Шаукат Сиддики - Божий поселок
— Если хотите знать мое мнение, то вам надо жениться. До каких пор вы будете так мучиться?
Нияз только этого и ждал.
— Я и сам подумываю, но у меня нет никого, кто бы помог мне в этом. Единственно, с кем я поддерживаю родственные отношения,— это с вами.
— Но вы присмотрели какую-нибудь девушку?
Нияз хотел сказать ей обо всем откровенно, но вдруг смутился.
— Этим уж придется заняться вам,— сказал он.
Разия Бегум наконец поняла, что он имел в виду.
— Что я могу вам сказать? Если бы Султана была немного постарше, я бы с радостью отдала ее за вас.
Ниязу показалось, будто ему дали пощечину.
— Вы что же, меня стариком считаете?
— Нет, конечно. Но вы в два раза старше ее.
Нияз не желал признавать этого. Он деланно расхохотался:
— Ну и скажете! Откуда вы это взяли?!
— Скажу, если не обидитесь.— И приглушенным голосом она добавила: — Я ведь сама года на четыре моложе вас.
— Вот как?!—удивленно воскликнул Нияз.
— А сколько мне, по-вашему, лет? Ведь больше тридцати не дадите.— Она умышленно приуменьшила свои годы.
Нияз внимательно оглядел ее. Она действительно была еще хороша. Густая копна волос — и ни одного седого! На лице появилось несколько морщинок, но оно еще свежее. Немного располнела, особенно в бедрах, но это ее не портит.
До этой минуты Нияз смотрел на нее только, как на мать Султаны. Сейчас он впервые взглянул на нее, как на женщину.
Разия Бегум смутилась под его взглядом и прикрыла лицо платком, неожиданно почувствовав, что стесняется Нияза. В этом чувстве были и испуг и какая-то сладостная истома, которую она познала когда-то давно и которая, казалось, уснула в ней навсегда. Стараясь скрыть свое смущение, она взяла шкатулку с пряностями и начала приготовлять пан.
— О чем это вы задумались? Возьмите пан,— тихо сказала Разия Бегум.
Нияз потянулся к тарелке, их пальцы встретились. Рука женщины задрожала, и пан выпал. Оба вскрикнули и смущенно замолчали.
Луна светила еще ярче. Легкий ветерок разнес вокруг аромат цветов. Лампа в комнате ярко вспыхнула и погасла. Разия Бегум встала и пошла в комнату.
Оставшись на веранде один, Нияз нервно теребил в руках цветок. «Что происходит? К чему все это? Может, мне следует встать и уйти?»
Немного погодя Разия Бегум вернулась, медленно подошла к нему и села рядом.
— Сядь поближе,— попросил он.
Разия Бегум пододвинулась. Оба молчали. Нияз перебирал руками цветы, не зная, о чем заговорить.
— Уже, наверно, поздно,— нарушила молчание Разия Бегум. Голос ее дрожал.
— Часов одиннадцать...
Они снова замолчали, ощущая каждый какое-то скрытое волнение.
Нияз оглянулся, потом посмотрел на женщину и прошептал:
— Сядь еще ближе. Не так, а вот так! —он обнял ее и с силой притянул к себе...
Султана и ее братья спали крепким сном.
Нияз покинул их дом перед рассветом. И лишь увядшие цветы, разбросанные по двору, были свидетелями ночного происшествия.
Постепенно это вошло в привычку. Нияз приходил в их дом вечером, а покидал его перед самым рассветом. Но все его мысли по-прежнему были заняты Султаной. Когда мать и дочь сидели рядом, мать казалась ему толстой и безобразной.
Нияз бывал бесконечно рад, если ему удавалось перекинуться словечком с Султаной, но Разия Бегум старалась не допускать этого, почти не оставляя их наедине. Она стала очень придирчива к дочери и, как только Нияз появлялся во дворе, отсылала ее в комнату.
Однажды, когда Султана с матерью только что вернулись из гостей, пришел Нияз. Султана даже еще не успела переодеться в домашнюю одежду. Она была в ярком шелковом платье, которое ей очень шло. Нияз не мог отвести от нее восхищенных глаз. Султана и сама чувствовала, что она сейчас очень хороша. Мать уже несколько раз сказала ей, чтобы она сменила платье, но Султана делала вид, что не слышит.
Разия Бегум случайно перехватила взгляды Султаны и Нияза в тот момент, когда они улыбнулись друг другу. Она вся задрожала от ревности.
— Убирайся! Сейчас же иди в комнату! Вечно торчишь на глазах, надоела!
— Я еще не хочу спать,— возразила Султана.
— Ты уйдешь или нет?! — Разия Бегум схватила дочь за руку, втащила в комнату и надавала пощечин.— Мерзавка! Я отлично вижу все твои проделки!
Султана заплакала, хотя и не догадывалась об истинной причине материнского гнева. Теперь она очень редко показывалась Ниязу на глаза. Он слышал ее голос, но в его присутствии она почти не выходила из комнаты. Попытки Нияза заговорить с матерью о женитьбе на Султане кончились неудачей. Он не знал, как ему быть, что предпринять.
Однажды он пришел к ним в необычное время — утром, около десяти. Разия Бегум плохо себя почувстовала и ушла с Анну к врачу. Ноша был в мастерской. Султана осталась в доме одна. Она испугалась, увидев Нияза.
— Почему тебя теперь совсем не видно? — входя, спросил Нияз.— Все время сидишь в комнате.
— Мама не разрешает мне показываться, когда вы у нас,— просто ответила девушка*.
«Так вот в чем дело!» — подумал Нияз и даже зубами заскрипел.
— Почему не разрешает?
— Не знаю.
Нияз почувствовал к Разие Бегум лютую ненависть. Наконец совладав со своим гневом, он посмотрел на девушку взглядом, полным любви.
— Султана!—тихонько окликнул он ее.
— Что? — так же тихо отозвалась она.
Некоторое время они стояли молча.
— Вы лучше уйдите! — вдруг испуганно заговорила Султана.— Не дай бог, мама увидит вас со мной!
«Пожалуй, она права,—подумал Нияз.— Беда может обрушиться на ее голову каждую минуту». И он решил уйти.
Сейчас он ненавидел Разию Бегум, и тем сильнее ему хотелось завладеть Султаной. Он шел в лавку, и голова его гудела от противоречивых мыслей и чувств.
— Господин Нияз! — вдруг окликнул его Кале-сахиб.— Чем это вы так расстроены? Какая-нибудь неприятность?
Нияз хотел было сделать вид, что не заметил его, но Кале-сахиб пошел за ним следом.
— Я советую вам застраховать свою жизнь, и на душе всегда будет спокойно!
— Кале-сахиб!—огрызнулся на него Нияз.— Вам бы все только страховка. Где бы ни увидели, когда бы ни увидели!
Кале-сахиб рассмеялся. Он не обижался на такие выпады: иначе не был бы таким удачливым агентом по страхованию.
— Ну что вы сердитесь? Пойдемте, я угощу вас чаем!
Нияз отказался.
— Ну хорошо, не страхуйтесь, но чашку-то чаю вы можете со мной выпить! — настаивал Кале-сахиб. Он затащил Нияза в чайную, заказал чай и принялся болтать о всяких пустяках. Однако не говорить долго о страховке он не мог и постепенно перевел разговор на эту тему:
— Гарантия — важная штука в нашей жизни, а получить ее можно только страхованием. Вы попробуйте застраховаться на две тысячи, сами поймете всю выгоду этого.
Нияз никогда серьезно не относился к страхованию.
— Я не собираюсь страховаться, Кале-сахиб. Но, если у вас есть какой-нибудь план, как мне получить за год сорок-пятьдесят тысяч рупий, то предложите мне его.
Кале-сахиб не собирался так просто отступать.
— Есть только один способ — страховка! Застрахуйте своего ребенка или жену, если в течение года они умрут, так и получите сумму, на которую вы их застраховали. Пятьдесят тысяч, так пятьдесят, сто тысяч, так сто тысяч.
Нияз задумался. Кале-сахибу даже показалось, что он рассердился на его слова. Поэтому он попытался сгладить откровенную циничность своего предложения.
— Я ничего плохого вам не сказал. Агент по страхованию жизни говорит о смерти так же открыто и просто, как врач.
— Да я не о том! Действительно, я сейчас в затруднительном положении,— заговорил Нияз. Он хотел сказать еще что-то, но Кале-сахиб перебил его:
— Я знаю, о чем вы говорите.
Нияз пристально посмотрел на него, отхлебнул глоток чаю и задумался: «Странный человек этот Кале-сахиб.
Откуда ему знать мои заботы?»
А Кале-сахиб уже не мог себя сдержать. Он видел, что рыбка клюет, теперь только надо ее не упустить.
— Господин Нияз! Никто не знает, что его ждет впереди,— начал он с жаром.— Что такое жизнь?..
Он и сам этого не знал, не знал и того, о чем будет говорить. Схватив со стола фарфоровую чашку и повертев ее перед носом Нияза, он продолжал:
— Жизнь — все равно что эта чашка. Ты держишь ее в руках и боишься уронить, как бы она не разбилась. А если ты ее застрахуешь, бояться нечего! Стоимость ее в твоем кармане. Ты можешь взять и швырнуть ее.
Кале-сахиб швырнул чашку на пол, и она разбилась. Он даже сам вздрогнул от неожиданности. Что же он наделал? Сидевшие за столиками посетители удивленно смотрели на него. Подбежал официант.
— Зачем вы разбили чашку, господин?
Кале-сахиб смущенно засмеялся. Ниязу тоже стало
