Ольга Маховская - Зависть как повод для нежности
Галя не хотела, чтобы ее принимали за легковесную секс-туристку, и сказала так:
– Ты у меня первый мужчина… После мужа, – с намеком на то, что происходит нечто особенное. Она так и чувствовала: нечто невероятное происходит в ее жизни.
– Второй, – правильно посчитал Рабинович.
– Но ты лучше… – еще раз подняла планку Галя.
– Спасибо, – смутился и обрадовался Александр. Мужчины любят, когда их признают победителями.
– А я? – смело спросила Галя.
– А ты у меня последняя женщина, – тоже не без намека произнес Рабинович.
– А… А у тебя есть дети? – спросила Галя, хотя интересовало ее, есть ли у него жена.
– Есть, – лицо Рабиновича счастливо озарилось.
– Дочка? – ревниво спросила Галя.
– Две, – добил ее Рабинович.
– Ты их любишь? – пытала Галя, чувствуя, как утопает в собственном либидо.
– Очень. Больше жизни, – прижал ее к себе Рабинович, показывая, как он горазд любить.
– А мою дочку никто не любит, кроме меня… – напрашивалась Галя на ласки.
– Это так кажется. Ты просто не даешь любить ее, прячешь от людей. У нас не боятся сглазить. Девочкой должны любоваться. Она похожа на тебя? – гладил ее по голове Рабинович.
– Ага! – радостно подтвердила Галя.
– Красивая, – заключил Рабинович.
Вот о чем они разговаривали. Как дети, открытые и искренние.
Галя была счастлива. Может, оно и ничего? И Светку Сергей любит, и не нужно ему мешать? Пусть поживет пока у отца.
Потом, потом, потом… еще успеется.
Александр Рабинович уехал из СССР еще подростком. Он служил в израильской армии два года, как все молодые люди, и не заметил особой разницы в уровне организации жизни там и тут. Все было бестолково: приходилось ехать по два часа утром и вечером к месту службы, тупая работа, стрельбища, стройка. Энтузиазм мамы, которая рвалась на историческую родину, он выносил терпеливо, как единственный мужчина в семье, где были еще младшая сестра и старенькая бабушка.
Гордость за государство проживания пришла к нему потом, по мере того, как он вкалывал и вкладывался в экономику страны, которая росла как на дрожжах.
– Раньше в СССР был анекдот. Еврея в армии просят взять лопату и вырыть траншею. А он спрашивает: «А нет ли лопаты с моторчиком?» – «Где вы видели лопату с моторчиком?» А он отвечает: «А где вы видели еврея с лопатой?» Так вот здесь все евреи с лопатами. Здесь каждый миллиметр людским потом полит. Пустыня, камень, а растут овощи и фрукты, которые экспортируются по всему миру. Технологии. Просто копать, долбить мерзлоту, как на Колыме, бесполезно. Нужен талант, голова и очень рациональное использование ресурсов, потому что их мало. Поэтому здесь народ делится на две категории: тех, которые думают, но не делают, от них этого никто и не ждет; и тех, которые делают, не думая, и над ними никто не смеется. Союз интеллигенции и рабочего класса.
У Александра был свой мужской расчет. Его семья, жена и девочки, уехала в гости, и поэтому свобода в отношениях с Галей ограничивалась только работой. Но в оставшиеся три дня у него был еще один тур в Иерусалим и нужно было приготовиться к приезду семьи: убрать квартиру, приготовить праздничный, по случаю возвращения домочадцев, обед, постирать и погладить постельное белье. Он метался по квартире, периодически подбегая к зеркалу и прикидывая, в чем ему пойти на свидание в этот раз.
Существует глубокое женское заблуждение относительно мужского равнодушия к своей внешности. Мужчины проводят у зеркала не меньше времени, чем женщины*. И на свидании его не в меньшей мере интересует то, как он выглядит. Конечно, вершиной мужского шика является простота и небрежность, с которой он несет себя на алтарь любви, но за этим показным равнодушием скрывается уязвимость Нарцисса, который считает себя непревзойденным. Исключительно в том случае если женщина признает превосходство мужчины не только над собой, но и над остальными мужчинами, он готов уделить ей несколько часов внимания.
*Комментарий психологаНу, тут-то Фрейд прав: нарциссическая привязанность к своему образу лежит в основе любви к другому человеку. Люди часто рассматривают свою привлекательность как залог прочных отношений.
Во всяком случае, эта максима целиком относилась к Александру. Ему приятно было, что из всего мужского населения Израиля Галя выбрала именно его. Он был благодарен за ее чутье и близость, которая возникла у них естественно, как будто по закону материализации желаний. Отказаться от нескольких сеансов интенсивного женского обожания он не мог. Это было время мужского триумфа. И он должен был соответствовать моменту.
Рабинович остановился на белой рубашке и светлых брюках, которые оттеняли его загар и настраивали на праздник. Он выглядел просто шикарно. Приняв верное решение, Александр включил на компьютере еврейскую танцевальную мелодию и пошел наматывать круги.
Вы не видели, как танцуют мужчины в Израиле? Ну тогда, может, вы помните с советских времен грузинские или армянские пляски? Это что-то близкое – по темпераменту, целеустремленности и завершенности.
Если мужчина танцует, он в полном восторге от предстоящей встречи. Спросите у своего возлюбленного, танцевал он когда-нибудь перед свиданием с вами? Ну тогда, может, ему хотелось это сделать?
Расправив крылья, трудно удержаться от полета.
И Галя тоже парила. Оставалось несколько дней до отлета домой. Она решила не менять билет и вообще ни о чем не думать. «В конце концов, я могла бы умереть, погибнуть, и ребенок остался бы на попечении отца. Пусть и он займется Светланкой».
Полине она написала: «Поля, я понимаю, что произошло нечто непредвиденное. Приеду, во всем разберемся. Посмотри номер телефона Сергея в моей записной книжке, в красной сумке. Если можешь и хочешь, позвони, спроси, все ли нормально, не нужна ли помощь? Скажи, что я в командировке или в больнице. Или лучше вообще ничего не говори, пусть помучится в догадках. Свете передавай привет и скажи, что мама скоро приедет. Я не сплю день и ночь, но билет поменять не удастся». На большее у нее не хватило монет – нужно бросать по 10 шекелей в щель компьютерной стойки, чтобы продлить время доступа в Интернет.
А ведь еще нужно было написать Рабиновичу, чтобы назначить ему свидание.
«Саша, до моего отлета остается 3 дня и 3 ночи. И все, больше я тебя никогда не увижу. Хочу оставить о тебе самые лучшие воспоминания!»
Галя понимала, что давить на мужчину бесполезно, и решила соблазнять его свободой. Фактически она написала: «Дорогой, я не буду никогда предъявлять тебе претензий, счастливые воспоминания – все, на что я рассчитываю!»Не очень-то достойно, но таковы условия адюльтеров, большинство из которых никогда не состоялось бы, если бы женщины с самого начала предъявляли претензии мужчинам, а не скрывали свои истинные намерения, не подавляли такое естественное стремление к серьезным отношениям.
* * *Сергей уже несколько дней пытался быть идеальным отцом, но чувствовал себя при этом как побитая, обиженная собака. Отцовская гордость не наполняла его сердце. Он ожидал от Светы традиционной женской помощи и опеки. Должна же она в свои пять лет уметь что-то приготовить поесть, хотя бы себе, убрать, хотя бы свою постель, помыть, хотя бы свою чашку?
Но девочка Света не умела ничего, что пригодилось бы в хозяйстве.
– И чему только тебя мама учила?
– Я умею читать и писать! Давай почитаем?
Света взяла толстое руководство и попыталась сесть на колени к отцу. Сергея возмутила такая беспардонность.
– Ты чего?
– Я хочу на колени, – попросилась Светочка.
– Ты что, маленькая? – набычился отец.
– Ага. Мама меня берет на колени, и мы читаем с картинками, – объяснила непонятливому отцу девочка.
– Это мама! А к папе на колени нельзя! – спорил Сергей.
Он и сам не мог объяснить, почему дочке нельзя к нему на колени. Не любил, когда его обязывают. И все эти телячьи нежности.
Светланка обиделась.
– Ты – плохой!
– Не смей так разговаривать с отцом! – пригрозил Сергей.
Дочка заплакала.
– Я хочу к маме! К маме!
– Не плачь. Скоро приедет мама, и все будет хорошо, – стал он утешать ее, или – себя.
Чертова Галка сломала жизнь и ему, и ребенку.
И чтобы восстановить свою самооценку, он решил пригласить приятельницу, ну так, одну подругу… В доме не хватало женщины, взрослой, сообразительной, раскованной. Доброй. У всех женщин это в крови – быстро ориентироваться в происходящем и договариваться с другими. Так ему казалось. Короче, ему позарез нужна была толковая баба, которая бы разрулила ситуацию.
