Виктор Дьяков - ВЗОРВАННАЯ ТИШИНА сборник рассказов
Они пошли в секретку минут через десять после команды "отбой". Колесников достал пачку фотокарточек. Он снимал женщин гуляющих с детьми, стирающих, вывешивающих бельё, возящихся на своих небольших огородиках возле ДОСов... Некоторые красовались на снимках в купальниках. Наташи не было ни на одном.
- Это всё?- Безбородов спрятал во внутренний карман кителя всю пачку и моточек плёнки.
- Ддда,- Колесников не мог удержать дробного стука своих зубов.
Именно эта дрожь навела Безбородова на мысль, что секретчик показал не всё и очень боится, не решается сказать всю правду.
- Слушай, если ты боишься Новосельцева... Я его в порошок сотру, он у меня после Нового Года уволится, если тебя хоть пальцем тронет. Не бойся, говори всё как есть. Я же вижу, что ты не всё отдал. Хочешь, чтобы я обыскал твою секретку? Если ещё что найду, пеняй на себя. Доложу в полк начальнику особого отдела, что ты рядом с секретными документами хранишь посторонние вещи... Ты же подписку давал, сам знаешь, дело подсудное,- пугнул на всякий случай Безбородов и тут же успокоил.- А если добровольно отдашь, всё между нами останется, обещаю.
Но Колесникову это обещание совсем не добавило храбрости. Мимика его лица по-прежнему отображала сильные внутренние мучения – он, казалось, вот-вот расплачется. Безбородов недоумевал: так бояться "дедов" секретчик не мог, на дивизионе не было стариковского беспредела. Он явно боялся кого-то другого... Безбородов наконец понял – секретчик боится его, боится сильно, панически. Его сердце учащённо забилось, он почувствовал, как и к его лицу приливает кровь – видимо этот интеллигентный очкарик всё-таки сфотографировал его Наташу.
- Давай, что там ещё... по-хорошему!- едва не сорвавшись на крик, приказал Безбородов.
Секретчик начал спешно шарить за металлическими шкафами набитыми секретной литературой и откуда-то, едва дотянувшись рукой, достал чёрный конверт и дрожащей рукой протянул Безбородову. В конверте лежала всего одна фотография. Безбородов вынул её...
Это произошло более месяца назад. Начало июля выдалось очень жарким. Днями зашкаливало за тридцать градусов, да и вечерами температура ниже двадцати не опускалась. Безбородов на правах командира топил баню для своей семьи по пятницам, в то время как остальные офицеры и их семьи мылись в субботу. Мыться отдельно заставила его жена. Брезгливая и чистоплотная Наташа предпочитала мыться с мужем, нежели в общей бане с прочими женщинами по субботам. В пятницу пока Безбородов протапливал, она отмывала полок стиральным порошком и поливала горячей водой. Вечером Безбородов приходил со службы, и они всей семьёй шли в отдраенную, стерильную баню.
В ту пятницу на точку к вечеру привезли молодое пополнение, только что прошедшее "курс молодого бойца" при управлении полка. Безбородов был вынужден задержаться, распределяя "молодых" по батареям, взводам и отделениям. Наташа уже собравшаяся в баню несколько раз нервно названивала ему, но он освободился только после десяти часов. В баню, они пошли уже затемно. Обычно Наташа сначала мыла сына, после чего Безбородов относил его домой и возвращался. В тот день, вернее ночь, когда он с сыном на руках выходил из бани, Наташе разомлевшей от жары, вдруг нестерпимо захотелось пить... Рядом с баней стояла цистерна, из которой брали холодную воду. Ночь стояла тёплая и безлунная – кто мог её увидеть кроме мужа, державшего на руках закутанного в тёплое одеяло и уже начавшего дремать Кольку.
- Подожди я попью... не могу жарко очень. А ты постой тут пока.- Она на всякий случай выглянула из двери в темень и скользнула к цистерне... открыла кран и, ополоснув выходное отверстие, приникла к нему губами. Видимо уж очень мучила Наташу жажда, раз её не остановил даже страх перед некипячёной, прямо из цистерны водой. Пила она где-то секунд десять...
Как секретчик оказался ночью после отбоя в районе офицерской бани с фотоаппаратом?... Кто же будет проверять где он, ведь ему нередко приходилось работать у себя в секретке и после отбоя... шифрограммы, срочные донесения... Колесников действительно оказался классным фотографом. Он поймал в кадр именно тот момент, когда Наташа на одной ноге, изогнувшись всем телом, прильнула к освежающей струе. Она как нарочно попала в полосу света падающего из широко открытой двери бани... Её ноги, грудь, живот... формы, что у таких женщин великий артист Смоктуновский называл "прелестными излишествами", её круглощёкое лицо выражало блаженство... Это была кустодиевская "Русская Венера" в позе фигуристки делающей "либелу". В отличие от Наташи Безбородов с сыном не попали в луч света и едва угадывались на заднем плане.
Безбородов молча спрятал фотографию, после чего тихо приказал:
- Негатив.
- Нету... я его сразу сжёг... клянусь!- лицо Колесникова было таким, что Безбородов поверил.
- Это единственный экземпляр?
- Клянусь ...- Колесников видимо не мог уже сдержаться и от страха испортил воздух, от чего в маленькой секретке стало трудно дышать.
- Хорошо,- Безбородов скривился и поспешил выйти.
От казармы он не пошёл сразу домой. Остановился на ярко освещённом фонарями дневного света плацу. Осторожно, словно из ограждавшей плац полутьмы кто-то мог подсмотреть, вынул фотографию. Улыбка тронула его губы. Как сумел её этот засранец запечатлеть! Но советовать Колесникову после Армии заняться художественной фотографией, он не будет. Хватит с него и того, что больше месяца в тиши своей секретки любовался его обнажённой, да ещё так соблазнительно изогнувшейся женой. Он и сам сейчас любовался. Жечь карточку жаль, но необходимо, жечь и молчать про всё это. В том, что будет молчать Колесников, Безбородов не сомневался...
Каптёр Магомедханов уволился в поощрительную партию. Никто из дембелей, претендующих на поощрительное увольнение не возмутились – все всё понимали. Перед Новым Годом перевели на другое место службы и замполита с его Ленкой. А Наташа со смехом рассказывала мужу, что в неё, кажется, влюбился очкастый солдат-секретчик – только её увидит, пунцовым становится, глаза прячет, просто чудеса.
НАВАЖДЕНИЕ
Обдуваемый степными ветрами заштатный гарнизон все три десятилетия своего существования жил размеренной жизнью. По службе офицеры, ввиду отдалённости от высоких штабов, росли умеренно, жили скучно, как и положено, в том месте "куда Макар телят не гонял". Комиссии, проверяющие, приезжали и уезжали, а в гарнизоне, состоящим из семи стандартных пятиэтажек, трёх казарм, плаца, клуба, столовой, автопарков, складов, магазина... ничего не менялось.
Перестройка тоже сначала не внесла особых подвижек в это монотонное существование. Но вот летом 1989 года в один из полков по замене прибыл некто капитан Голубянский... Капитан как капитан, ничем вроде не примечательный. Но в нём оказалась сокрытой жилка, которую идейные коммунисты пытались за годы советской власти из людей полностью вытравить – буржуазная, предпринимательская. Страна же, как раз переживала бум кооперативного движения и лихой капитан решил организовать нечто подобное и в гарнизоне. Это была студия кабельного телевидения, которую он соорудил в своей квартире. Невероятно, но "дело" Голубянского, в которое поначалу никто не верил (оттого и разрешили), не заглохло на корню. К началу девяностого года за умеренную плату по кабелям, переброшенным с крыши на крышу ДОСов в эфир, то бишь в квартиры офицеров, стала вещать кабельная студия, выходящая после десяти часов вечера. Политработники не могли допустить, чтобы офицеры переходили на "кабель" не посмотрев программу "Время", которая начиналась в девять часов. Но всё равно Политотдел дал промашку, ибо Голубянский "погнал" такое... А потом запрещать было поздно – большинство офицеров и их жён уже не представляли себе жизни без "кабеля", единственного "острого" развлечения в их жизни. Впрочем, уже и Политотделы стали не так сильны, как и сама советская власть – жить-то ей оставалось... всего-ничего.
1
Лена рассыпала макароны по пакетам. Из подсобки она слышала как Зинка, её напарница, кричала на старика-казаха, приехавшего в гарнизонный магазин из близлежащего райцентра, где в магазинах давно уже было, что называется, "шаром покати".
- Какая я тебе дочка?! ... Ты русский язык понимаешь?! ... Продовольственные товары только для жителей военного городка! ... Да мне плевать, что твои внуки голодные, рожайте меньше!...
Зинка, огромная, красная, злая влетела в подсобку.
- Заколебали эти калбиты! ... Дай пакет макарон, а то не отстанет!- схватив пакет, она выскочила к прилавку.- На, подавись! Но если кому скажешь, что я продала тебе, всё, здесь можешь больше не появляться!
