Джулиан Барнс - По ту сторону Ла-Манша
— Помимо влагалища, заднего прохода и рта, куда еще вам нравится извергать семя? Укажите в порядке предпочтения: 1) под мышку; 2) между грудями; 3) на живот.
И дядя Фредди отвечает (за точность не ручаюсь, поскольку приходится переводить его слова с французского):
— А если в ладошку чашечкой?
На вопрос, какую сексуальную позу он предпочитает, дядя признается, что любит лежать на спине, под сидящей на нем женщиной.
— А, — отзывается Бенжамен Пере, — так называемая «поза лентяя».
Далее дядю допрашивают о склонности англичан к половым извращениям; он старательно защищает репутацию соотечественников, как вдруг выясняется, что речь идет вовсе не о гомосексуализме, а скорее об анальном сексе между мужчинами и женщинами. Тут дядя встает в тупик.
— Мне такого делать не доводилось, — говорит он, — и от других тоже не слыхал.
— Но вы ведь об этом мечтаете? — спрашивает Бретон.
— И мысли такой отродясь не было, — упрямствует «Т.Ф.».
— А монахиню покрыть прямо в церкви мечтали? — задает Бретон следующий вопрос.
— Нет, никогда.
— А священника или монаха? — вопрошает Кено.[40]
— Тоже нет, — отвечает дядя.
Меня не удивляет, что материалы Заседания 5 (а) перенесены в приложения. Следователи и коллеги-исповедники задают вопросы будто во сне или чисто автоматически, а ненароком залученный на этот суд свидетель упорно твердит своё. Потом, уже поздним вечером, наступает минута, когда присутствие англичанина обретает некий смысл. Здесь, на мой взгляд, необходимо привести стенограмму заседания полностью.
Андре Бретон: Что вы думаете о любви?
«Т.Ф.»: Когда двое вступают в брак…
Андре Бретон: Нет-нет-нет! Слово «брак» антисюрреалистично.
Жан Бальдансперже:[41] А как вы относитесь к половым сношениям с животными?
«Т.Ф.»: Что вы имеете в виду?
Жан Бальдансперже: Овец. Ослов.
«Т.Ф.»: В Илинге[42] ослов не густо. А вот дома у нас жил ручной кролик.
Жан Бальдансперже: Вы вступали в сношения с кроликом?
«Т.Ф.»: Нет.
Жан Бальдансперже: А мечтали о сношениях с кроликом?
«Т.Ф.»: Нет.
Андре Бретон: Не могу поверить, что ваша сексуальная жизнь настолько лишена фантазии и сюрреализма, как вы ее нам изображаете.
Жак Превер: Укажите основные различия в сношениях с англичанкой и с француженкой.
«Т.Ф.»: Да я только вчера приехал во Францию.
Жак Превер: Вы фригидны? Ну-ну, не обижайтесь. Я ведь шучу.
«Т.Ф.»: Давайте я вам расскажу, каким мечтаньям я по молодости предавался; может, мое сообщение вам и пригодится.
Жан Бальдансперже: Мечтанья были об ослах?
«Т.Ф.»: Нет. Но на нашей улице жили сестры-двойняшки.
Жан Бальдансперже: Вам хотелось вступить в половые сношения с обеими одновременно?
Раймон Кено: Сколько им было лет? Еще девочки?
Пьер Юник: Лесбиянки вас возбуждают? Вам нравится смотреть, как женщины ласкают друг друга?
Андре Бретон: Пожалуйста, господа, дайте высказаться нашему гостю. Мы, конечно, сюрреалисты, но это уже просто бедлам.
«Т.Ф.»: Я часто засматривался на этих двойняшек, с виду совершенно одинаковых, и думал: интересно, как далеко простирается их сходство.
Андре Бретон: То есть вас занимало, как, вступив в половые сношения с одной из них, вы могли бы удостовериться, что это она, а не ее сестра?
«Т.Ф.»: Вот именно. Особенно поначалу. А потом возник и другой вопрос. Что, если бы нашлось двое людей, вернее, две женщины, которые в своих…
Андре Бретон: В своих сексуальных проявлениях…
«Т.Ф.»:…В своих сексуальных проявлениях были бы в точности одинаковыми, но во всех других отношениях — совершенно разными?
Пьер Юник: Эротически идентичные, хотя в бытовом плане диспаратные индивиды.
Андре Бретон: Абсолютно точно. Чрезвычайно ценное сообщение.
Жак Превер: С француженкой, стало быть, вы еще не переспали?
«Т.Ф.»: Говорю вам, я только вчера приехал.
На этом документально подтвержденное участие дяди Фредди в Заседании 5 (а) заканчивается; члены группы вернулись к вопросам, обсуждавшимся на Заседании 3, — о различии между оргазмом и извержением семени, а также о связи между сновидениями и тягой к мастурбации. На эти темы, естественно, мой дядя мало что мог сообщить.
Когда я виделся с дядей в последний раз, я, разумеется, и думать не думал, что потом появятся документы, подтверждающие его байки. Мы встретились с ним в ноябре 1984 года. Тетя Кейт уже умерла, и я наезжал к «Т.Ф.» (как я теперь склонен мысленно его называть) все более из чувства долга. Племянники обыкновенно отдают предпочтение тетушкам. Тетя Кейт была женщина мечтательная и мягкая, окутанная, словно газовым шарфом, ореолом тайны. Дядя Фредди же был прям и самонадеян до неприличия; всегда казалось, что он ходит, как напыщенный индюк, сунув большие пальцы в карманы жилета, даже если жилета нет и в помине. В его манере держаться ощущался морально и физически некий вызов: он-то, мол, прекрасно понимает, что значит быть мужчиной, его поколению чудом удалось удержаться на тонкой грани между былым жестким подавлением всего и вся и последующей вольницей, и любое отклонение от этого beau idéal[43] весьма прискорбно, а то и просто порочно. Поэтому в обществе будущего «Т.Ф.» я всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Однажды он объявил, что считает святым долгом научить племянника разбираться в винах, но его педантизм и самоуверенный напор долго, до самого недавнего времени, отвращали меня от этой материи.
После смерти тети Кейт у нас вошло в обычай отмечать день рождения дяди Фредди в ресторане, где я угощал его обедом, а потом мы ехали к нему на Кромвель-роуд и напивались вдрызг. Последствия кутежа не имели для дяди большого значения, но мне-то предстояло принимать больных, и я всякий раз пытался наклюкаться поменьше, чем в предыдущем году. Попытки эти, признаться, ни разу не увенчались успехом: моя решимость год от года крепла, однако же и дядино занудство отнюдь не ослабевало. Жизненный опыт убедил меня, что для запойного пьянства есть немало достойных, хотя и не очень веских причин: чувство вины, страх, невзгоды, счастье; но существует и вполне весомый повод позволить себе упиться в стельку — это скука. Один неглупый алкоголик, мой давний знакомый, утверждал, что пьет он лишь потому, что тогда с ним происходят такие вещи, каких на трезвую голову ему вовек не видать. Я склонен был ему верить, хотя само по себе спиртное, на мой взгляд, не может быть причиной событий, оно только помогает не отчаиваться от того, что ни единое событие не нарушает однообразия жизни. От того, например, что в дни рождения дядя неизменно бывал особенно занудлив.
Падая в стакан с виски, кубики льда покрывались сетью трещин, пощелкивала, накаляясь, облицовка газового камина, дядя Фредди закуривал свою, как он выражался, ежегодную сигару, и разговор вновь сворачивал на тему, которую я теперь называю про себя «Заседание 5 (а)».
— Итак, дядя, напомни-ка мне, чем ты на самом деле занимался в Париже.
— Пытался свести концы с концами. Чем же еще обычно занимаются в молодости? — Мы уже почали вторую фляжку виски; понадобится еще и третья, прежде чем будет достигнута желанная стадия анестезии. — Таков уж от века удел мужчин, верно?
— И как, сходились?
— Кто сходился?
— Сходились концы-то?
— Такой молодой, и такие непристойности на уме, — с хмельной враждебностью вдруг ополчился на меня дядя.
— Яблочко от яблони, дядя Фредди.
Это я, конечно, сказал не всерьез.
— А я тебе когда-нибудь рассказывал?..
Всё, завелся с полоборота, если только это выражение не слишком утрирует его внутреннюю готовность и целеустремленность. На сей раз дядя снова выдал вариант, по которому он приехал в Париж в качестве штурмана и механика при некоем английском милорде.
— И какой марки была машина? Любопытно все-таки.
— «Панар», — небрежно бросил он.
В этой версии неизменно присутствовал «панар». Чтобы немного развлечься, я размышлял над вопросом: как следует трактовать дядину приверженность именно к этому элементу повествования? Придает ли она большую достоверность рассказу или, наоборот, подчеркивает его неправдоподобие?
— А где проходило ралли?
— По горам, по долам, мой мальчик. Где только не проходило. Из одного конца страны в другой.
— Чтобы свести наконец концы, да?
— Пойди прополощи рот после этаких слов.
— Яблочко от ябл…
— Стою, значит, я в баре…
Я ублажал дядю, задавая наводящие вопросы, и вот он уже добрался до неизменной кульминации своей истории; то был один из считанных эпизодов, полностью совпадавших с опубликованными потом материалами Заседания 5 (а).
