Эдуард Край - Иерархия
В мире, становящемся все более бесчеловечным и циничным, как никогда востребованы лидеры эмоционального плана, утешители, налаживающие символические отношения родства всей нации. Эти отношения бывают «душевными», доверительными, искренними, проникающими в тайники сознания. Они имеют свои плюсы. Они имеют и минусы. Но они настоящие.
Сверхчеловечные отношения, утвердившиеся сейчас в мире, от политики до бизнеса, являются сугубо прагматичными и эгоистичными. Тут один человек для другого не имеет никакой ценности сам по себе. Способности человека имеют ценность для других, поскольку они могут реализоваться в жизненном успехе, и другие могут за его счет поживиться. Поэтому отношения девальвировались, чувства стали фальшивы, а сами люди уже не люди, а симулякры.
В этом был безусловно прогресс, поскольку оперировать современной информацией старыми методами стало просто невозможно. Но был и несомненный регресс, так как на место логического способа мышления пришло сверхлогическое, в котором потеряло смысл понятие истины как соответствия реальности и исчезли условия для логической дедукции. Мы перестали познавать реальность как таковую и рассуждать логически. Мы стали комбинировать комплексы («упаковки») знаний, не анализируя их структуру и отношение к реальности, и сами эти комплексы стали для нас последней реальностью, не подлежащей сомнению. Таким образом, пережив и изжив стадию логического мышления, мы как бы вернулись к первобытному переживанию безотчетных интеллектуальных состояний, но на более высоком уровне, опосредованном интеллектуальным трудом многих поколений прошлого. А упрощение сознания неизбежно приводит к упрощению общественных отношений, возврату к архаичным формам общественного устройства. Например, к клановости, к мафиозным отношениям. Каждая группа объединяется на основе какой-либо древней идеи, будь то общий район происхождения, или просто идеализация сильного лидера.
По сути, мы возвращаемся на «круги своя». Что доказывает тезисы теории Гумилева и Чижевского, которые нашли практическое применение в методике прогнозирования длинных волн в экономике и политике. Я говорю о длинных волнах Кондратьева.
Ряд ученых полагает, что основной причиной длинных волн в экономике являются крупные войны. Отмечая важность учета влияния войн и социальных потрясений, Н.Д.Кондратьев тем не менее не считал их основной силой мсторического развития. «Войны и революции равным образом не могут не иметь весьма глубокого влияния на ход хозяйственного развития. Но войны и революции не падают с неба и не родятся по произволу отдельных лиц. Они включаются в ритмический процесс развития больших циклов и оказываются не исходными силами этого развития, а формой его проявления. Но раз возникнув, они, конечно, в свою очередь оказывают могущественное, иногда пертурбирующее влияние на темп и направление экономической динамики».
Иначе оценивают роль войн сторонники мир-системного подхода. И.Валлерстайн, Ф.Бродель и другие авторы полагают, что в течение последних 500 лет сформировалась широкая экономическая система, представляющая собой целостное объединение государств, не имеющее центральной политической власти. Согласно теории Валлерстайна, страны, входящие в мир-систему, разделяются на центральные, полупериферийные и периферийные. Считается, что центральные страны управляют периферийными, ведя при этом непрерывную борьбу между собой за мировое лидерство. Неравномерность экономического развития, появление новых претендентов на мировое лидерство приводит к обострению борьбы за ресурсы, «жизненное пространство», рынки сбыта, сферы влияния. Периодическая дестабилизация системы международных отношений в конечном счете заканчивается масштабными войнами, которые приводят к смене гегемона. Что же сдерживает социальные системы от слишком частых кровавых конфликтов? По мнению ряда ученых, основным сдерживающим фактором является социальная память.
Знаменитый историк А.Тойнби обнаружил в истории, начиная с XVI века, 115-летний цикл войны и мира. Наличие периода длиной в два поколения Тойнби объяснил тем, что выжившее в войне поколение передает ощущение ужаса от войны своим детям. Однако когда военные истории рассказываются внукам, тяготы войны уже стираются из памяти и в рассказах делается упор на героические и величественные военные подвиги. Поэтому внуки вновь готовы к испытаниям и мечтают о военной славе. Когнитивную гипотезу о длительности социальной памяти в два поколения поддерживали многие ученые (Шумпетер, Форре-стер). Казалось бы, эту гипотезу опровергает то, что вторая мировая война началась всего лишь через 20 лет после первой мировой. Сторонники данного подхода объясняют этот неудобный факт тем, что считают вторую мировую войну просто продолжением первой мировой, которая осталась какой-то незавершенной.
Другой точки зрения придерживался 3. Фрейд. Он даже отказался участвовать в движении борцов за мир, потому что считал войны неизбежным следствием периодических вспышек агрессивности. Как писал Юнг, «подобно тому, как реки весной, наполняясь водами, выходят из берегов, образуя бурные потоки, а на исходе лета высыхают и мелеют, так же и архе-типические структуры актуализируют импульсы агрессии, находящие бурное выражение в войне, а затем возвращают человечество к миру». Юнг, наблюдая за пациентами-немцами, написал уже в 1918 г., задолго до фашизма: «Христианский взгляд на мир утрачивает свой авторитет, и поэтому возрастает опасность того, что «белокурая бестия», мечущаяся ныне в своей подземной темнице, сможет внезапно вырваться на поверхность с самыми разрушительными последствиями».
Одной из первый моделей, объясняющей революционный взрыв ростом ожиданий, была модель Дж. Дэвиса. По мнению Дэвиса, сами по себе плохие условия и даже ухудшение условий, как правило, не приводят к восстанию. Он предложил так называемую модель «кривой J». Теория растущих ожиданий (относительной депривации) утверждает, что стихийный взрыв возможен тогда, когда длительный экономический рост или рост уровня демократии резко сменяется спадом. Надежды и возможности достижения растут параллельно в течение некоторого времени. Период процветания и прогресса в реальных условиях жизни сопровождается распространением надежд и ожиданий на будущее. Затем кривые неожиданно разделяются, причем надежды продолжают расти, а реальные возможности достижения блокируются или даже поворачивают вспять (из-за естественных болезней, войны, экономического упадка и т. д.). Это приводит ко все более углубляющемуся непереносимому разрыву. Решающим фактором является смутный или явный страх, что почва, обретенная за долгое время, будет быстро утрачена. Состояние обманутых ожиданий вызывает фрустрацию (стресс), которая обуславливает рост агрессивности. Можно сказать, что когнитивный дисбаланс – осознаваемый разрыв между ожиданиями и возможностями их удовлетворения, создает психологическую напряженность, приводящую при определенных условиях к социальному взрыву. Революции не могут обойтись без слова «справедливость» и тех чувств, которые оно вызывает.
Как возникает этот синдром? Каково его происхождение? В результате возникновения новых идеологий, систем ценностей, религиозных или политических доктрин, устанавливающих новые стандарты, которых люди заслуживают и вправе ожидать, или благодаря «демонстрационному эффекту» лишенность становится непереносимой. Люди «озлобляются, поскольку чувствуют, что у них не хватает средств для того, чтобы изменить свою жизнь, реализовать свои ожидания
Вывод: стоит упасть ценам на нефть, что вызовет резкую остановку экономического роста, базирующегося только на росте нефтяных доходов – и Россия испытает взрыв массового недовольства. Но до настоящей революции дело не дойдет, хватит диктатора, который распечатает Стабилизацонный фонд, и оправдает ожидания патерналистски настроенной нации.
Более современая модель Теда Скокпол показывает, что вероятность революции в странах третьего мира определяется взаимодействием трех ключевых факторов:
С – степени вовлеченности в систему управления социально мобилизованных групп;
P – степени проницаемости страны (наличие труднодоступных территорий, отсутствие развитой транспортной сети);
В – степени бюрократизации госадминистрации и армии.
Интересно, что направление роста бюрократизации ведет к снижению вероятности революции для стран с диктаторским режимом и колоний. Для стран с авторитарным режимом и неявно управляемых колоний (типа России) направление этой оси меняется – рост бюрократизации повышает вероятность революционных событий.
Вывод: только диктатура может спасти властную элиту от террористических покушений, ставших уже традиционными на Кавказе. Без вовлечения социально активных людей в армию сторонников диктатора, Россию ждет то же, что Германию 36 лет назад: разгул террора «красных бригад» (RAF) против оставшейся от старых времен бюрократии.
