Виталий Кривенко - Экипаж машины боевой
– Детей уложите отдельно, их похороним как людей, как-то рука не поднимается жечь их в общей куче.
После чего ротный не торопясь пошел дальше.
– А может, каждого отдельно похороним, и кресты поставим, как доблестным крестьянам, – начал я возмущаться.
– Заткнись, Бережной, и делай что тебе говорят, и без тебя тошно, – повернувшись сказал ротный и пошел дальше.
Сапог стоял ни жив ни мертв, и смотрел на порезанные трупы, вытаращив глаза, он такое видел первый раз и естественно был ошарашен.
– Сапог! – крикнул я ему прямо в ухо. – Очнись, не слышал, что ротный сказал? Пошли таскать трупы.
К нам подошел Хасан.
– Там в дувале две бабы валяются, одна молодая – лет шестнадцать, красивая такая. На хрена ее зарезали? Вот уроды, могли бы оставить, на развод хотя бы.
– Сапог вон замкнул, он и так тормоз, а тут у него вообще колодки заклинили.
– Сапог, очнись! – Хасан взяв его за шкирку, тряхнул пару раз. – Я тебя зачем в рейд взял? А ну, бегом в дувал и помогай остальным. Быстро!
Сапог очнулся и побежал в сторону какого-то дувала.
– Как бы у него крыша не поехала, – сказал Хасан.
– Она у него от рождения съеханая, так что не переживай. Все по первой от этого херели, кто больше, кто меньше, а потом ничего, привыкли.
– Юра, ты вроде хавать хотел? Кушать подано, – предложил Хасан, показывая на трупы.
– Уже перехотел.
Я достал сигарету, закурил и направился за Сапогом. Сапог стоял возле входа в дувал и смотрел на дверь, держа снайперку наготове.
– Ну, чего уставился, заходи и будь как дома, – сказал я ему.
Сапог отошел в сторону и посмотрел на меня тупым взглядом.
– Сапог, ну чего ты тормозишь, дубина, если вдруг, не дай бог, засада, тебя же замочат как кота помойного.
– Там кто-то лежит, – пролепетал Сапог.
– Там два трупа лежат, две бабы, их зарезали. Понял?
Я вошел в дувал, на полу валялись две женщины, а вокруг был бардак, везде рассыпана мука, рис и всякое шмотье. Одна из женщин была пожилая и толстая, а другая молодая. Правду сказал Хасан, эта девчонка была красавицей, жаль, что мертвой. Девчонка эта лежала на боку, а голова была повернута вверх, на лице ее была чадра, которая прикрывала лишь низ лица, ноги были голые, остальная одежда разорвана, такое ощущение, будто бы ее сначала изнасиловали, а потом уже убили.
Я посмотрел на другую женщину и подумал, как мы будем нести эту толстуху? Вдвоем с Сапогом наверно не управимся. Да, работа не завидная, лучше с духами воевать, чем после них это говно убирать.
Эх, матушка пехота, приходится тебе собирать всю грязь этой проклятой войны. А хуже всего то, что со временем начинаешь привыкать ко всем этим ужасам, и уже смотришь на все безразлично. И частенько начинаешь задавать себе вопрос: а не свихнулся ли я?
Я оглянулся, ища глазами Сапога, но его не было в дувале, и я крикнул со злости:
– Сапог, сучара! Ну где ты там?
Сапог сначала заглянул в дверь, потом осторожно вошел.
– Сапог, сука, ты меня когда-нибудь достанешь. А ну, хватай за ногу эту тетю, и потащили.
Я взял за ногу женщину и оглянулся, Сапог стоял и не двигался с места. Терпение мое закончилось, я бросил ногу, схватил автомат, передернул затвор и дал очередь над головой Сапога. Сапог присел и побледнел с перепугу.
– Слушай ты, урод! Если ты сейчас же не схватишь ее за ногу и не понесешь, я тебя пристрелю прямо здесь. Ты думаешь, мне хочется этой ху-ней заниматься? А ну хватай, быстро! И скажи спасибо, что они еще свежие и не успели протухнуть.
Сапог подскочил и схватил мертвую женщину за ногу, я взял за другую и мы ее потащили, хоть давалось нам это с трудом, но мы двигались.
– Я боюсь мертвецов еще с детства, – чуть слышно пробубнил Сапог.
– Дурак, боятся надо живых, а мертвые уже ничего плохого тебе не сделают.
Кое-как вытащив ее из дувала, я увидел Качка.
– Качок! – крикнул я. – Помоги давай, не видишь еле прем эту говядину.
Качок подошел и, посмотрев, почесал затылок.
– Где вы столько мяса нашли? Ее легче взорвать, чем тащить.
– Давай хватай, потом удивляться будешь, обыкновенная тетя, только толстая.
Ты, Качок, ее один упрешь, ряха у тебя, вон какая.
Качок схватил ее за руку, и мы втроем потащили ее к колодцу. Притащив, бросили ее в общую кучу.
Все уже собрались возле колодца, дети лежали отдельно, метрах в двадцати от остальных трупов, их было пятеро. Ротного не было видно, наверное, пошел в БТР доложить начальству обстановку.
Я подошел к пацанам и попросил Урала:
– Слушай, Урал, возьми Сапога, и принесите девчонку вон с того дувала.
Урал молча пошел, а Сапог остался стоять.
– Сапог, ты че, ваще уже затормозил в конец, не слышишь, что я сказал?
Сапог очнулся и побежал за Уралом. А мы сели перекурить, и ждать когда подойдет тягач. Все сидели и молчали, каждый думал о своем.
Ко мне подошел Хасан и сел рядом, он прикурил сигарету, я почувствовал дым от чарса.
– Ты что, косяк взорвл, Хасан? – спросил я его.
– Да. А что? Самое время, по-моему.
– Ну, давай накуримся, раз так, а то жуть какая-то на душе, сейчас бы браги всосать пару литров, жизнь эта блядская в трезвом виде ужасна, а по раскумарке она ужасней вдвойне.
Хасан передал мне забитую сигарету, я затянулся несколько раз, к нам подошел Качок и сел рядом.
– Качок, курнешь? – я протянул ему косяк.
– Ну давай, курну, почему бы нет.
Качок взял косяк и тоже сделал несколько затяжек, потом передал его Хасану. Я лбом уперся в пламегаситель автомата и уставился в дуло подствольника. Сейчас нажать бы вот так на курок, и все, и нет тебя, и нет этого Афгана, этих проклятых дувалов, трупов, и не слышать бы больше это сатанинское завывание ветра-афганца.
Хасан стукнул меня по плечу.
– Нет, Хасан, я не буду, передай Качку, меня накрыло уже. В голову и так начинают лезть какие-то дурацкие мысли.
За стеной послышался лязг гусениц и гул дизеля, это подъезжал тягач. Ну, слава богу, подумал я, сейчас закопаем это мясо, и побыстрее отсюда свалить, ко всем чертям.
Урал с Сапогом принесли девчонку и собирались бросить в общую кучу.
– Урал, положите ее с детьми, ей лет шестнадцать от силы, дите еще.
– А какая разница? – спросил Урал.
– А тебе какая?
– Да в общем никакой, – и они с Сапогом потащили ее дальше.
На Сапога жалко было смотреть, на лице его была маска перепуганного шизофреника, который вот-вот расплачется.
Я встал и пошел к воротам, ХБшка, стояла колом от пота, солнце палило во всю силу, а лицо обдувал горячий ветер. Сушняк давил со страшной силой, я отцепил флягу с водой и глотнул, запрокинув голову, перед глазами открылась бездонная голубизна неба, и не было видно ни одной тучки, только сплошная бескрайняя голубизна, и палящий фонарь под названием солнце.
Вдруг со стороны гор появилась вертушка, а за ней еще одна, обе были с красными крестами. Интересно, откуда это они? С нашего полка вроде нигде не воюют, соседний полк тоже никуда не выезжал. Неужели разведроту накрыли где-то?
Подойдя к воротам, я увидел там ротного, который что-то показывал водиле с тягача.
– Что, не влазит в ворота? – спросил я ротного.
– А, это ты Бережной? Да, подкрылками цепляет.
– Ну так пусть протаранит одну сторону, лопата у него вон какая, можно горы таранить.
– Да, наверное, придется так и сделать.
– Что за санитарные вертушки мелькают, товарищ старший лейтенант? – спросил я ротного.
– Десантура в горах, сегодня утром их туда забросили.
– Достается, наверное, ребятам в голубых беретах?
– Да уж, несладко им сейчас. Нас наверно на блок поставят с той стороны гор. Если ДШБ духов из ущелья выбьет, нам придется их встречать внизу.
– Черт, там десантуру молотят, а мы тут говно хороним, – я сплюнул загустевшую как кисель слюну.
– И это тоже кому-то делать надо, и ни чего с этим не поделаешь, – ответил ротный.
К нам подошел водила с тягача, это был парнишка литовец, звали его Витаутас.
– Ну, что будем делать, командир? – спросил он.
– Таранить какую-нибудь из сторон, выбирай любую.
– Нет проблем, таранить, так таранить, – ответил спокойно Витаутас и пошел в тягач.
Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом.
– Как думаешь, с первого раза протаранит? – спросил ротный.
– Да запросто, – ответил я, и добавил, – тягач это тот же танк, только без башни.
Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи, и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к колодцу.
Я посмотрел на ротного и спросил:
– Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха.
– Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по яйцам.
