Виктор Корнев - Четыре реки жизни
Вот так, набираясь рыбацкого и житейского опыта, мы уже с двенадцатилетнего возраста, стали опытными, а смелыми и ловкими еще раньше. После окончания четвертого класса перешли на ловлю крупной рыбы на переметы и все лето, через день, два ходили на ночевки, уже без взрослых. Старшому, Юрию шел пятнадцатый год, остальные были помладше, Славке четырнадцатый, а Генычу и Вовке было по одиннадцать лет. Вот такой компанией мы обычно и ходили на ночевки, за три – пять километров от дома. Иногда к нам присоединялись и более старшие ребята, силачи: Генка и Борис. Здесь нам уже никто не был страшен, ни ночью, ни днем. Мы сами могли напугать, кого угодно.
Ставили переметы поперек реки, на пескарей, причем никто нас этому не учил. Переметы были самодельными, на двадцать пять больших крючков, которые крепились на полуметровые поводки. Использовались самодельные жерлицы, донки и закидушки. Наши удилища были самодельные, из длинных прямых веток ивы или черемухи. Но у Юрия уже была отцовская удочка из бамбука с катушкой. Где-то, через год, два и у всех нас появились такие же снасти.
Приготовление к походу на ночь начиналось часов с 10-11 дня. Копались черви, покупали по буханке черного хлеба, каждый брал по куску сала, обязательна была картошка и вареные яйца. С огорода в вещмешок грузили огурцы, помидоры, редиску, лук, в общем все, что созрело, причем не всегда на твоем огороде. Не гнушались и чужими овощами и фруктами. Не всегда такой набор продуктов был у каждого, но еда была общая, как и все остальное, кроме улова и снастей. У каждого был пятилитровый жестяной котелок, из-под томатной пасты, металлическая кружка и миска. С собой брали топорик, ножи , курево и спички. Все это плотно укладывалось в вещмешок и вперед. От ночных холодов спасали легкие телогрейки, носки и фуражки. Кеды, при такой интенсивной жизни, начинали «просить кашу» уже в августе и прошивались прогудроненным капроновым шнуром, который мы добывали на свалке за магазином. А вот воду мы никогда не брали. В те годы по берегам было много родников, да и сами мы могли чувствовать выходы воды и делали родники. С годами такая интуиция пропала.
После обеда, навьюченным караваном мы отправлялись в не ближний путь. Нередко, когда мама не отпускала на рыбалку – надо полить огород, натаскать воды и т.п., приходилось обманом убегать через форточку в кладовке или в окно, что выходило в задний огород. Соберешь незаметно амуницию, перенесешь все в сарай и, через огороды, присоединяешься к друзьям. Сначала ходили на ночевки по нашей, левой стороне реки, потом обловив ее, стали осваивать и другую, более рыбную строну реки, переправляясь, где в брод, где на плоту. Иногда ночевали на плоту, зачаленном посредине реки.
Переход в брод делали за два рейса, так как груза было много. Коротышки Геныч и Вовка шли без груза, им давали удочки, которые можно было мочить и они переплывали глубокие места на спине, держа их в руках или зубах. Да и для нас главное было не упасть на сильном течении переката, споткнувшись о крупные камни. Шли наискосок, нередко попадая в вымоины и ямы. Тогда приходилось поднимать одежду и мешок выше головы и идти под водой затаив дыхание пока хватало воздуха и морда не показывалась из воды. За несколько лет таких тренировок полторы минуты ходьбы под водой было для нас нормальным, а это почти двадцать метров. Когда же вода поднималась, приходилось искать бревна, садить двоих, чтобы ногами держали бревна, а руками вещи и толкать плот, плывя сзади.
После переправы шли к своим рыбным местам, интенсивно ловили пескарей, стоя по колено в воде и постоянно мутя песок на дне. Надо было менее чем за час, поймать хотя бы тридцать живцов, размотать перемет и насадить пескарей на большие крючки. Если замешкаться, то живцы в котелке дохнут, начинают тыкаться в поверхность воды и задыхаться. Тогда надо срочно менять воду, а при этом они так и норовят выскочить из котелка. Потом их снова надо ловить, а время-то идет и отставать от друзей нельзя – все лучшие места будут заняты.
Как только, хотя бы двое, справлялись с задачей по ловле живцов, они разматывали переметы в лучших местах, насаживали пескарей, привязывали груз (большой камень) и взяв груз в руку, кто-то заплывал на глубину и бросал груз. Если камень был легким, то груз сносило течением и все приходилось повторять с более тяжелым камнем. Если шли бревна, то надо было притапливать перемет промежуточным грузом, здесь уже должны синхронно плыть двое, озираясь, чтобы не попасть под плывущие бревна и на свои же крючки. За многие годы такой рыбалки, все было нами хорошо отработано, хотя много раз теряли поводки, от зацепов за бревна, коряги и камни.
Проверяли переметы ночью и, если чувствовались удары, приходилось его вытаскивать и снова заплывать на глубину с камнем в руках, когда в метре от тебя плавает живец с крючком №14 и темнота, хоть глаз коли. Вот и приходилось плавать на спине ногами вперед, гребя одной рукой и держа в другой камень-груз. С берега друзья светили факелами, предупреждали о бревнах и корректировали курс и натяг перемета. Хорошо, если светит полная луна и очень тяжко лезть ночью в холодную воду в сентябре, в дождь и ветер. Даже сейчас испытываешь жуть, хотя прошло более сорока пяти лет. А тогда это была необходимость, одно из наших ребячьих мужских увлечений.
Но вот у всех переметы, жерлицы и закидушки наконец-то поставлены. Небольшой перекур с закусоном всухомятку и каждый разбредается по своим любимым местам, для ловли на поплавочную удочку, на вечерней зорьке. А они, в зависимости от погоды и сезона, всегда разные. На прошлой неделе здесь шел язь, а теперь лишь мелкая плотва. Зато у соседа хорошо пошел подуст – все идут «помогать», делиться надо, как говорил экономист Лившиц, спустя 45 лет. Уже тогда, я начинал специализироваться на ловле пугливых красавцев-голавлей. И когда появилась спиннинговая катушка и много лески, голавли стали моей основной добычей. Мелкую рыбу, выловленную вечером, мы пускали под уху и парениху, а крупную старались сохранить живой, чтобы принести завтра домой.
За час до захода солнца, надо было насобирать дров на всю ночь, разжечь костер, почистить рыбу, картошку и овощи, наломать веток для шалаша или хотя бы надергать для настила травы, сбегать до родника за водой для ухи и для чая. Обычно в это время самый клев, поэтому никто не хочет ходить по кустам и искать дрова, кору для факелов или чистить рыбу и Юрий, пользуясь правом старшего, кидал камни в поплавки и таким образом прекращал нашу заядлую рыбалку. Собравшись, тянули жребий, кому чистить рыбу, кто идет за дровами и так далее. Было равноправие и все были при деле, анархия и детство пресекалось на корню.
Но вот солнце село, быстро стемнело, весело потрескивая горит костер на полянке, среди высоких кустов, недалеко от крутого берега, а в котелке бурлит запашистая уха и под углями начинает чернеть печеная картошечка. Наступает самый благостный момент. На газеты выкладывается вся принесенная снедь, откладывается меньшая часть для пропитания на завтра. Все остальное сметается, с треком за ушами, в этот поздний ужин. Когда мелкой пойманной рыбы было мало, то делали парениху, это когда потрошеную, подсоленную рыбу обертывают мокрой бумагой и парят в углях. Через 10-20 минут вкусная, запеченная рыба готова. Этот самый простой и быстрый способ приготовить еду я использовал на протяжении всей жизни, лишь бумагу теперь заменяет фольга. Бывали и удачные дни, когда ловили много мелочи и делали двойную или даже тройную уху. Это когда сваренная рыба удаляется, а в отваре варится новая порция рыбы. Поутру остатки такой наваристой ухи напоминали холодец, или заливное. В уху непременно добавляли горсть пшена, лук, перец, лаврушку, укроп, а иногда и картошку. Чай заваривали смородиной и душицей с клубникой, что росли на лужайках неподалеку от наших стоянок.
Объевшись, долго лежали пузами вверх, курили, горланили песни, травили анекдоты и рыбацкие байки. Смотрели на яркое звездное небо, определяя созвездия и названия звезд. С четырнадцати лет я увлекся астрономией и здесь мне не было равных. Часов ни у кого тогда еще не было, поэтому летом определяли время по солнцу, а ночью я определял по звездам, по Сириусу и созвездию Орион. И точность наших определений времени была в пределах получаса, что вполне достаточно для рыбацких занятий.
Устав от разговоров, песен и ора шли проверять переметы и закидушки, где-то около двенадцати часов ночи. Зажигали факела, заранее приготовленные из бересты. Эти бело-черные свитки собирали днем по отлогим берегам, сушили их у костра и вставляли в расщелины палок. На рогульки от веток вешали запасные свитки. Наверное такими же факелами пользовались и наши древние сородичи, а не факелами из мазута, как показывают в фильмах. Попробуй, найди мазут хотя бы сто лет назад даже в наших нефтеносных краях . А вот береста всегда сопровождала людей и служила для многих целей. Факел из бересты горит ярко и горячо, почти не задувается ветром и дает прекрасный черный дым и копоть. Обычно мы зажигали пару факелов и искали в темноте спрятанные переметы и закидушки. Взяв в руку бечеву и слегка подтаскивая, чутко улавливали через натяг течения, есть удары или нет. Если удары чувствительны, значит хорошая рыба на крючке и перемет надо вытаскивать.
