Джеффри Арчер - Прямо к цели
В письме, приложенном к документам, спрашивалось, пожелает ли миссис Трентам быть представленной на аукционе, который собирается проводить сам мистер Фотерджилл, нынешний владелец.
Она ответила в тот же день, выразив Савиллу признательность и подтвердив желание самой участвовать в аукционе. Она также просила предоставить ей оценку возможной стоимости магазина.
В ответе Савилла содержались одни «если» и «но» на сей счет, так как магазин, по его мнению, был уникальным. Там же указывалось, что он не является специалистом в вопросах оценки стоимости находящегося там запаса предназначенных для продажи предметов искусства. Тем не менее в качестве максимальной цены называлась цифра в четыре тысячи фунтов.
Следующие несколько недель миссис Трентам можно было регулярно видеть сидевшей в задних рядах у Кристи и тихо наблюдавшей за ходом различных аукционов. При этом она никогда не поднимала руки и не подавала никаких других знаков. Ей лишь хотелось быть уверенной в том, что, когда подойдет ее время действовать, она будет достаточно хорошо знакома с порядком проведения подобных мероприятий.
В то утро, когда продавался магазин, она прибыла на аукцион в длинном черном платье, подол которого тащился по земле. За двадцать минут до начала торгов она уже сидела на выбранном ею месте в третьем ряду. Глаза у нее постоянно находились в движении, изучая входивших в зал и рассаживавшихся участников. Мистер Рексал прибыл через несколько минут после нее и занял место в центре первого ряда. Вид он имел мрачный, но решительный. Описание, данное ему Харрисом, оказалось точным: сорок с лишним лет, тучного телосложения, лысый. Про себя она решила, что из-за избыточного веса он выглядит гораздо старше своих лет. Каждый раз, когда он опускал голову, у него появлялось еще несколько подбородков. Понаблюдав за Рексалом, она решила, что в случае провала с покупкой магазина ей будет полезно встретиться с ним.
Ровно в девять пятьдесят по проходу проследовали полковник Гамильтон и двое его коллег, которые сели на свободные места сразу за миссис Трентам. И хотя она бросила на него взгляд, он не соблаговолил заметить ее. Трумперов в девять пятьдесят по-прежнему не было видно.
Сотрудник Савилла предупреждал ее, что Трумпера может представлять агент со стороны, но из всего того, что ей удалось разузнать об этом человеке, она сделала вывод, что он вряд ли позволит кому-то выступать от своего имени на торгах. Она не ошиблась в своих предположениях, ибо за пять минут до начала он вошел в зал. Хотя ему было на несколько лет больше, чем на фотографии, которую она держала в руках, сомнений в том, что это был Чарли Трумпер, у нее не возникло. Одет он был в щегольский, хорошо сшитый костюм, помогавший скрывать небольшую полноту. Улыбка почти не сходила с его лица, но миссис Трентам в конечном итоге намеревалась согнать ее оттуда. Ему, похоже, хотелось, чтобы о его появлении знали все, ибо, прежде чем сесть на заранее отведенное место рядом с проходом через четыре ряда за миссис Трентам, он долго обменивался рукопожатиями и вел разговоры с присутствующими. Миссис Трентам слегка развернула стул, чтобы, не оборачиваясь, видеть одновременно и Трумпера и аукциониста.
Неожиданно Трумпер встал и прошел в конец зала, только для того чтобы взять со столика у входа аукционную рекламу и вернуться на свое место. Миссис Трентам заподозрила, что этот маневр был выполнен не случайно. Обшарив взглядом ряды и не найдя ничего подозрительного, она тем не менее забеспокоилась.
Когда мистер Фотерджилл взошел по ступенькам на трибуну аукциониста, зал был уже полон. Но несмотря на то что почти все места были заняты, миссис Трентам так и не смогла обнаружить Ребекку Трумпер среди многочисленных присутствующих.
С самого начала, когда Фотерджилл только обратился к публике за предложениями, аукцион пошел совсем не так, как миссис Трентам представляла его себе, планируя свои действия. Ничто из того, что она почерпнула за предыдущие недели у Кристи, не могло подготовить ее к финальному исходу, который был провозглашен Фотерджиллом всего через шесть минут после начала: «Продано за двенадцать тысяч фунтов миссис Джеральд Трентам».
Выставив себя на всеобщее посмешище, она была вне себя от ярости, даже несмотря на то, что ей удалось заполучить в свои руки художественный салон и нанести ощутимый удар Ребекке Трумпер. Но все это досталось ей слишком дорогой ценой, и теперь она не была даже уверена, а найдется ли у нее вообще столько денег, чтобы оплатить то, во что она влипла.
После восьмидесяти дней душевных терзаний по поводу обращения за нужной суммой к мужу или даже к отцу она в конечном итоге решила пожертвовать залогом в тысячу двести фунтов и отступиться. В противном случае ей пришлось бы рассказать мужу о том, что произошло в тот день на Челси-террас 1.
Радовало только то, что теперь ей не придется прибегать к услугам Сотби, когда настанет время распорядиться украденной картиной.
Из месяца в месяц миссис Трентам регулярно получала письма от сына, вначале из Сиднея, а затем из Мельбурна, с информацией о его успехах. Но чаще всего в них содержалась просьба прислать еще денег. Чем крупнее становилось их дело, пояснял Гай, тем больше ему требовалось дополнительного капитала, чтобы обеспечить свою долю участия. Всего за четыре года через Тихий океан в банк Сиднея перекочевало около шести тысяч фунтов, но миссис Трентам совсем не сожалела о них, ведь Гай делал такие успехи в своей новой профессии. Она также была уверена в том, что, как только ей удастся уличить Чарлза Трумпера в воровстве и лжи, ее сын сможет вернуться в Англию с восстановленной репутацией, даже в глазах его отца.
И затем неожиданно, как раз тогда, когда миссис Трентам начала считать, что подходит время приводить в действие следующую часть ее плана, из Мельбурна пришла телеграмма. Обратный адрес, стоявший на официальном послании, заставил миссис Трентам без промедления отправиться в этот далекий город.
Когда за ужином в тот вечер она сообщила Джеральду о том, что собирается отправиться к Антиподам при первой возможности, ее слова были встречены с вежливым безразличием. Это было неудивительно, ибо со времени визита в военное министерство, состоявшегося свыше четырех лет назад, муж почти никогда не упоминал имени Гая в разговорах. О существовании их первенца напоминали лишь его фотография в парадной форме, стоявшая на ее столике в спальне, да Военный крест, который Джеральд разрешил оставить на каминной доске.
Что касалось Джеральда, то для него существовал теперь только Найджел.
