Д. Томас - Белый отель
В одном из номеров окна долго закрывали занавески, но вчера их раздвинули. Предполагают, что это может объяснить причину пожара, хотя я не понимаю, в чем тут связь.
Его любовница:
Они думают, что одна из горничных тайком курила, когда застилала постель. Вообще говоря, я однажды видела, как дымила в коридоре японка, забавно смотреть, ведь они обычно такие манерные и чопорные, словно настоящие леди. К счастью, пожар произошел в другом крыле, так что наши вещи не пострадали.
Оперная певица:
Перед возвращением я на несколько дней остановилась отдохнуть в отеле высоко в горах. Думаю, это пошло мне на пользу. Последние недели гастролей оказались тяжелыми, ты не представляешь, как замечательно ничего не делать, только наслаждаться прекрасной едой и дивной природой. Единственный минус в том, что я плохо сплю, но нервы понемногу успокаиваются. Скоро к вам приеду.
Швея:
Моя маленькая девочка мертва. Сердце разбито. Я обещала прислать открытку, но такое известие! Ее похоронят здесь, потом я сразу же приеду.
Адвокат:
Единственная неприятность — шум по ночам. Разумеется, следует сочувствовать пострадавшим, но ведь мы тоже понесли потери, и все это не причина для того, чтобы лишать людей сна. Мы жаловались, но управляющий не может или не хочет проследить за тем, чтобы они угомонились.
Бывшая проститутка:
Один джентльмен сделал мне комплимент насчет фигуры, стало быть, ничего не заметно. Каждый день у меня прибавляется сил, я понемногу начинаю привыкать к болезни. Только кажется что слева давит какая-то тяжесть, но наверное это пройдет. Мне повезло, здесь многим гораздо хуже. Погода стоит хорошая, а еда просто первоклассная.
Все были подавлены случившимся, желающих танцевать не нашлось. Посетители ресторана молча обедали и слушали навевающие грусть приторно-печальные цыганские напевы. Один из музыкантов, скрипач, во время пожара застрял в лифте и обгорел до неузнаваемости. Юным любовникам, возможно, захотелось бы потанцевать, но они здесь не появились.
Когда возникла очередная пауза между мелодиями, и слышался лишь негромкий шелест голосов и приглушенное позвякивание вилок и ножей о тарелки, со своего места поднялся майор (он всегда занимал маленький столик в углу и обедал один). Военный поднялся к музыкантам, что-то прошептал изнывающему от жары пухлому руководителю и, когда тот кивнул, подошел к микрофону. Он объявил, что хотел бы обратиться ко всем присутствующим в ресторане по весьма важному поводу; и предлагает, после того, как они пообедают, заказать напитки в баре и собраться в биллиардной. После его краткой речи воцарилась тишина, потом поднялся гул голосов. Примерно треть гостей решила узнать, что хочет им сообщить «безумный майор» (так многие его называли). Когда было выпито кофе, а бармен обеспечил желающих коньяком и ликерами, к бильярдной прошествовало довольно много отдыхающих. Они расселись вокруг стола. Зеленое сукно, еще не высохшее после наводнения, мерцало, словно прямоугольный бассейн, на поверхности которого плавал мусор.
Майор, англичанин по фамилии Лайонхарт (Львиное Сердце), стоял перед столом и терпеливо ждал, когда последние прибывшие сгрудятся у него в тылу. «Благодарю за то, что пришли, — произнес он звучным голосом, но спокойно и твердо.» — «Чтобы сразу пресечь недоразумения, хочу сказать, что собрал вас не для того, чтобы рассуждать о смерти. Мы с ней давние приятели, я совсем ее не боюсь. Все мы оплакиваем погибших во время наводнения и пожара, но говорить об этом я не собираюсь. Подобные вещи время от времени происходят. Такова воля Бога. Не следует позволять этим событиям слишком сильно расстраивать нас». Раздались негромкие возгласы одобрения, многие с внезапным уважением взглянули на стройную представительную фигуру военного.
Майор опустил голову, затушил сигарету. Все его движения были очень медленными, словно он нарочно тянул время, чтобы собраться с мыслями. В комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь мурлыканьем черного кота, постоянного жителя отеля (и всеобщего любимца), пробравшегося сюда вслед за людьми. Он уютно устроился на коленях супруги часовых дел мастера, а она его гладила. Кот сильно подпалил шкуру во время пожара, но, к счастью, серьезно не пострадал.
«Однако», — произнес майор отрывисто, — «здесь происходили странные вещи». Он сделал паузу, чтобы все собравшиеся вникли в смысл фразы. Слова, произнесенные не допускающим сомнений тоном командира, поневоле убеждали. Он смог бы хорошо организовать какую-нибудь войну, подумал Анри Пуссен, инженер. Безличная пустышка до нее, и такая же пустышка, но другого типа, после, зато во времена, когда ценились беспощадность и непреклонность, этот Лайонхарт наверняка предстал бы во всей красе.
«Соблаговолите подкрепить свое заявление какими-нибудь доказательствами, майор», — резко произнес немец Вогель, адвокат.
Военный взглянул на него, почти не скрывая презрения. Вогель проявил себя как беспринципный субъект и трус; однажды он передергивал во время игры в карты и был разоблачен. «Разумеется», — спокойно произнес он. — «Звездопад». Во время выступления майора присутствующие не разговаривали и не шумели, но после этих слов все, кроме Вогеля, одновременно затаили дыхание, и воцарилась поистине мертвая тишина.
«Его видел каждый», — продолжал Лайонхарт негромко. — «Не один или двое из нас, — все, кто здесь отдыхал; причем, почти каждую ночь. Очень яркие, большие, белые звезды».
«Огромные как кленовые листья», — словно в трансе, медленно выговаривая слова, тихо сказала любовница коммивояжера. И тут же стиснула руки, будто испугалась, что осмелилась произнести это вслух.
«Именно».
«А у вязов листья красные», — выпалил часовщик, вскочив на ноги, оттолкнув руку жены. — «Кто-нибудь обратил внимание на вязы?» Он возбужденно оглядел комнату, многие кивнули. Часовщик имел в виду группу деревьев на краю лужайки позади отеля. Те, кто с ним согласился, быстро опустили головы и нервно облизали губы. Однако тут же послышались взволнованные голоса, утверждавшие, что это неправда. Они звучали неуверенно и вскоре стихли. Снова возникла пауза, в комнате явственно повеяло холодом. Чтобы не распространилось чувство безнадежности и страха, майор предложил сделать небольшой перерыв, пока слуги не наполнят опустевшие стаканы новой порцией выпивки. Неожиданно нахлынула усталость, и он опустился на стул; сквозь толпу оживленно переговаривающихся, спешащих к лестнице людей к нему пробрался Вогель, зловеще посверкивая своими очками без оправы. «Вы меня удивляете, майор», — произнес он нарочито небрежно, но в его голосе явно ощущалась стальные нотки презрения и обиды.
Майор откинулся на спинку стула. — «Вот как? Чем же именно?»
«Тем, что распространяете панику среди дам. Неужели нельзя было избавить их от участия в этом разговоре? Я ни на минуту не поддерживаю ваши упаднические идеи. Но даже если предположить, что вы правы, зачем излагать их в присутствии слабого пола?»
«Во-первых, Вогель, вы явно недооцениваете умственные способности женщин. Такое характерно для людей, чьи занятия диктуют малоподвижный образ жизни. Неумно, а в некоторых случаях, опасно».
Вогель слегка покраснел, но держал себя в руках.
«А во-вторых, майор?»
«Ради собственной безопасности, — да и нашей тоже, — они должны понять, что всем здесь, возможно, угрожают некие неведомые силы. По крайней мере, я не пытаюсь сделать вид, что знаю, в чем их природа. Но ведь я, увы, лишен преимуществ немецкого образования».
Адвокат резко повернулся и смешался с толпой. Военный был раздражен тем, что позволил спровоцировать себя на бестактность. Но он заставил себя не думать о пустяках и сосредоточился на серьезных вещах, а тем временем люди, держа в руках стаканы с новой порцией выпивки, вернулись на свои места и ожидали продолжения беседы. Лайонхарт поднялся. На мгновение его охватила слабость, он чуть пошатнулся и схватился за влажную ткань, покрывавшую стол.
«Необходимо», — произнес он, — «откровенно поделиться друг с другом всем, что увидели, даже если показалось, что это просто обман зрения. Полагаю, можно найти рациональное объяснение происходящему. Я, например, хотел бы знать, заметил кто-нибудь кроме меня молнию, ударившую в озеро? Синевато-багровая вспышка, абсолютно прямая, как линия?» Он оглядел собравшихся в комнате. После короткой напряженной паузы, пожилая медсестра, краснея, тихо произнесла: «Да, я тоже видела ее». «И я», — отозвался сухопарый горбоносый бухгалтер. Его жена яростно закивала головой. Еще несколько человек, явно чувствуя себя неловко, осторожно подняли руки, присоединившись к ним. Потом подкрепились напитками. Майор спросил, заметил ли кто-нибудь другие странные явления.
