Андрей Жвалевский - Время всегда хорошее
Поэтому я неопределенно пожал плечами.
– Отлично! – мама решила, что я согласился. – Быстро умываться!
В ванной меня ждал сюрприз: все такое яркое, блестящее, как в фантастическом фильме. Все-таки наши инженеры – лучшие в мире! Хотя с краном пришлось повозиться, пока я понял, как добыть из него воду.
Умытый, взбодрившийся, одетый во что-то непривычное, но жутко удобное, я в сопровождении мамы вышел из квартиры.
И укрепился в идее полигона. Оказывается, мы живем не в квартире, а в отдельном доме! Ну конечно, эксперимент-то секретный! И в Раубичи мы поедем по какой-нибудь секретной дороге, а там тоже будут только участники эксперимента!
Интересно, а в автобусе мы тоже будем одни? Или для такого дела мама вызвала такси? Ответ на этот вопрос разрешился удивительным образом: мама решительно подошла к стоящей возле дома машине необычного вида и преспокойно уселась в нее. За руль!
Это мама, которая велосипеда боится!
– Что ты там тормозишь? – весело крикнула она мне. – Прыгай в машину!
Я очень старался ничему больше не удивляться и направился к автомобилю.
Синичка, 14 апреля 1980 года, день
После завтрака я вернулась в свою комнату.
– Маааам!
– Что, Оленька?
– Мам, давай снимем эти ужасные шторы, они же солнце ко мне не пускают.
Мама пришла в комнату и испуганно посмотрела на шторы.
– Зачем снимать, ты их просто раздвинь.
– Мам, ну неужели ты не видишь, какие они тяжелые и огромные?
Я нервно дернула за конец шторы. Мама тут же принялась меня успокаивать.
– Хорошо, хорошо, снимем. Только надо же что-то на их место повесить.
– Зачем?
– Как зачем? Как же без штор?
– Почему без штор? Мы вот эти, легкие оставим!
Я немедленно взлетела под потолок и принялась отковыривать шторы от карниза. Черт бы побрал эти старые технологии! Карниз был железный, местами ржавый. «Крокодильчики» тоже железные, разжимала я их с огромным трудом. И вот, наконец, штора рухнула к маминым ногам, подняв изрядный столб пыли.
– Уф! – радостно сказала я, – Правда, так лучше!
– Не знаю, – неуверенно заявила мама. – Как-то это неправильно. У всех шторы висят…
– Ну и что? – изумилась я.
– Как «ну и что»? А что соседи скажут? Окно как голое.
– А какое нам дело до соседей?
– Ну ты скажешь… Как это «какое дело»? Обсуждать начнут.
– Ну и пусть обсуждают.
Я пожала плечами и принялась сворачивать штору в рулон.
– Пойду в стиралку закину, – сообщила я, чтоб отвлечь маму от странных разговоров о соседях.
– Подожди, – всполошилась мама, – какую стиралку? Я не собиралась сегодня стирать!
– А чего там собираться?
– Ну как чего? Это ж нужно, чтоб папа машину вытащил в коридор, потом полоскать это полдня.
– Чего?
Я медленно села на пол. Кажется, я опять забыла где нахожусь. Надо будет потом посмотреть на это чудо техники – стиральный агрегат, за которым нужно еще и полдня полоскать.
А мама и не заметила моего смятения.
– Оль, тебе уже получше, я на работу схожу, хорошо?
После истории с папиной работой мне было даже страшно спрашивать, но я не выдержала.
– А где ты работаешь?
Удачно, что голос от волнения сел, мама не расслышала, а я быстро поправилась:
– А что случилось?
– Сегодня заседание кафедры, мне лучше присутствовать.
Уф, мама работает на кафедре, хоть что-то не изменилось.
– Ээээ… Что-то важное?
Мама отмахнулась.
– Да, как обычно. Отчет о работе. Шефская помощь.
– И ты надолго?
– Часа на четыре. А что, тебе плохо?
– Нет-нет. Мне нормально. Просто удивительно…
Я слабо представляла себе собрание в рабочее время на четыре часа, но уже поняла, что лучше ничего не спрашивать. Нужно соображать самой.
И тут я увидела первую подсказку. На полу, под батареей, валялся календарик, 1980 года. Я его хорошо помнила, он лежит у нас на даче, в коллекции маминых старых открыток. Точно, это он! На лицевой стороне смешной медвежонок с олимпийскими кольцами на пузе. Я взяла календарик в руки и все ждала, что сейчас раздастся музыка или хотя бы писк. Я ж в компьютерной игре, я подсказку нашла! Но было тихо…
Витя, 14 апреля 2018 года, день
Я очень старался не удивляться.
Я держался, когда увидел внутренности маминой машины. Куча всяких приборчиков, индикаторов – как в космическом корабле.
Сделал вид, что все в порядке, когда мама, болтая о хорошей погоде, нажала какую-то кнопку, и передо мной появился экран маленького плоского телевизора.
Невозмутимо смотрел какой-то навороченный мультик.
Но когда мы выехали на улицы, не выдержал, принялся вертеть головой направо и налево.
Это был не наш город. То есть улицы вроде наши. И парк, где я гонял на велике (хотя деревья, кажется, другие). И речка.
Но люди! Но дома! Но огромные рекламные плакаты на всю стену!
– Ты чего? – забеспокоилась мама. – Увидел кого-то знакомого?
– Да нет… Мам, а сегодня какой-то праздник?
– Нет, просто суббота. А в чем проблема?
Мне очень хотелось ответить: «А чего они так все вырядились?!» – но я сдержался.
Я-то думал, что это мама стала такой модницей, а оказалось, что вокруг все разодеты еще ярче. Особенно девчонки. От их лимонно-желтых, ярко-синих, алых и вообще непойми каких одежек рябило в глазах. Я старался особенно не пялиться на них, потому что юбочки были слишком коротенькие, а маечки – слишком маленькие. С перепугу я сначала решил, что это девицы легкого поведения (нам на политинформации о них рассказывали, а потом Коля Рожков из «Г»-класса еще показывал один журнал). Но слишком их было много. И не похожи они были на этих самых девиц. В «Бриллиантовой руке» я видел, как эти девицы себя ведут – мужчин за руки хватают и проходу не дают.
Мужчины тоже выглядели слишком… пестро. Я почти не видел костюмов и галстуков, зато многие щеголяли в невообразимых штанах с безумным количеством карманов. Нет, не мальчики вроде меня, а солидные толстые дядьки. Даже несколько дедушек! Один мне особенно запомнился – бодрый такой старикашечка в яркой тенниске и желтых бесформенных брюках, седые волосы собраны в хвост, как у девчонки, а сам на мопеде.
Самое удивительное, что никто из прохожих на него не оборачивался и не тыкал пальцем.
Ехали мы не очень быстро. Я вдруг осознал, как много вокруг машин. Почти все они были необычной формы и неизвестных мне марок.
У меня начала болеть голова. Пришлось откинуться в кресле и закрыть глаза. Мама тут же перестала болтать, убрала телевизор, что-то подкрутила, и я почувствовал на лице свежий ветерок. Стало легче, и до самого конца поездки я продремал.
Зато потом было здорово! Мама выгрузила из багажника сумку с роликовыми коньками и вручила мне:
– Держи! Сегодня можешь кататься до упаду.
Честно говоря, я раньше на таких не катался, поэтому боялся, что «упад» начнется с первых шагов, но тут меня ждал приятный сюрприз. Стоило мне надеть (с маминой помощью) коньки и наколенники с налокотниками, как тело словно само вспомнило нужные движения. Я легко оттолкнулся и поехал.
– Поосторожнее! – крикнула мама, но в голосе ее не было особенной тревоги.
Как я погонял по дорожкам! Из головы сразу вылетели все проблемы! Стоило отключить голову, и ноги сами закладывали какие-то замысловатые пируэты, совершали резкие прыжки и развороты.
Вернулся к маме я совершенно счастливый. Она тоже выглядела довольной, хотя и отчитала меня для проформы:
– Сколько раз я тебе говорила – не лихачь!
И тут же чмокнула меня в макушку. Я понял, что она очень мной гордится.
Всю обратную дорогу я продрых на заднем сиденье.
Только перед самым домом проснулся и вдруг задумался – неужели ради меня одного отгрохали такой полигонище?! Или я тут не один?
Синичка, 1980 год
Мама ушла. В квартире стало очень тихо. Я сначала помыкалась бессмысленно пару минут, а потом вспомнила, что нужно срочно искать подсказки. И ринулась…
Оказалось, что это очень тяжелое занятие. Вся квартира была, как назло, захламлена так, что казалось, что тут недавно был склад. На кухне нескончаемые залежи продуктов. Интересно, зачем нам десять кило гречки? Или девять палочек дрожжей в морозилке? Я честно все пересчитала, подумала, что мне это потом пригодится. На антресолях я нашла просто бессчетное количество банок с вареньем и соленьями. Это кто ж, интересно, так затарился?
Я перерыла в кухне все, что смогла, и из подсказок нашла только огромную пельменницу. Я ее точно видела, она и у нас дома точно так же на кухне валяется, никто ею не пользуется, а выбросить почему-то жалко.
В коридоре меня больше всего потрясли три коробки с одинаковыми сапогами. Только размеры были разные. Интересно, это кому и зачем?
Дальше шла родительская спальня, и тут я совсем потерялась, потому что шкаф просто ломился от всякого барахла. Какое-то нечеловеческое количество шмоток, причем таких… Что ж они тут носят-то, это же ужас какой-то!
