Кэти Келли - Строго между нами
Стелла усмехнулась:
— Мне было бы интереснее понять, в какого рода офисах проводились эти исследования. А то я, по-моему, все эти годы явно работала в офисах, не охваченных этими исследованиями. Честно говоря, если в эти дни у меня и была сэкономленная минутка, все, что я могла сделать, — это привести себя в порядок перед зеркалом в туалете или выпить чашечку чаю. Забавы с мужчинами-сослуживцами, наверное, заняли бы самое последнее место в списке того, что бы я сделала.
— Неужели? — язвительно спросила Хейзл. — Посмотри, как величаво нависает его живот над брючным ремнем. А своей статью он напоминает мне морского льва.
— Тогда можешь крутить с ним сколько хочешь, — мило улыбаясь, ответила Стелла.
— А я и не знал, Стелла, что у тебя есть обтягивающий комбинезон, — энергично перебил ее Эйван. — Не можешь одолжить его Хейзл?
— Занесу послезавтра, — произнесла Стелла, давясь от смеха.
Все трое вместе с детьми направились к машине Хейзл. Стелла села с девочками сзади и, пристегнув их ремнями безопасности, пристегнулась сама.
Эмилия снизу вверх смотрела на мать. В свете уличного фонаря было видно, что ее личико побелело. Оно было перекошено страхом. Стелла положила руку на плечи Эмилии и прижалась к ней, чувствуя, как искусственный мех ее капюшона щекочет лицо.
— Ты будешь великолепна, дорогая, — прошептала Стелла. — Ведь ты много репетировала и уже участвовала в таких спектаклях.
— А если я забуду слова? — спросила Эмилия каким-то пустым голосом.
— Ты не можешь забыть, — подбодрила ее Стелла. — Ты же умная. Уверена, ты помнишь все слова и выступишь потрясающе. Ты же знаешь, что мама всегда права.
Эмилия кивнула, очевидно, принимая эту нехитрую логику, и прижалась к своей мудрой маме. Так они проехали весь остаток пути.
Юношеская школа «Бентон» уже сверкала огнями. На подъезде к ней машина Хейзл попала в небольшую пробку. У самой школы двери машин открывались и из них вылетали «ангелы», «пастухи» и «волхвы», а также несколько «овечек».
— Это же не настоящие овцы? — спросил Эйван, когда белые пушистые клубки шарахнулись от их машины, а затем совсем не по-овечьи начали задирать задние лапы около елки, наряженной по распоряжению директрисы школы. На елке, помимо подарков, висели праздничные золотые ленты.
— Это собаки семьи Малоуни, — сказала Шона. — Они уже были на репетиции вчера. Их еще прогоняли со сцены.
Дети хохотнули.
— Я надеюсь, вам не придется стоять на коленях на влажном полу, — серьезным тоном начал Эйван.
— Бррр, — взвизгнули дети.
— Но скорее всего придется, — продолжил он. — Вы промочите и испачкаете штаны, и я не пущу вас в машину. Вам придется в костюмах ангелов возвращаться домой по темным улицам. Вы придете грязными и мокрыми.
Хихиканье и смех над этой шуткой означали, что дети больше не волнуются перед выступлением. Эмилия, Шона и Беки уже сами жаждали поскорее присоединиться к другим детям, толпа которых на разные голоса визжала рядом. Лица многих детей были украшены блестками. Кое у кого были нарисованы роскошные усы. Ангельские крылья нещадно бились в толпе, постепенно разваливающейся на небольшие группы. Когда появилась мисс Малоуни, их учительница музыки, дети завопили и бросились к ней, хотя она и пыталась ускользнуть. Шум был ужасный. Дети не унимались, несмотря на присутствие трех учителей и нескольких родителей, участвующих в жизни класса.
— Сколько бы ни платили учителям, все будет мало, — тяжело вздохнув, сказал Эйван уже на крыльце школы.
— Где ты будешь, мам? — спросила Эмилия, вновь охваченная приступом беспокойства. Они шли через клокочущую толпу. Волнуясь, что не найдет мать в зале, девочка прижалась к ее руке. — Я хочу во время представления тебя видеть.
— Конечно, увидишь, — сказала Стелла. Присев, она крепко обняла дочь, вдыхая свежий запах шампуня и восковых карандашей. — Я помашу тебе, когда ты появишься на сцене. Я постараюсь сесть поближе. Обещаю…
— Обещаешь? — спросила Эмилия.
— От всего сердца, — со всей серьезностью сказала Стелла.
— Дети, тише! — раздался над толпой громкий голос, и шум волшебным образом прекратился. Мисс Сандерс, директор школы, любила покомандовать, и когда она начинала говорить, все обычно замолкали и становились послушными.
Неожиданно началась суета. «Ангелы» по команде директрисы бросились в класс для генерального осмотра крыльев. «Пастухов» на всякий случай послали в туалетные комнаты. Родителям сказали, что все под контролем, и попросили занять места в зале.
В зале было почти так же шумно, как и в холле, заполненном родителями, галдящими младшими братьями и сестрами пришедших выступать детей. Они норовили вырваться из рук родителей и помутузиться с другими детьми. Хейзл и Стелла втиснулись в кресла в той части зала, что была ближе к сцене, и стали терпеливо ждать.
— Интересно, мать Гвинет Пэлтроу так же нервничает? — спросила Стелла, теребя в трясущихся пальцах ремень сумки.
— Наверное, нет. Не беспокойся, все будет хорошо, — сказала Хейзл. — Все превосходно знают слова. Я беспокоюсь лишь за то, чтобы Беки не начала бить других тамбурином по голове. Она очень своевольна.
— Все дети проходят через этот период развития, — вздохнула Стелла.
— Она проходит этот период развития с самого рождения и никак не пройдет, — вздохнула Хейзл. — Если сейчас ей семь, то только представь себе, какой она станет в четырнадцать! Тебе невероятно повезло с Эмилией. Она такой спокойный ребенок. Одно лишь ее присутствие рядом способно пристыдить Беки.
— Подвиньтесь, девушки! Дайте место, — раздалось рядом.
Это был Эйван, который пришел с улицы и потому дрожал от холода.
Стелла пододвинулась поближе к Хейзл и принялась оглядываться, надеясь, что это сможет хоть немного ее успокоить, отвлечь от тревожных мыслей.
Стелла обнаружила, что вовсе не была единственной, кто пришел без своей второй половинки. Однако она не могла не признать, что семейных пар все же было больше, чем она привыкла видеть на улицах. Из класса Эмилии здесь было всего лишь несколько одиноких родителей. Сколько же усилий было приложено, чтобы люди, которые только ругаются, да и то по телефону, теперь с ледяным молчанием сидели рядом друг с другом. И все благодаря их детям. Сама Стелла ничуть не скучала по Глену, однако, разглядывая эти ряды «благополучных» семейных пар, не могла не гадать, какое место сейчас занимает в сердце Эмилии ее отец.
— Все в порядке? — спросила Хейзл, сжимая руку Стеллы. — Я надеюсь, ты не занимаешься сейчас самобичеванием по поводу развода?
«Дорогая Хейзл, — тепло подумала Стелла. — Она все так тонко чувствует».
Но в ответ Стелла лишь тряхнула головой:
— Со мной все в порядке, честно.
Заиграли фанфары — в школе был свой CD-проигрыватель, — и представление началось. Началось оно с выступления самых маленьких детей, нервно вышедших гуськом за учительницей и исполнивших традиционную «Джингл беллс». Пели громко и невпопад. Учительница-аккомпаниаторша что есть мочи долбила по клавишам пианино, а другие учителя из зала всячески подбадривали своих учеников. Дети сквозь нервное хихиканье и странные всхлипывания пытались петь рождественскую песенку. В какой-то момент «хлев» чуть не сложился прямо над головой Младенца Иисуса в исполнении Тины Тирс. Девочку нарядили в исторический костюм — рубаху до пят, в которой когда-то принимали крещение. Слава Богу, мисс Сандерс вовремя выпрыгнула на сцену и, почти скрывшись за кулисами, смогла удержать конструкцию. Хотя из зала подробности чудесного спасения были практически не видны, родители все равно вскакивали со своих мест и принимались делать фото и записывать видео. Стелла боялась, что из-за этого пропустит выход Эмилии. Но когда «ангелы» гурьбой сгрудились на сцене, она моментально увидела свою дочь, в нервном оцепенении стоящую между близняшками, сверкающими в свете софитов. Стелла вскочила с места и энергично помахала рукой. «Ну давай, посмотри на меня», — молилась она про себя.
— Да сядьте же! — прошипел кто-то сзади, но Стелла, не обращая на это внимания, продолжала махать рукой.
Окруженная ангелами, девочка стояла перед морем незнакомых лиц и не могла пошевелиться. Софиты были столь ярки, что со сцены едва ли можно было увидеть что-то отчетливо. Наконец Эмилия увидела мать, и все встало на свои места. Лицо девочки осветилось улыбкой. Готовая запеть, а начинала петь именно она, Эмилия в ожидании сигнала смотрела на сидевшую почти у самой сцены мисс Дэннис.
— Готовы, дети? — спросила та.
Пятый класс дружно кивнул, затем все ученики, как один, застыли в ожидании музыки. Первой шла та самая «Сайлент найт», которую так весело репетировала Эмилия. Прежде эту песню они под Рождество не пели.
