Вячеслав Бондаренко - Взорвать «Аврору»
– Алё-алё-алё… Ал-лё. Начальника 15-го погранотряда… – Он сделал паузу и снова заговорил: – Сан Саныч? Мессинг у аппарата. Тебе тоже здравия желаю… Слушай какое дело. Тут в твоей зоне должен человечек один объявиться… Ага, запиши, пожалуйста, данные. По документам Андреев Павел Андреевич, девяносто четвертого года рождения, землемер. Скорее всего пойдет третьим коридором. Так ты там скажи твоим орлам, чтобы он нормально прошел, без помех, понимаешь?.. Услышал меня?.. Ну и ладушки. Ну и проследи, будь другом, чтобы он спокойно двигал себе в направлении Ленинграда. А коридорчик сразу за ним прихлопни с концами, ладненько?.. Ага… Ну, Красное Знамя не обещаю, а Ялту в разгар сезона гарантирую. – Мессинг засмеялся. – Ну давай, держись там… Да, тебя с наступающим тоже.
Он повесил трубку, крепко помял ладонью затылок, устало вздохнул и потянулся. Шумно, с завыванием зевнул, раскинув руки в стороны. Потом снял трубку аппарата внутренней связи и сказал:
– Давай Скребцову.
Через десять секунд на пороге кабинета Мессинга появилась девушка в форме. Она слегка прищелкнула каблуками сапог.
– Здравия желаю, товарищ начальник облотдела. Старший сотрудник особых поручений Скребцова по вашему приказанию прибыла.
– Здравствуй, товарищ Скребцова, – улыбнулся Мессинг, указывая на одно из двух кресел, стоявших перед его массивным столом. – Присаживайся…
Девушка уселась, не выпуская папки из рук и не сводя глаз с начальства.
– Как жизнь у тебя, как работа в последнее время? – поинтересовался Мессинг.
– Спасибо, товарищ начальник облотдела.
– Ну сколько раз тебе говорить – зови ты меня Станислав Адамович, проще же так… – добродушно засмеялся Мессинг, роясь в бумагах на столе. – Значит, жалоб никаких у тебя нет, усталости тоже, верно?
– Так точно.
– А то, может, еще разок на южный берег Крыма скатаешься? Со мной, например, а?..
Мессинг подмигнул и расхохотался.
– Да шучу я, шучу. Ладно, раз ты у нас в Крым не хочешь, дадим тебе, так и быть, еще одну нагрузочку. Вот такую вот… – Он наконец выудил из груды бумаг фотографию и протянул девушке. – Красавец, а? Как тебе?..
Скребцова с неподвижным лицом рассматривала фотокарточку. С нее смотрел красивый молодой человек в штатском. Внизу стоял вытисненный штамп мастерской и дата «Riga 1925».
– Беляк? – наконец произнесла девушка неприязненно.
– Молодец, в точку, – хмыкнул Мессинг. – Сразу видно, постреляла ты их в Гражданскую. Капитаном был у Юденича. А теперь вот вознамерился «Аврору» взорвать.
– Как это? – непонимающе подняла брови Скребцова.
– Да очень просто, – буднично отозвался глава ленинградского ГПУ. – С миной какой-нибудь пройдет на корабль – и тю-тю. А там 7 ноября будут товарищи Сталин, Ворошилов и Киров… Представляешь, какая радость будет буржуям, если все они разом… того… А?..
Скребцова молчала.
– Очень хорошо, значит, представляешь, – кивнул Мессинг. – Вот ты, товарищ Скребцова, этого белозадого взрывника со всеми его потрохами и возьмешь. А то больно много их развелось в последнее время.
– Так он уже в Ленинграде? – спросила девушка.
– Скоро будет. С территории дружественной Эстонии.
– Разрешите вопрос, Станислав Адамович? – поинтересовалась Скребцова. – Насчет людей…
– А не думаю я, что много людей тебе понадобится, – тем же будничным тоном сказал Мессинг. – Все ж проще простого. Беляк этот 6 ноября на «Аврору» заявится с экскурсией – ну, осмотреться там, примериться… Там его и бери. Карпова возьмешь на операцию и весь его отдел, тебе хватит. Ну, можешь своих еще взять, если что.
– Слушаюсь, Станислав Адамович, – отозвалась Скребцова, вставая. – И еще одно… Откуда у вас информация об этом капитане?
Мессинг снова засмеялся – добродушно и громко.
– Ну что ж ты, товарищ Скребцова… Семь лет уже в органах, а все не можешь запомнить простую истину – ГПУ знает все. Свободна.
Девушка спрятала фотографию капитана в картонную папку и, глядя в глаза начальнику, прищелкнула каблуками сапог.
В небольшом кабинете, выходившем окнами на внутренний двор известного любому ленинградцу дома по улице Дзержинского, 2, работали за письменными столами трое сотрудников ГПУ. При появлении Скребцовой все они дружно приподняли головы от бумаг и посмотрели на нее. Далеко не каждый день начальник облотдела, выше которого – только председатель ОГПУ Менжинский, вызывает к себе посреди ночи.
– Ну что, зачем тебя Сам дергал? – осведомился один из сотрудников. – Серьезное что-то?
– Да нет, – устало отозвалась девушка, усаживаясь за свой стол и включая настольную лампу. – Несерьезное…
– Ругал, да? – сочувственно поинтересовался другой. – Сделать тебе чаю?
– С чего ты взял, что ругал? – машинально спросила Скребцова.
– Выглядишь не фонтан. Не обращай внимания, это он перед праздником такой замотанный.
Чекист поднялся, подхватил с тумбочки, стоявшей в углу, чайник и вышел из комнаты. Скребцова несколько минут сидела неподвижно, рассматривая принесенную с собой фотографию. Потом отложила ее, усталым жестом потерла виски и сняла трубку одного из телефонов, стоявших на столе.
– Товарищ Залкинд?.. Это Скребцова. Зайдите ко мне, пожалуйста. – Она положила трубку и тут же набрала другой номер: – Оперативный отдел? Ал-лё… Спите там, что ли?.. Это Скребцова беспокоит. Выясните мне график и подробности прибытия крейсера «Аврора» в Ленинград 6 ноября… в смысле сегодня утром… Когда именно прибывает? Я не знаю, когда прибывает, это вы выясните и мне доложите! Всего хорошего. – Девушка снова положила трубку и вновь набрала телефонный номер. – Товарищ Карпов? Вышел?..
Раздался короткий стук в дверь. На пороге кабинета появился высокий подтянутый мужчина лет тридцати трех, с бравыми русыми усами и форме ГПУ с двумя «кубарями» в петлицах. Он дружески кивнул присутствующим. Скребцова, увидев вошедшего, улыбнулась.
– Женя?… Я тебе звоню, а мне говорят – вышел.
– А мне только что Мессинг звонит и говорит – зайди к Скребцовой, дело есть.
Девушка устало кивнула.
– В общем, ничего сложного. Сегодня надо будет взять одного интуриста.
– Надо будет – возьмем, – усмехнулся Карпов. – А что за интурист?
Скребцова молча протянула ему снимок. Чекист бегло взглянул на него.
– Офицерик? – спросил он без особого интереса.
– «Аврору» едет взрывать, – кивнула девушка.
Брови Карпова иронически подпрыгнули:
– Ого! А чего ж не Медного всадника?
– 7-го на «Авроре» будут товарищи Сталин, Ворошилов и Киров, – сухо пояснила девушка.
Лицо Карпова стало серьезным.
– Понятное дело. Берем накануне?
На столе зазвонил телефон. Беря трубку, девушка кивнула.
– Скребцова. Слушаю, оперативный отдел… Когда? – Она пошарила по столу в поисках карандаша. – Сейчас, возьму записать. Значит, сегодня в восемь утра входит в Неву, в восемь десять бросает якорь у моста Лейтенанта Шмидта, потом идет к Республиканскому мосту. Записала. С девяти ноль ноль начинается открытый доступ всех желающих. До двадцати ноль ноль, поняла. Экскурсия будет там или так, ходите и сами смотрите? Что значит «Не знаю»? Вы вообще в курсе, что в ГПУ нет такого ответа – «Не знаю»?.. Есть два ответа: «Пока не установлено» и «Сейчас выясню»! Вот и выясните! Да хоть у командира крейсера! Послушайте, вы в ГПУ служите или где?!.. Разберетесь – доложите! – Она раздраженно брякнула трубку на рычаг и от души добавила: – Бардак!
Карпов сочувственно кивнул в ответ. Раздался стук в дверь, на пороге появился относительно немолодой человек в форме ГПУ с одним «кубарем» в петлице.
– Здравия желаю, – негромко произнес он, прищелкивая каблуками сапог и глядя на Скребцову.
– И вам того же, – девушка протянула ему снимок. – Значит, товарищ Залкинд, вот эту карточку размножить, копии – милицейским постовым и в линейные отделы ГПУ всех вокзалов. Оригинал вернете мне.
– Есть, – спокойно отозвался Залкинд. – Разрешите идти?
– Идите.
Хлопнула дверь. Одновременно в комнате появился чекист с дымящимся чайником в руках, начал заваривать чай. Скребцова следила за ним равнодушными от усталости глазами.
– Карточке два года, ничего? – поинтересовался Карпов.
– Вряд ли он сильно изменился, – после паузы медленно произнесла девушка.
Над пограничным лесом еле заметно занимался хмурый ноябрьский рассвет. По лесной дороге стелились длинные полосы тумана. Набрякшие от дождевой воды еловые лапы иногда задевали головы двух человек, шагавших по дороге, и тогда они вздрагивали и ежились.
Это были бойцы в форме Отдельного пограничного корпуса ОГПУ – темно-синих шароварах, серых шинелях и суконных темно-синих шлемах с зелеными звездами, обрамленными малиновым кантом. Они часто зевали и вяло переговаривались друг с другом.
– …да ну его к черту с этим самогоном, – говорил один. – Не пойми что туда сыплет, а мы потом пей. Шебеко вон всю казарму в прошлый раз заблевал. Я ему говорил – не бери ты его много, он же подозрительный.
