Чак Паланик - Призраки
А Кассандра Кларк просто молча смотрела на детективов, выстроившихся у ее кровати. Все их взгляды, вся их ненависть и злость были направлены на нее, потому что она не давала им другой цели. Самого что ни на есть настоящего дьявола. Злодея, которого им так отчаянно хочется заполучить.
Окружной прокурор грозился привлечь Кассандру к суду за препятствование отправлению правосудия.
Ее мать, миссис Кларк, тоже была среди этих пристальных лиц.
Кассандра лишь улыбается и говорит:
— Неужели вы не понимаете, что у вас у каждого — тяжкая наркозависимость от конфликтов? — Она говорит: — Это мой счастливый конец. — Снова глядя в окно на птиц, парящих в голубом небе, она говорит: — Я себя чувствую просто отлично.
Она попросила, чтобы ей в палату поставили аквариум с золотой рыбкой. Когда ей принесли аквариум, она часами наблюдала за рыбкой и зарисовывала ее в альбоме. Точно так же, как ее мать смотрела по вечерам телевизор: все программы подряд, весь вечер.
Когда миссис Кларк навещала Кассандру в последний раз, дочь оторвалась от созерцания рыбки всего на пару секунд, только чтобы сказать:
— Теперь я уже не такая, как ты. — Она сказала: — Мне не нужно хвалиться тем, как мне больно…
И после этого Тесс Кларк перестала ходить в больницу.
19.
Мисс Америка кричит у себя в гримерке. Она лежит на кровати: юбки задраны вверх, чулки спущены вниз. Мисс Америка кричит:
— Не отдавайте ей моего ребенка, этой ведьме… Стоя на коленях у ее кровати, стирая пот у нее со лба, Графиня Предвидящая говорит:
— Это еще не ребенок. Пока что — нет. Мисс Америка снова кричит, но теперь — без слов. В коридоре, за дверью ее гримерки, пахнет кровью и говном. Это — впервые за несколько дней или даже недель, когда кто-то из нас сходил по большому.
Это Кора Рейнольдс. Кот, превратившийся в запах. В дерьмо.
— Она там, она ждет, — говорит Мисс Америка и тяжело дышит, кусая свой сжатый кулак. Боль заставляет ее подтянуть колени к груди. Она ложится на бок, свернувшись калачиком среди смятых простыней и одеял.
— Она ждет моего ребенка, — говорит Мисс Америка.
Ее подушка сереет от слез.
— Это не ребенок, — говорит Графиня Предвидящая. Окунает тряпочку в воду, выжимает ее и стирает пот с лица Мисс Америки. Она говорит: — Давай я тебе кое-что расскажу.
Вытирая лицо Мисс Америки влажной тряпкой, она говорит:
— Ты знаешь, что у Мэрилин Монро было два выкидыша?
И Мисс Америка умолкает, слушает.
И мы в своих комнатах тоже слушаем, держа наготове бумажки и ручки. Наши уши и диктофоны приникли к трубам отопления.
Из коридора, под дверью в гримерную Мисс Америки, Директриса Отказ, одетая в свою форму сестры милосердия, кричит:
— Еще не пора кипятить воду?
И стоя на коленях у кровати Мисс Америки, Графиня Предвидящая говорит:
— Да, пожалуйста.
Директриса Отказ, в своем белом чепце медсестры, заглядывает в открытую дверь и говорит:
— Повар Убийца спрашивает… морковку сразу класть или потом?
Мисс Америка кричит. И Графиня Предвидящая орет на Директрису:
— Если это такая шутка, то она не смешная…
Невидимая морковка, объедки истории Святого Без-Кишок.
Из коридора Повар Убийца кричит:
— Успокойся. Конечно же, это шутка. — Он говорит: — У нас нет ни картошки, ни морковки…
Близорукие
— Это датчик системы глобального спутникового слежения, — говорит Графиня Предвидящая, тряхнув рукой с пластиковым браслетом.
Одно из условий ее недавнего досрочного освобождения.
Графиня Предвидящая на сцене, укутана сетью черного кружева шали.
На голове — чалма из синего бархата.
На каждом пальце — по перстню с камнями разных цветов.
Чалма заколота шпилькой с черным отполированным камнем: ониксом, или гагатом, или сардониксом -
из тех, что полностью поглощают свет. Не отражают вообще ничего.
На сцене вместо луча прожектора — фрагменты из фильма:
Призраки умерших кинозвезд, остатки электронного излучения, сто лет назад отраженного от их фигур.
Электроны, прошедшие сквозь слой целлулоидной пленки, изменившие химическую природу оксида серебра, запечатлевшие образы: гонки на колесницах, Робин Гуд, Грета Гарбо.
— Радар, — говорит Графиня. — Система глобального слежения. Рентгенография…
Лет двести назад за подобные штучки тебя бы сожгли на костре.
Сто лет назад над тобой посмеялись бы. Назвали бы выдумщицей или дурой.
Даже сегодня, если ты умеешь предсказывать будущее или читать прошлое по знакам, недоступным для большинства…
В конце концов ты окажешься в тюрьме или в дурдоме.
Человечество всегда будет наказывать тех немногих, кто обладает особенным даром, которого нет у всех остальных, и поэтому они никогда не признают его настоящим.
Психиатр на слушании дела о досрочном освобождении определил ее преступление как «Острый психоз, вызванный нервным перенапряжением».
«Единичный случай нетипичного характера».
В состоянии аффекта.
Больше этого не повторится.
Никогда, ни за что.
Постучите по дереву.
К тому моменту она отсидела четыре года из присужденных двадцати.
Мужа вместе с детьми уже не было на горизонте.
Лет через двести, когда все, что она предвидела, прочла и узнала, когда все это сбудется, к тому времени от Графини останется только тюремный номер.
Уголовное дело.
Пепел сожженной ведьмы.
Всему есть предел[6]
Клер Аптон звонит из туалета в антикварной лавке. Она заперлась в кабинке, ее голос отражается гулким эхом от стен и пола. Она спрашивает у мужа: трудно ли вскрыть видеокамеру наблюдения? Чтобы забрать кассету с записью, говорит она и начинает плакать.
За прошедшую неделю Клер заходила в этот магазинчик три или даже четыре раза. Здесь, в магазине, такие порядки: сумку надо оставлять на кассе при входе. И пальто, если там есть глубокие большие карманы. И зонтик тоже — потому что в нем можно спрятать всякую мелочь: украшения, расчески, маленькие безделушки. На прилавке у кассы стоит серая картонка, на которой написано черным фломастером;
«Нам не нравится, когда у нас воруют!»
Когда Клер пришла сюда в первый раз, она сказала, сдавая пальто:
