Олег Красин - Странники
– Никого. Насколько я знаю, сейчас Поликарпыч выехал туда разбираться на месте. Есть несколько версий того, что произошло. Наиболее вероятная – утечка информации. Кто-то следил за группой с самого начала и на последнем этапе их устранили, воспользовавшись их же прикрытием.
– Что за прикрытие?
– Съемочная группа. Приехали для съемок фильма о плохой экологии в Нижнем. Документы нормальные, не подкопаешься.
– Значит, о маршруте и задании "Странников" кто-то знал? – спросил Александр.
– Скорее всего, да. Есть предположение, что сработали чеченцы из их, так называемого, министерства шариатской безопасности. Если они знали подробности задания "Странников -1", то не исключено, что о вас им тоже известно. Возможно, что в группе есть их человек.
– Даже так? Кто, Емельянов или Третьякова?
– Мы не знаем. Поэтому я тебя и отозвал сюда, чтобы предупредить.
– Хочешь сказать, что не все так просто в Датском королевстве?
– Вот именно!
– Чувствую, накрылось восьмое марта медным тазиком. Значит, кроме собственно задания, мне надо еще держать этих ребят под контролем? – Александр вопросительно посмотрел на Забелина.
– Да. Придется сделать так: ты будешь наблюдать за Емельяновым, а я за Третьяковой.
– Ага, себе, что полегче оставил – усмехнулся Цыганков.
– Хочешь, давай поменяемся! – великодушно предложил Сергей.
– Ладно уж, займусь Емельяновым.
– Я буду рядом. Думаю, что вдвоем мы справимся, как в старые добрые времена.
– Твоими бы устами да мед пить!
Фирменный поезд "Буревестник", маршрут "Москва-Горький, 29 февраля, 23.40
В Нижний Новгород Шумилов не полетел самолетом. От Москвы до города было примерно семь часов езды наземным транспортом и он, удобно устроившись в спальном вагоне, выехал на вечернем поезде, оправлявшимся с вокзала в половину одиннадцатого. Он выложил на столик футляр с очками, томик Юлиана Семенова – очередные приключения Штирлица. В последнее время он решил перечитать заново всю многотомную эпопею о легендарном разведчике, придуманном талантливым писателем. В поезд он взял книгу "Майор Вихрь".
Напротив него разместился молодой парень, чье лицо показалось Шумилову смутно знакомым. Молоденькая проводница несколько раз заглянула в их купе, предлагая чай, кофе, печенье и при этом, всё время улыбалась, не отрывая восторженных глаз от молодого человека. Тот принимал такое внимание как должное. Сдержанно улыбался в ответ, несколько покровительственно кивал головой.
– Спасибо, спасибо, не надо! – пару раз произнес он.
– Какие любезные здесь проводницы! – сказал попутчик Шумилову, едва дверь в купе закрылась.
– Мне показалось или я вас где-то видел? – спросил Николай Поликарпович.
– Возможно на ТиВи. Я Стас Мишин, журналист, веду аналитическую программу "Криминал недели".
– На канале?…
– На ТВ-6. Вероятно, там вы меня и видели. Вообще-то я работал с Невзоровым. Мы делали шестьсот секунд с ним и Сорокиной, потом я ушел, так сказать, в свободное плавание.
– Я видел вашу передачу, – сказал Шумилов, поблагодарив проводницу, которая занесла в купе стакан с чаем. Стакан, как в старые добрые времена, был в подстаканнике из нержавеющей стали.
Проводница засмотрелась на соседа Шумилова и чуть не пролила чай на брюки Николаю Поликарповичу.
– Ой, извините! – сказала она – поезд сильно качает.
– Ничего-ничего! – ответил ей Шумилов.
Проводница вышла.
– А вы пользуетесь успехом у слабого пола – сказал Шумилов Мишину.
– Есть немного – усмехнулся телеведущий. – Честно говоря, этих поклонниц столько, что я на них не обращаю внимание. Они как трава у дороги, вернее, как полевые цветы. Когда захотелось, тогда и сорвал. С одной стороны притупляется инстинкт охотника, самца, а с другой…
– В смысле, не царское это дело? – засмеялся Шумилов.
– Типа того…
Мишин открыл кейс и извлек оттуда небольшую плоскую бутылку коньяка, на которой Николай Поликарпович прочитал надпись "Хеннесси ХО". Коньяк был достаточно дорогим и Шумилов пил его только раз, года два назад, когда их угощал один предприниматель в Уральске. Они тогда предотвратили покушение на владельца сети ювелирных магазинов.
– Прошу! За дорожное знакомство! – предложил Мишин, разлив коньяк в небольшие складные железные стаканчики, стенки которых выдвигались телескопически. – Посуда не бог весть какая, но в дороге удобно. Извините, а вас как зовут?
– Николай Поликарпович.
– Редкое отчество – хмыкнул Стас.
Шумилов не стал изображать из себя зануду и педанта, принял предложение Мишина и выпил. Коньяк, действительно, был хорош. Он закусил шоколадкой, любезно предложенной журналистом, сделал несколько глотков чая и почувствовал, как приятное, расслабляющее тепло обволокло всё тело.
– Что-то мы все обо мне, да обо мне. А вы? Работник какого фронта? – поинтересовался Мишин.
В голове полковника промелькнуло несколько вариантов ответа. Он не хотел говорить о своей настоящей работе – начнутся ненужные расспросы, проявление профессионального любопытства со стороны соседа.
– Знаете, – сказал Шумилов, – моя работа не представляет особого интереса. Я тружусь, как говориться, на чиновничьей ниве, а именно в пенсионном Фонде.
– Так это вы не платите пенсии нашим бедным старикам? – с деланным негодованием спросил Мишин.
– Что вы, Стас! Мы всего лишь передаточное, промежуточное звено между бизнесом и карманами пенсионеров. Нет денег от предпринимателей, нет и пенсий. Всё очень просто. Вы может, помните, года три назад Чубайс, будучи вице-премьером, создавал ВЧК – чрезвычайные комиссии по контролю за сбором налогов? Так вот, положение с того времени только ухудшилось.
– Но тогда, как ваше учреждение выходит из положения? – удивился Мишин.
– Государство выручает. Оно сейчас разбогатело на нефти. Впрочем, эти проблемы для вас, наверное, неинтересны. Давайте поговорим лучше о вас.
Как всякие публичные лица, телезвезды, Мишин привык быть в центре внимания, и другие люди интересовали его постольку-поскольку. Он и спросил-то о работе Шумилова, чтобы соблюсти вежливость, неписаный кодекс дорожного знакомства. На самом деле его всегда привлекали разговоры только о своей собственной персоне и Шумилов без труда это понял.
– Вам нравится моя аналитическая передача? – спросил Стас, снова наливая коньяк.
– Аналитическая? Разве "Криминал недели" аналитическая передача? Мне, казалось, скорее информационная.
– Ну что вы, что вы! – не согласился Стас, чуть пригубив коньяк и закусывая его шоколадкой – самая что ни на есть аналитическая.
– Чтобы называться аналитической, надо что-то анализировать. А вы информируете о преступлениях, не более того.
– Какой вы, однако, жесткий! Настоящая аналитика стоит дорого. Привлечь ведущих типа Киселёва или Доренко наш канал не может, а рейтинг – вопрос престижа, его надо поддерживать. Поэтому отчасти вы правы. С другой стороны, мы проводим журналистские расследования и в любом расследовании всегда есть элемент аналитики.
– Согласен, однако, ни одного расследования в ваших передачах я не видел. Только выезд на место происшествия и кучи трупов. Не кажется ли вам, что у нас на экране слишком много насилия?
– Окей, на это я отвечу так – народ любит, когда ему щекочут нервы. Древнеримский слоган насчет хлеба и зрелищ актуален и сейчас. И тут ничего не поделаешь! Если вы посмотрите западное телевидение, то увидите нечто похожее.
– А как же насчет – сеять разумное, доброе, вечное?
– Это неформат, на ТиВи не катит. Скорее – сеять ужасное, страшное, глупое…
– Чем же вас сейчас привлек Нижний Новгород? Сахарова там давно нет, да и на Немцове сенсаций не сделаешь – пора его губернаторства безвозвратно прошла.
Мишину не понравились намеки Шумилова.
– В ваших словах слышится сарказм, Николай Поликарпович – сказал он, – сарказм – это управляемый гнев, всего лишь. Не думал, что у работников вашего Фонда есть на него право и что вы столь плохо относятся к нам, телевизионщикам.
– У меня есть свое частное мнение, как у любого человека и оно не зависит от директивных указаний сверху. Но если я вас чем-то обидел – ради бога, прошу извинить!
– Ничего, пустяки – миролюбиво заметил Стас, – мы будем снимать рекламные предвыборные ролики.
– В поддержку Путина?
– Естественно. А насчет расследований… – Мишин задумался, – у нас было несколько тем. Вероятно, вы их пропустили.
Он замолчал, стараясь припомнить какую-нибудь нашумевшую передачу, в которой был подан сенсационный материал, но с ходу вспомнить ничего не смог. Его взгляд скользнул по стеклу вагонного окна.
Шумилов следом тоже посмотрел в окно, задернутое белыми занавесками с вышитым на них голубым буревестником. Мимо в сумраке проплывали едва различимые огоньки. Земля во многих местах укрытая снегом, отсвечивала бледным светом луны, и потому было довольно светло.
