Анна Гавальда - Просто вместе
Он спал уже час, когда Камилла - так легко могла ступать только она - пришла к нему во сне…
Ну надо же, какая несправедливость - он не успел разглядеть, была ли на ней одежда… Она лежала на нем, прижимаясь бедрами, животом, плечами.
- Лестафье, сейчас я тебя изнасилую, - шептала она ему в самое ухо.
Он улыбался во сне. Во-первых, сон ему нравился, и потом, ему было щекотно.
- Да… Покончим с этим раз и навсегда… Я изнасилую тебя, по крайней мере, у меня будет прекрасный повод тебя обнять… Главное - не шевелись… Будешь отбиваться - и я тебя придушу, мальчик мой…
Он хотел сжаться в комочек и закопаться в простыню, чтобы, не дай бог, не проснуться, но кто-то удерживал его за запястья.
Боль была реальной, и он осознал, что это не сон: раз больно, значит, и счастье настоящее.
Уперевшись ладонями в его ладони, Камилла почувствовала, что рука перевязана.
- Больно?
- Да.
- Тем лучше.
Она начала двигаться. Он тоже.
- Тихо, тихо, тихо, - рассердилась она, - я сама все сделаю…
Она разорвала зубами пакетик, надела на Франка резинку, обняла за шею, оседлала и положила его руки себе на талию.
Сделав несколько движений, она вцепилась ему в плечи, выгнула спину и задохнулась в беззвучном оргазме.
- Уже? -немного разочарованно спросил он.
- Да…
- О-о-о…
- Я была слишком голодна… Франк обнял ее за спину.
- Прости… - добавила она.
- Извинения не принимаются, мадемуазель… Я подам жалобу.
- Буду очень рада…
- Но не сейчас… Сейчас мне очень хорошо… Не шевелись, умоляю… О, черт…
- Что?
- Я всю тебя перепачкал биафином [76] …
- Ну и ладно, - улыбнулась она. - Авось пригодится…
Франк закрыл глаза. Он сорвал банк. Заполучил нежную умную девушку у которой к тому же есть чувство юмора. Благодарю тебя, Господи, спасибо… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Они заснули, натянув на скользко-липкие тела простыню, пропитавшуюся ароматом любви и заживления ран.
20
Вставая среди ночи к Полетте, Камилла наступила на будильник и отключила его. Никто не осмелился разбудить Франка. Ни его рассеянные домочадцы, ни шеф, который, не говоря ни слова, заступил на его место.
Как же он, наверно, страдал, бедняга…
В два часа ночи он постучал в дверь ее комнаты. Опустился на колени рядом с матрасом. Она читала.
- Гм… Гм…
Она опустила газету, подняла голову и изобразила удивление:
- Что-то случилось?
- Э-э… господин инспектор, я… я пришел по поводу взлома…
- У вас что-то украли?
Эге-ге, неплохо для начала! Та-ак, успокоимся! Он не испортит все дело сладкими слюнями, не ответит ей «Да, мое сердце…».
- Понимаете… Ко мне вчера влезли…
- Что вы говорите…
- Да.
- Но вы были дома?
- Я спал…
- Вы что-нибудь видели?
- Нет.
- Как это неприятно… Но вы хотя бы застрахованы?
- Нет… - произнес он, изображая уныние. Она вздохнула.
- Более чем путаные показания… Я понимаю, как все это неприятно, но… Знаете… Правильнее всего сейчас восстановить ход событий…
- Вы полагаете?
- Уверена…
Он в мгновение ока запрыгнул на нее. Она закричала.
- Я тоже подыхаю с голоду! Ничего не ел со вчерашнего вечера, и расплачиваться за это придется тебе, Мэри Поппинс. Вот же черт, все время в животе урчит… Я буду стесняться…
Он обцеловал ее с головы до кончиков пальцев на ногах.
Склевывал веснушки со щек, покусывал, грыз, лизал, сглатывал, лениво пощипывал, гладил, щупал, только что не обглодал до скелета. Это доставило ей удовольствие, и она отплатила ему тем же.
Они молчали, не решаясь взглянуть друг на друга. Камилла вскрикнула, изображая досаду.
- Что такое? - вскинулся он.
- Ах, мсье… Знаю, это ужасно глупо, но мне необходим второй экземпляр протокола для архива, а я забыла подложить копирку… Придется все повторить с самого начала…
- Сейчас?
- Нет. Но и затягивать не стоит… Вдруг вы забудете некоторые подробности…
- Хорошо… А вы… Как вы думаете, мне возместят убытки?
- Вряд ли…
- Тяжелый случай…
Камилла лежала на животе, положив подбородок на руки.
- Ты красивая,
- Перестань… - смутилась она, закрываясь от него руками.
- Ладно, ладно… Дело не в красоте… Не знаю, как объяснить… Ты - живая. В тебе все живое: волосы, глаза, уши, твой маленький носик и твой большой рот, руки и чудная попка, длинные ноги, выражение лица, голос, нежность, то, как ты молчишь, твой… твоя… твои…
- Мой организм?
- Ага…
- Значит, я не красотка, но организм у меня живой. Твое признание - это нечто! Суперпризнание! Мне никто никогда ничего подобного не говорил…
- Не придирайся к словам, - нахмурился он, - это ты умеешь… Ох…
- Что?
- Я еще голоднее, чем был… Нет, мне и правда нужно что-нибудь закинуть в топку…
- Ладно, пока… Он запаниковал.
- Ты… Не хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь поесть?
- А что ты можешь мне предложить? - поинтересовалась она, потягиваясь.
- Все что захочешь… И добавил, подумав:
- …Ничего… Все…
- Договорились. Я согласна.
Франк сидел, прислонясь спиной к стене и поставив поднос на колени.
Он откупорил бутылку и протянул ей стакан. Она положила блокнот.
Они чокнулись.
- За будущее…
- Нет. Только не за это. За сейчас, - поправила она. Прокол.
- Будущее… Ты… ты его… Она взглянула на него в упор.
- Успокой меня, Франк, мы же не влюбимся друг в друга?
Он сделал вид, что подавился.
- Эк… умр…чхр… Ты рехнулась или как? Конечно, нет!
- Черт… Ты меня напугал… Мы и так наделали столько глупостей…
- Это ты так считаешь. Но сейчас вроде никакой опасности нет…
- Есть. Для меня есть.
- Да ну?
- Точно. Будем заниматься любовью, пить, гулять по Парижу, держась за руки, обнимай меня, позволь бегать за тобой, но… Постараемся не влюбляться… Пожалуйста…
- Очень хорошо. Так и запишем.
- Рисуешь меня?
- Да.
- А как ты меня рисуешь?
- Как вижу…
- И я хорош?
- Ты мне нравишься.
Он вытер хлебом тарелку, поставил стакан и решил вернуться к «урегулированию формальностей».
На этот раз они все делали медленно, а когда насытились и расцепили объятия, Франк произнес, глядя в потолок:
- Согласен, Камилла, я не стану тебя любить, никогда.
