Артур Саканян - Театр одного зрителя
Горестно качая головой, режиссёр закрыл глаза, потому что видеть её уже было невмоготу. Он тёр глаза, но образ не исчезал, а, напротив, всё глубже и глубже въедался в сознание. Видеть её даже с закрытыми глазами становилось невыносимым, и из-под ресниц режиссёра выскользнула скупая слеза. Увидев слезу, она несказанно обрадовалась, и с нарастающим восторгом крикнула:
— Эй, там! Немедленно утрите сопли и готовьте актёрскую уборную для новой актрисы!
Она эффектно вскинула свою руку вверх, притопнула ногой, но режиссёр не шелохнулся.
— Тук-тук-тук, — постучала она по спинке стула. — Господин режиссёр, вы же обещали мне, что я немедленно стану ведущей актрисой у вас в театре, как только покажу свой театр одного зрителя. Свои обещания надо выполнять, — игриво прошептала она ему на ухо, а спустя мгновение обиженно воскликнула:
— Но я вижу, что вы не хотите сделать это! Вы меня обманули! Обманули! Как же вам не стыдно! — и сразу же, как ребёнок, заскакала по комнате, весело напевая дразнилку:
— Не хотите и не надо! Не хотите и не надо! Зато я! Это я — героиня театра!
Режиссёр был раздавлен, а она завывающим голосом продолжила:
— Я знаю, что теперь вы боитесь открыть глаза. Даже с закрытыми глазами вы видите только меня. Это мой зритель стоит перед глазами.
Режиссёр физически ощущал, как с каждым её словом ненавистный образ всё глубже прожигал зрачки, а она патетическим тоном продолжила:
— Жаль только, что моя пьеса подходит к концу. Я прощаюсь с моим зрителем, и мне так тяжко на сердце в минуту прощания… Утешает лишь одно. Теперь мой образ навсегда вселился, и будет жить в ваших глазах. Я дарю вам моего зрителя. Берите! Я дарю! Дарю его вам!
Она пару раз развела руками от груди, будто что-то отрывая от себя, и резко сменила тон голоса на деловой:
— Вот и ладненько. Он за вами присмотрит, а вы мне ещё «спасибо» скажете. Договорились?
Режиссёр не шелохнулся, и его покорный вид на мгновение выбил её из колеи. Ей внезапно захотелось впить свои ногти в эту застывшую маску лица, и в крике она, как с цепи сорвалась:
— Если ещё хоть раз вы посмеете поступить не по совести, то мой образ, мой зритель калёным железом будет жечь и жечь ваши глаза! Вы отняли мою мечту, а я вашу мечту вот так растоптала! — она затопала ногами. — Я вам за все свои мучения отомстила! Теперь-то вы поняли, какая из меня получилась актриса?! Теперь вы поняли, как гадко обошлись со мной?! Получили своё сполна?!
Она замахала руками, затопала ногами, но из глаз уже брызнули слёзы облегчения, и она мгновенно обмякла. Прижав руки к груди, она залепетала:
— Я сделала это! Я свободна! Наконец, ваш образ сгинет, и не будет мучить меня. Я победила!
Ей показалось, что режиссёр что-то бормочет. Она наклонилась к нему и услышала:
— … чтоб ты родила дебила, урода, паразита. Я трижды проклинаю. Проклинаю…
Она никогда не думала о том, что когда-нибудь у неё будут свои дети, и от этих слов ей стало жутко. Тиски проклятий с воем сжали голову, и она почувствовала, что уже теряет сознание.
Совсем обессиленная, она опустилась в кресло и заревела навзрыд, причитая:
— Я больше не могу… у… у… — совершенно забыв о том, как мечтала с гримасой презрения взирать на поверженного режиссёра.
Режиссёр продолжал сидеть кулем, как ребёнок, зажмурившись от страха.
-23-
Спустя месяц, режиссёр со своей семьёй уехал. Прошло ещё несколько месяцев, и на подмостках театра засияла новая звезда. Её игра на сцене стала вызывать такую бурю эмоций в зале, что в день спектакля возле театра теперь дежурила машина скорой помощи.
Претенденты на руку и сердце, как конфетти, закружили вокруг неё. Поклонники таланта буквально утопили её в море цветов. Всюду она была желанным гостем, но никто ей не был нужен. В промежутках между спектаклями, она жила воспоминаниями своего очередного триумфа и, не щадя себя, работала.
К счастью, та самая подруга детства безвозмездно подарила ей эту свободу, добровольно взвалив на себя все её бытовые проблемы. Мама к тому времени уже скончалась.
Иногда её охватывал ужас, что проклятье режиссёра когда-нибудь сбудется. Воображение сразу же начинало рисовать такие жуткие картины будущего, что в один прекрасный день она напрочь отмела мысль о замужестве. Теперь уже ничто не могло отвлечь её от любимого занятия.
Такой стремительный успех ей принесла одна забавная игра, которую она придумала для жителей города. Желающие могли анонимно присылать ей описание событий из их личной жизни, их тайные мысли, чувства и желания. Потом всё это можно было увидеть на сцене в театрализованной интерпретации.
Дела в театре тогда шли из рук вон плохо, и вначале к ней пришло только одно письмо. Никто не верил в успех затеи, но она смогла выжать из содержания письма так много страсти, что вскоре весь город всколыхнулся.
После массовых волнений, произошедших в стране, на неё обрушился мощный поток писем. Казалось, что со свободой слова людям понадобилось анонимно выставить всю свою грязь напоказ. Для обработки этого шквала признаний ей даже пришлось привлечь к работе несколько драматургов и сценаристов.
Теперь все спектакли шли при аншлаге, а премьеру сменяла премьера. Под мастерскую ей передали ту же квартиру, которая раньше принадлежала режиссёру. Там же она хранила свой архив писем.
-24-
Однажды ей позвонили и сказали, что по неотложному делу к ней зайдёт следователь. Вскоре в дверь постучали, и на пороге возникла долговязая фигура.
Следователю были нужны два конкретных сценария и письма к ним. Причину он не объяснил, но попросил соблюдать конфиденциальность.
Она сразу же отреагировала:
— Кому-либо из моих соавторов в любой момент могут понадобиться эти письма для работы, а врать я им не собираюсь. Говорите: в чём там дело? Не скажете — ищите сами, — и показала на полку, заваленную письмами.
— Я позвоню, — предложил следователь. — Надо получить «добро» у начальства.
Пока следователь звонил, она вышла на кухню.
Покачивая головой, следователь дал понять, что начальство «против». Присмотревшись к его настороженному виду, она поняла, что сейчас, в интересах следствия, он готов весь дом перевернуть.
— Ладно, — смирилась она, — нельзя, так нельзя.
Письма и сценарии отыскались быстро, но найти подходящую папку удалось не сразу. Только после нескольких чертыханий в адрес своей подруги, от услуг которой она недавно отказалась, подходящая папка нашлась.
Поминая свою бывшую подругу недобрыми словами, она передала папку следователю и сказала:
— Здесь ещё есть пригласительный билет в театр. Передайте его своему начальнику. Билет на двоих, так что он может пойти или с вами, или с супругой. Садитесь, я вас чаем угощу.
— Наш начальник уже год, как в разводе, — мрачно сообщил следователь, просматривая содержимое папки. — Не то, чтобы в разводе, а просто разъехался с женой, — веселее добавил он и захлопнул папку.
— А женщины у вас работают? — спросила она, разливая чай.
— Год назад работали. Сейчас нет, — ответил следователь, насыпая сахарный песок в стакан.
— Так я и думала. Значит, ему непременно надо увидеть именно этот спектакль. Составьте ему компанию… А вы сами женаты? — и, увидев его утвердительный кивок, продолжила:
— Это в ваших же интересах, поверьте мне на слово. В подтверждение приведу хотя бы такой факт. Если вам звонит жена и просит вернуться пораньше, то начальник не только не разрешает, но ещё и задерживает на пару часов. Но если друг попросит отлучиться, то иди хоть на целый день. Верно? И сейчас он сказал: «Забирай письма и марш в контору. Никаких сюсюканий с актрисочкой».
— Откуда вы узнали? — иронично улыбнулся следователь. — Всё точно сходится.
— Только не говорите ему, что это я дала пригласительный, — снисходительно улыбнулась она в ответ. — Скажете, что для раскрытия преступления или для чего-то ещё, вам надо вместе сходить в театр.
— Хорошо, — отозвался следователь и, отхлебнув чай, блаженно повторил:
— Хорошо.
-25-
— Я пригласил вас, чтобы поговорить о вашем театральном феномене, — начал разговор начальник и строго продолжил:
— Вам и невдомёк, что эта ваша затея с письмами спровоцировала два самоубийства и одно убийство. Не хватает того, что участились случаи кончать жизнь прыжками с моста, так теперь ещё и театр стал трамплином для таких акробатов в небытие… Сколько бед с вашей игрой со зрителями.
Начальник насупил брови, а она удивлённо вскинула свои и разочарованно произнесла:
— Всего-то три трупа. Я рассчитывала на больший эффект.
Приподнявшись со стула, она легко перегнулась через стол и, лоб в лоб, жёстко сказала:
— Конечно, я сожалею о том, что произошло, но могу поспорить, что это были подонки, и они свели счёты со своей жизнью. Совесть у них в театре проснулась, и им стало так тошно от самих себя, что жить не захотелось. Верно?..
