцать четвёртого я решил сделать единственно возможный шаг: объясниться с Дживзом, в надежде, что природное чутьё поможет ему разобраться в моих чувствах.
В то утро у меня было прекрасное настроение. Вчерашний день прошёл без сучка и без задоринки. Леди Уикхэм, носатая особа, сильно смахивающая на тётю Агату, приняла меня довольно любезно. Её дочь, Роберта, приветствовала меня так радостно, что, не скрою, сердце моё затрепетало от восторга. А сэр Родерик Глоссоп, на моё удивление, был, казалось, пропитан весёлым духом рождества. Когда он меня увидел, уголки его губ искривились в каком-то подобии улыбки, и он воскликнул: «Ха! Это вы, молодой человек!» По правде говоря, наша беседа на этом практически закончилась, но тем не менее он говорил со мной вполне благодушно и, с моей точки зрения, повёл себя, как волк, который после некоторого раздумья решил не лакомиться ягнёнком.
Итак, в данный момент у меня всё шло как по маслу, и я решил поговорить с Дживзом начистоту.
— Дживз, — сказал я, когда он принёс мне дымящуюся живительную влагу.
— Сэр?
— Хочу объяснить тебе причину, по которой мы сюда приехали. Я считаю, ты
имеешь право знать, в чём дело.
— Сэр?
— Боюсь, мой отказ поехать в Монте-Карло задел тебя за живое, Дживз.
— Что вы, сэр.
— Да ну, Дживз, Уж я-то знаю. Ты спал и видел, что на всю зиму закатишься в Монте-Карло. В твоих глазах появился блеск, когда я сообщил тебе, что мы туда едем. Ты слегка вздохнул и пошевелил пальцами. Я тебя насквозь вижу. А когда мои планы изменились, твоя душа оделась в броню.
— Что вы, сэр.
— Да ну, Дживз. Уж я-то знаю. Так вот, хочу сообщить тебе, что в данном случае мною руководил отнюдь не простой каприз. И я вовсе не повёл себя, как легкомысленный мальчишка, когда согласился принять приглашение леди Уикхэм. По правде говоря, я давно собирался здесь погостить, руководствуясь вполне определёнными мотивами. Во-первых, ответь мне, разве в Монте-Карло царит весёлый дух рождества?
— Разве весёлый дух рождества так необходим, сэр?
— Естественно. Лично я голосую за него обеими руками. Но это во-первых, А теперь во-вторых. Мне необходимо было очутиться на рождество в Скелдингзе, Дживз, так как я знал, что здесь будет Тяпа Глоссоп.
— Сэр Родерик Глоссоп, сэр?
— Его племянник. Может, ты заметил, что по дому слоняется такой светловолосый парень с улыбкой, как у Чеширского Кота? Это и есть Тяпа, а я давно хочу с ним поквитаться. Он должен получить по заслугам. Слушай внимательно, Дживз, и скажи, прав ли я, планируя страшную месть. — Вспомнив, как несправедливо со мной обошлись, я разволновался до такой степени, что сделал большой глоток чая. — Несмотря на то что Тяпа является племянником сэра Родерика Глоссопа (из-за которого, как тебе известно, Дживз, я достаточно пострадал), я его не чуждался, и мы часто веселились в клубе «Трутень» и других местах, Я говорил себе, что человек не отвечает за своих родственников. Лично мне, например, не хотелось бы, чтобы мои приятели винили меня за то, что на свете живёт тётя Агата. Тебе не кажется, что я поступал великодушно, Дживз?
— Вне всяких сомнений, сэр.
