Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?
– Собственно говоря, думаю, что, если бы ты попросила меня выносить твоего ребенка, мне было бы намного сложнее.
– Да, это правда. – Руби немного помолчала. – Тогда начнем завтра. Для тебя это будет удобно?
Серена удивилась. Ей и в голову не могло прийти, что они говорят о чем-то таком, что может произойти буквально завтра.
– То есть с утра?
– Да. До того как ты уйдешь на работу.
– О’кей. Хорошо.
– Вот и отлично. О’кей, что ж, спасибо тебе.
В общем, это действительно оказался самый странный разговор в жизни Серены.
Но утром неловкость только усугубилась. Руби стояла в ванной комнате, опершись на раковину, со спущенными трусами, обнажив белые, нежные и такие уязвимые ягодицы. При этом она умоляла Серену сделать ей укол:
– Просто ткни иголкой, раз и все!
Но та была не в состоянии выполнить эту просьбу. Серена уставилась сначала на белое тело Руби, потом на шприц в своей руке, и ей стало плохо. Она взглянула на отражение Руби в зеркале и упавшим голосом, в котором проскакивали истерические нотки, сказала:
– Я не могу этого сделать.
– Как так не можешь? – ласково, но озабоченно переспросила Руби.
– Вот так. Думала, что смогу. Но не могу. Не могу тыкать в тебя этой штукой, просто с ума схожу.
– Все в порядке, милая, – нежно произнесла Руби. – Если бы все так просто могли втыкать в людей иголки, у нас не было бы дефицита квалифицированных медсестер, верно?
Серена ужасно себя чувствовала. Она, фактически посторонний человек, бесплатно живет в квартире у Руби. Уж что-что, а укол-то она могла бы ей сделать. Ан нет, не может, хоть умри. Серена была в каком-то ступоре. А Руби в буквальном смысле стояла перед ней с голым задом и переживала. Чтобы не выбиться из такого важного графика инъекций, начать нужно было именно в этот день.
– Ты правда не можешь этого сделать? Ну хоть раз, только сегодня?
Умом Серена понимала, насколько это важно.
– Хорошо. Я попробую. Попробую.
Серена взяла шприц, положила руку Руби на ягодицу, набрала побольше воздуха в легкие, и… все равно ничего не вышло.
– Может, я позвоню Элис? – предложила Серена.
Руби воспрянула духом.
– Элис? Отличная идея. Держу пари, что она такое сделает на раз и глазом не моргнет. Как думаешь, а это не покажется ей дикостью?
– Возможно. Но какая разница? Я просто позвоню ей и все объясню.
Руби громко вздохнула с облечением.
Через пару часов она снова вздохнула, когда Элис вколола ей в задницу дозу препарата репронекс, содержащего фолликулостимулирующий гормон.
Руби понятия не имела, как об этом попросить, но ей действительно было необходимо, чтобы Элис делала ей уколы каждый день в течение следующих двух недель. Слава богу, рядом была Серена, у которой с этим не было никаких проблем, потому что одолжение делали не ей, задница тоже была не ее, да и Элис, собственно говоря, не приходилась ей подругой.
– Так что, значит, встречаемся завтра? То же время, та же задница, все то же?
Элис обернулась и подозрительно воззрилась на Руби и Серену.
– Э-э-э… так вы что…
– И так двенадцать дней подряд.
– Вы имеете в виду каждое утро?
Руби обмерла, но закивала.
Реакция Элис была мгновенной:
– О’кей. Не вопрос.
Руби, буквально каждая по́ра которой сейчас источала благодарность, елейным голосом произнесла:
– Спасибо, Элис! Спасибо тебе огромное!
Элис небрежно махнула рукой и бросила:
– Пожалуйста. Пустяки, – после чего ушла.
Всю следующую неделю Элис приходила по утрам к Руби и делала ей укол.
А потом Руби получила напоминание о том, что за все на свете нужно платить.
Элис в тот момент полным ходом строила свадебные планы. И как всякая невеста, могла говорить только об этом. Каждый день, делая Руби инъекцию гормонов, чтобы та могла воспользоваться донорской спермой не знакомого ей мужчины, чтобы в итоге стать матерью-одиночкой, Элис беспрерывно тарахтела о последних достижениях в области флористики либо рассказывала о том, какое цветное постельное белье она решила использовать для спальни.
– Мать Джима без ума от пионов, а моя мама обожает гортензии, но их-то в букет невесты никак не вставишь, потому что они огромные. Поэтому, думаю, на столах у нас будут стоять гортензии, а мой букет будет из пионов.
– По-моему, разумное компромиссное решение, – сказала Руби, наклоняясь вперед и упираясь руками в умывальник. – А мне нравятся и те цветы, и другие.
– Это понятно. Но у флориста, разумеется, есть собственное видение того, как все это должно выглядеть, причем ни пионов, ни гортензий там не предполагается. – Элис воткнула шприц Руби в попу. – Я сегодня прихватила с собой круассаны – хочешь?
Таким образом Руби каждый день стояла в своей ванной со спущенными трусами, слушала рассуждения Элис о свадебных проблемах и завидовала ей. Черной завистью. Элис было столько же лет, сколько и Руби, но та выйдет замуж, забеременеет. А потом будет водить своих детей гулять на детскую площадку. У нее будет полноценная семья, с мамой и папой. А у Руби не будет. Элис выбирает себе свадебное платье, а у Руби от инъекций начала набухать грудь. Но Элис делает ей громадное одолжение, поэтому Руби оставалось только наклоняться вперед и пользоваться представившейся возможностью.
Элис начала приносить для Руби с Сереной бейглы[69] и другую выпечку. И по утрам они все вместе сидели и болтали, пока Руби и Серене не пора было идти на работу. Элис не была совсем уж бесчувственной, поэтому тоже расспрашивала у них об их делах. Руби заметила, что Элис, похоже, даже нравится проводить с ними время, и очень скоро ее визиты растянулись с десяти минут до получаса, а затем и до часа. И хотя Элис порой доставала их своей предсвадебной болтовней, слушать ее было забавно, и Руби решила, что Элис – приятная собеседница.
В последующие выходные Элис с Джимом отправились в гости к его сестре Лизе и зятю Майклу на поздний завтрак. Все разговоры были о грядущей свадьбе, и Лиза с Майклом начали перебирать воспоминания о собственном медовом месяце. Впрочем, очень скоро Майкл принес свой ноутбук и устроил для них небольшое тематическое слайд-шоу.
Пока гости ели яичницу с бейглами, Майкл вывел на экран первое фото: они с Лизой стоят у начала Тропы инков в Перу. Пара сияющих молодоженов: Майкл обнимает Лизу одной рукой, а она склонилась к нему и почти легла ему на плечо. Ей больше не нужно противостоять этому миру в одиночку, с высоко поднятой головой и гордой осанкой. Она влюблена и может спокойно улыбаться, прижимаясь к мужу. Все это происходило высоко в горах, так что кажется, будто облака проплывают в каких-то метрах над ними.
