Владимир Высоцкий - Роман о девочках (сборник)
А для нее это «завтра» началось так.
– Ты с ума сошла, – говорила ее подруга и сестра того вчерашнего, который был недоволен и показывал на часы. – Ты с ума сошла. Он ведь сегодня уедет! И все. Ну и что же, что он смешной, и трогательный, и красивый. Он просто сумасшедший. И ты тоже!
– Да, – ответила девушка, – это так заразительно. Мне даже показалось, что все так, как он говорит, и что я тоже верю в это!
Конечно, были слова о брате, что ему делать, что он обижен и так далее. Но…
– И мне теперь не до братьев, – сказала девушка. – Я должна идти!
А у него опять, как вчера: сходни, порт, улицы города, витрины, вывески, магазины, рестораны, снова улицы… только нет той, вчерашней. Он ведь второй раз в городе, а вчера был вечер, и Бог разберет теперь – где она. Вот, кажется, здесь! Да! Все очень похоже, только почему-то это не дома, а только фасады, и на некоторых нарисованы окна и двери, а сзади стоят подпорки и леса, а некоторые панели уже сняты и ваяются прямо на земле, окнами вниз или сложены аккуратными штабелями.
Очень молодой человек стоял, раскрыв рот от изумления много шире обычного. Он закрыл его, когда увидел какого-то человека, который дергал его за рукав и спрашивал:
– Что вы здесь ходите, молодой человек?
– Я был здесь вчера. А сегодня ничего не узнаю! Здесь был магазин «Зонтики».
Человек проворчал что-то про то, что не надо слишком напиваться! И все-таки объяснил, что это декорации, что они очень давно стоят, и что их наконец-то стали ломать.
Молодой человек ничего не понял. Он стал жестами объяснять про зонтики, про девушку. Тогда человек рассердился и тоже перешел на язык жестов. Он взял какую-то железку и содрал целый лоскут с фасада, изображающего «Ателье мод», целый лоскут с нарисованной витриной и двумя манекенами.
– Теперь вы меня понимаете, месье? – спросил человек, но странный незнакомец смотрел куда-то в конец рисованной улицы, и навстречу ему шла девушка с белыми волосами и печальными глазами.
Они встретились как люди, которые знают друг друга много лет и не виделись, по крайней мере, год!
– Я уже не думала встретить тебя! Я здесь случайно. Я забрела сюда совсем не знаю зачем! Наверное, мне очень хотелось видеть тебя, и поэтому ты тоже пришел сюда!
А он совсем забыл про этот чудный маскарад домов. Она – здесь, значит, все, что было вчера, – правда, и он спросил:
– Comment ça va?[1]
И она ответила:
– Ça va[2].
– А здесь какой-то странный человек ломал дома! – сказал он.
И они пошли рядом мимо слепых окон рисованных домов, и опять зазвучала музыка, и они остановились сзади стеклянной витрины, замазанной белой матовой краской.
Снова был вечер, еще лучше, чем вчерашний, и она спросила:
– Расскажи мне еще про Россию и о своем городе.
И он рассказывал – этот смешной молодой человек. А когда не хватало слов и жестов, он рисовал на стекле: вот появились мосты, потом их развели, а внизу появились два маленьких человечка – он и она. А потом картина ожила, и они оба были в Ленинграде и смотрели на разводящиеся мосты. Ни души, только они двое и белая ночь вокруг. Потом на стекле потекла Нева и много кораблей на ней, и опять [остались только] два человека – он и она. И опять ожила картина: черная Нева и корабли все в огнях, как в праздники всегда в Ленинграде. И зазвучала мелодия уплывающего города, им было так хорошо вдвоем, и он сказал ей по-русски:
– Я тебя люблю.
И она ответила по-французски:
– Moi aussi![3]
И вдруг картина расплылась и снова превратилась в рисунок на стекле, но лица у них остались такими же, как будто они только что сказали:
– Я люблю тебя.
– Moi aussi!
И снова появлялись рисунки, и оживали, и снова они говорили друг другу хорошее. Наверное, он здорово умел рассказывать, а она еще лучше умела слушать, если они так одинаково видели его город и им слышалась одна и та же музыка.
А в это время – когда оживали картины на витрине, а потом снова становились рисунками и опять оживали, – пришли рабочие и стали кончать свою работу. Они валили на землю картонные дома и складывали их в груды или просто оставляли валяться на земле, и легкий ветер с моря шевелил разорванные лоскуты с остатками стен, дверей, окон, абажуров. Стучали молотки, скрипело дерево, рвался картон – умирал игрушечный город. Стук, треск и отрывистые фразы становились все громче, и вот уже с ними рухнула стена рисованного бистро, но они ничего не замечали. Для них двоих играла музыка, и они оба продолжали играть в свою замечательную игру около елки.
Потом кто-то из рабочих окликнул их негромко, кто-то пытался шутить, а еще кто-то жестом приказал им молчать, и все они тихо, боясь разрушить то, в чем жили эти двое, ушли. Хватит того, что они разрушили город. Но… что делать – работа есть работа. И остался один громадный пустырь и витрина с рисунками на нем и две фигуры около елки, которая так странно выглядела летом.
Вдруг она очнулась и взглянула вокруг и даже вскрикнула от удивления:
– Это как сон. Или мы грезим наяву!
Очень молодой человек тоже взглянул вокруг и сказал:
– Очень похоже, что мы действительно видели сон, один и тот же сон вместе.
– Неужели нам только показалось? Все-все?.. – спросила девушка.
– Это было бы очень печально, правда?
– Правда, – просто ответила она.
Города не было, но недалеко видно было море. И все показалось им не таким невероятным. Море! Что может быть надежней моря? И совсем недалеко виднелся порт и его корабль. А сзади послышались голоса, и целая компания моряков с его судна окружила их. Они возвращались на корабль.
Началась процедура знакомства. Моряки вели себя как джентльмены, ну, прямо английские лорды, галантно и чопорно. Они почему-то выстроились в шеренгу, поочередно подавали ей руку и произносили свои имена, иногда фамилии, при этом они выпрямлялись, подтягивались и многозначительно глядели то на девушку, то на очень молодого человека, мол: «Мы все понимаем, мы сейчас уйдем, мы мешать не будем!»
Это было похоже на какую-то отрепетированную сцену, и девушка даже рассмеялась. Тогда все облегченно вздохнули, а кто-то с притворной грустью сказал:
– Да! Я бы тоже опоздал на корабль. С большим удовольствием!
– Новичкам всегда везет – в карты, на бегах и в любви.
– Вы не думайте, девушка, что он уж очень хороший. Просто он новичок!
Она ничего не понимала, но парни ей нравились, они ничего не сказали особенного и смешного – просто они были хорошие парни.
Потом они попрощались и ушли, только кто-то крикнул:
– Ты все-таки возвращайся на корабль вовремя. Второй раз старик не простит. Вы, девушка, через час гоните его в шею! Ладно?
Она снова улыбнулась и спросила:
– Что они говорят?
– Они говорят, что у меня хороший вкус и что мне сегодня невероятно повезло. Жаль только, что среди них нет одного парня. Это мой друг. Он бы тебе понравился!
Кто-то вернулся и подарил ей небольшой якорь-значок. Сказал: «От всего экипажа», и исчез.
– Пойдем к морю! – попросила девушка, и вот они уже на берегу. На море штиль, – вода почти неподвижна.
Они шли вдоль берега и молчали. Сон продолжался, снова возникла музыка, и им совсем не хотелось просыпаться. Море было такое бархатное на вид и такое спокойное. Неужели он не искупается в нем? Он плавал, а она сидела на берегу и зябко поеживалась, почти с ужасом глядя на него, – вода такая холодная – двадцать три градуса!
– Глядя на тебя, правда можно поверить, что в России кругом один сплошной снег!
– Да! И что по городу ходят белые медведи и воруют хорошеньких девушек. Посмотри, как долго я могу быть под водой!
Он набрал полную грудь воздуха, улыбнулся ей и нырнул. А она осталась ждать. А очень молодой человек действительно чувствовал себя на глубине, как рыба, он напрягал всю свою волю, потому что знал, чем дольше он пробудет под водой, тем больше восторгов услышит он от нее там, на поверхности. Вот сейчас она, вероятно, начала волноваться, и очень молодой человек хитро улыбался под водой и плыл, чтобы вынырнуть подальше и окончательно удивить ее.
Только если бы он знал, что сейчас происходит на берегу, он как ошпаренный выскочил бы на поверхность, потому что…
На берегу рядом с девушкой стоял тот, вчерашний, парень, который ждал ее около дома. Он говорил ей что-то, вероятно, уговаривал уйти с ним. Он все знает, сестра все рассказала ему, и он считал, что это – дурачество, детство, и он просил ее: «Уйдем!» А она смотрела на воду – почему его так долго нет – этого молодого человека? Ведь все, что говорил этот рассудительный парень, так резонно, и логично, и убедительно, и ему трудно возражать, и очень молодой человек все не появлялся. Потом парень взял ее за руку и повел за собой. Она шла нехотя, все время оглядываясь на воду, но все-таки уходила.
Очень молодой человек, как мяч, выскочил на поверхность, протер глаза, посмотрел на берег – направо, налево – ее нигде не было. Он вышел, тяжело дыша, немного одурев без воздуха и от того, что ее нет.
