Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!
Юра быстро закрыл глаза, потом заткнул уши, прикрыл ладонью рот, что означало – «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю».
Мастер усмехнулся.
Брутень окинул взглядом остов самолета.
– Вот, значит, ваш богатырь. Выглядит внушительно. С какой фирмой у вас договор?
– Ни Вуазен, ни Мерседес здесь не участвуют. Ветчинкин не дал ни копейки, – вздохнул Казаринов.
– Семьсот верст без посадки, – покачал головой Брутень. – Кто же полетит?
Воцарилось неловкое молчание. Казаринов смущенно откашлялся:
– Видишь ли, Валерьян, я как раз пригласил тебя…
Он замолчал и отвел глаза от Брутеня.
– Я полечу! – вдруг послышалось из угла, и все обернулись на чумазого паренька с метлой. И, конечно, все захохотали.
Брутень приблизился к Юре и вгляделся в него, а тот смотрел ему прямо в глаза.
– Странно, – пробормотал Брутень. – Вы мне кого-то напоминаете. Что вы смотрите так?
– А вы бы полетели в Москву? – резко спросил Юра.
– Ба! – вдруг воскликнул Брутень, словно что-то вспомнив. – Господа, лучший кандидат для перелета – мой друг Иван Пирамида!
– Чего только не болтают про этого Пирамиду! – проговорил Казаринов.
– Между прочим, господа, – Брутень понизил голос, – недавно у Уюба жандармский полковник Отсебятников откровенничал за коньячком. Они считают, что под именем Пирамиды скрывается эсдек Иван Задоров, участник московских боев пятого года. Сущий вздор, господа! Пирамида – эсдек? Пирамида – спортсмен!
Мастер курил трубочку и внимательно слушал Брутеня.
– Интересно, – сказал он. – А я слышал, что Пирамида на самом деле – это знаменитый авантюрист корнет Савин…
Брутень посмотрел на мастера.
– Вы мне тоже кого-то мучительно напоминаете, – он отошел на несколько шагов и еще раз посмотрел. – Странно, очень странно. Вы и этот юноша вместе напоминаете мне Ивана Пирамиду! Дичь! Вздор! Влияние декаданса! Оревуар, господа! Успеха! Удачи!
Жив курилка!
День уже клонился к вечеру. Солнце висело над близким лесом. Неподалеку от аэродрома среди крыш вдруг проплывала корабельная мачта – там, в теснинах, был судоходный канал. В углу весьма эффектно висел желтый дым из трубы порохового завода.
Юра Четверкин и Иван Задоров, оба в кожаных куртках, стояли рядом, опершись на нижнюю плоскость двухплана. Юра высыпал из кармана на белое крыло кучку типографских литер и задумчиво сложил из них слово «полет».
Задоров задумчиво смешал буквы и тихо, даже меланхолично смастерил слово «долой». После этого он остро глянул на юношу. «Царя?» – сделал юноша следующую комбинацию и весело рассмеялся.
– Хочешь махнем за тот лес? – спросил вроде бы лениво Задоров и не торопясь влез на пилотское сиденье. – Закрути винт!
Еще не веря своему счастью, Юра бросился к пропеллеру.
Лучи закатного солнца насквозь пробивали рощу корабельных сосен. Меж сосен и по поляне прогуливались группами, парочками, поодиночке рабочие в праздничных парах, работницы в ярких платьишках, гармонисты в пунцовых рубахах. Томный голос певицы Вяльцевой из граммофона сплетался с перестуком каблучков, с резким посвистом частушки. Все было похоже на обычное гулянье, и лишь наблюдательный взгляд мог заметить кое-где пачки свежих газет, которые тихо передавались из рук в руки и прятались за пазуху.
Вдруг над лесом появился биплан и, сверкнув на солнце металлическими частями, стал описывать круг.
– Ой, братцы мои, аэроплан летит!
Уже видны были две пары ног, свисающие с нижней плоскости.
Бойкая молодуха закружилась с платочком:
Мой миленочек, миленок
На моторах летать тонок!
Аппарат кружит, жужжит,
Милый на стогу лежит!
– Братцы, да он к нам летит!
Огромная странная тень пронеслась по поляне, и вслед за ней над самыми верхушками сосен пролетел и приземлился на поляне аппарат с пилотом Задоровым и Юрой Четверкиным – пассажиром.
Восторгу не было предела. Взлетели в небо картузы и шляпы.
Лишь трое мужчин, по всей вероятности руководители массовки, были сдержанны.
– Задоров все-таки прилетел, – тихо сказал один.
– Зачем такой риск? – сказал другой.
– Иван прав, – сказал третий. – Пропагандистское значение полета будет огромным. Шутка ли – авиатор прилетел к рабочим!
– Товарищи, мы прилетели сюда, чтобы выразить солидарность с вашей борьбой! – кричал прямо с крыла Задоров.
– Ура-а! – ответила толпа.
Потрясенный всем происходящим Юра видел вокруг сотни сияющих лиц и неуверенно улыбался.
– Мы тоже внесли свою долю в общий котел! – продолжал Задоров. – Да здравствует свободная газета рабочего класса!
Он спрыгнул с самолета и, пожимая протянутые руки, стал пробираться к опушке леса, где ждали его трое вожаков.
… – Господин летун, а это что за самоварчик?
Так бойко спросила красавица в пестрой кофточке у Юры Четверкина.
– Это резервуар горючего, – важно пояснил он.
– Расскажите про мотор, товарищ! – крикнул из толпы парень.
– Мотор ротативный, марки «Гном», пятьдесят лошадиных сил, – с величайшим удовольствием начал Юра. – Изволите видеть, господа… то есть… товарищи… здесь шесть цилиндров… заправляется касторовым маслом…
Задоров говорил своим товарищам:
– Я бы не решился на полет, если бы не новость. Жандармы ищут совсем в другом направлении. Нужно пустить слух, что на массовку прилетал знаменитый Пирамида…
В сгустившихся сумерках вдруг послышалась трель полицейского свистка. Отряд городовых верхом пробирался через толпу.
– Разойдись! Что за сборище?! Кто позволил?!
– Ваше благородие, там ироплан стоит!
Полицейские пришпорили лошадей и окружили биплан.
– Чья машина? – громовым басом возопил пристав.
– Уходи, Иван, – прошептал один из товарищей Задорову.
Тот не сдвинулся с места, а только сунул руку за пазуху и сжал зубы. Вдруг он увидел нечто невероятное – на пилотское сиденье вспрыгнул знаменитый Иван Пирамида и сказал голосом Юры Четверкина:
– Это мой аппарат, господин пристав!
Пристав узнал популярную внешность и даже взял под козырек.
– У вас есть разрешение на полет, господин Пирамида?
– Нет, но… – Юра пригнулся и шепнул любознательному пареньку. – Раскрути пропеллер!
– Я должен вас задержать, господин Пирамида! – нервно рявкнул пристав. – Извольте прекратить кружение этих… этих лопаток…
Вдруг взвыл мотор, полетели языки огня, повалил дым.
Лошади шарахнулись.
– Сейчас взорвется! – что есть силы закричал Задоров. – Спасайся кто может!
Толпа отхлынула, а городовых отнесло прямо в лес.
Аппарат покатил по поляне.
Перед самым взлетом Иван Пирамида еще успел лукаво помахать ладошкой возле уха – стряхните, мол, пыль, фараоны!
В сгустившейся темноте бешено стучит копытами полицейский отряд. Навстречу им из темноты выныривают автомобильные фары. В автомобиле сидит бледный и мрачный полковник Отсебятников.
– Пирамида? – почти не разжимая губ, спрашивает он пристава.
– Так точно, ваше высокоблагородие! Найдены листовки!
В зеленоватом, еще освещенном закатом небе, над приморским шоссе почти бесшумно летит биплан.
На высоте Юра Четверкин дергает себя за усы.
«Адью, месье Пирамида, – сердито думает он, – хватит, полетали. Это Юра Четверкин летит, а не вы. Сегодня же откроюсь Лидии!»
Сколько вам лет, месье Пирамида?
На террасе аэроклуба «Икар» в кожаных креслах сидит Валерьян Брутень с сигарой и Лидия Задорова с газетой. Появляется бесшумный лакей с подносом.
БРУТЕНЬ (насмешливо, но со скрытой тревогой): Лидия, рюмочка шерри поможет вашему сплину?
ЛИДИЯ (читает). Известный пилот Жавез погиб при перелете через Альпы…
Брутень опрокинул залпом рюмку, встал из кресла.
– Я знал Жавеза, – сказал он и присел к роялю.
Послышалась странная прыгающая мелодия, вроде разухабистая, а на деле – грустная.
– Что за вздор вы играете? – раздраженно спросила Лидия.
– Это новинка из Америки, – ответил Брутень. – Рэгтайм. – Он с тоской посмотрел на нее и заиграл с еще большей лихостью. – Между прочим, у нас тоже готовится беспосадочный перелет из Питера в Белокаменную. Семьсот верст и на отечественной машине!
– Что же вы – полетите? – ядовито осведомилась Лидия.
– А почему бы и нет?! – с вызовом крикнул Брутень.
– Да вы же в моторе не разбираетесь, король северного неба!
– Зачем мне в моторе разбираться, – скривился Брутень. – У меня Тихоныч есть!
– Вы не пилот, Брутень, а светский шаркун, – уничтожающе процедила девушка и вдруг резко повернулась к крыльцу, словно сейчас должен был появиться тот, кого она давно ждет.
Из темной аллеи вышел Иван Пирамида с медвежонком на плече.
– Иван, откуда ты? – вскричал Брутень.
– С неба! – Пирамида протянул Лидии медвежонка. – Этот зверь прилетел к вам, Лидия Дмитриевна, из Сибири.
