Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2004)
“Еще можно было бы сказать, что мы оказались в „другом мире”, если бы вдруг как по щучьему велению в мире прекратилось бы всякое насилие. А так после 11 сентября мир остался тем же, чем и был”.
Лев Толстой как мерило человеческой стадности. Из неопубликованных воспоминаний кн. Сергея Урусова. Публикацию подготовила Н. Б. Хайлова. — “Историк и художник”, 2004, № 1.
Встреча с Львом Толстым в Москве 8 февраля 1900 года. “Я не знал в то время, что несогласие с его взглядами считается в его семье недопустимым, или, вернее, что выражение такого несогласия в его присутствии признается неприличным”.
Наталия Леонова. Спорил ли Леонов с Достоевским? — “Москва”, 2004, № 8.
“Не раз отец говорил мне: „Перечитай притчу о Калафате...” Увы, как часто мы забываем, что человек смертен, из-за чего запланированное остается неосуществленным. Слишком поздно я поняла, что он хотел мне рассказать о перипетиях создания сказки Подпрятова, о ее значении и расшифровке. Словом, об авторских замыслах. Теперь мне остается только сожалеть об этом и пытаться самой найти ответы на вопросы, которые я не задала ему”.
Роберт Лермонтов. “К-19”: сигнал “SOS”. — “Наш современник”, 2004, № 7 <http://nashsovr.aihs.net>.
“Я — член экипажа атомной подводной лодки „К-19” <…>”. Автор статьи, капитан 2-го ранга в отставке, пишет лаконично, сухо и по существу.
Марк Ляндо. Садок в Даевом переулке. — “Новый Журнал”, Нью-Йорк, 2004, № 236.
“О эти „литобъединения” 60-х, 70-х гг. Эти странные литературные садки Совдепии! („САДОК — искусственный водоем для содержания и разведения рыбы. Устройство для сохранения пойманной рыбы”. „Словарь русского языка”. М., 1988)”.
Игорь Манцов. Братья и сестры — 2. — “Русский Журнал”, 2004, 6 сентября <http://www.russ.ru/columns/street>.
“Я регулярно высказываюсь в пользу „народа” не потому, что его люблю. Наоборот, я не люблю народ, я знаю его, я родился и вырос в его гуще. Подозревая во мне дезертира из своих рядов, этот самый народ неизменно боролся с моим стремлением отделиться, с моею свободой и моей индивидуальностью. Я люблю светские салоны и аристократические жесты, на которые, ко всему прочему, способен, а мое самое большое, самое искреннее желание — женившись на двух молодых француженках одновременно, поселиться с ними где-нибудь в Париже, Монреале, на худой конец, в Варшаве. Однако, несмотря на многолетнюю упорную борьбу, мне не удалось преодолеть свое нежелательное родство, разорвать кровные узы. Жертвы, томившиеся и погибавшие в школе города Беслана, солдаты, защищавшие женщин и детей от оккупантов, все они мои братья и сестры . Вот почему я написал колонку, в которой нет никакого кино. Без кино и литературы прожить можно, а без страны и родных людей — нет. <…> Нашим властям все равно придется переориентироваться с малочисленного и бездарного среднего класса на пресловутый народ . Гомункулус из пробирки злокозненных либеральных реформ, российский средний класс все равно не будет защищать ни наших детей, ни наших женщин, ни наше государство, только любимого себя. А истерзанный, измордованный народ — будет”.
Дарья Маркова. “Истоки” и “Нетерпение”: две версии одного сюжета. — “Историк и художник”, 2004, № 1.
Марк Алданов и Юрий Трифонов: две версии покушения народовольцев на Александра II.
Владимир Махнач. Россия и русские. — “ГражданинЪ”, 2004, № 3, май — июнь <http://www.grazhdanin.com>.
“<…> в настоящий момент действительно существует государство Украина. <…> Но нет такой страны — Украина и не может быть, ибо само ее название означает „окраина России””.
“А теперь русских и вообще по чьему-то замыслу не должно остаться, а должны быть украинцы, белорусы, россияне и русскоязычные, да еще, вероятно, „новые русские””.
“И если мы будем твердо называть русскими всех русских, неизбежно станет реальным политическим понятием „русская земля”, а затем и „Россия””.
Норман Мейлер. Мэрилин. Биография. Перевод с английского Николая Пальцева. — “Искусство кино”, 2004, № 1, 3, 4, 6, 7.
Среди прочего (=биографических подробностей): “<…> ведь в природе игры, в недрах психики актера <…> таится нечто еще более глубокое и сокровенное: магия, чары, заклинания, некрофилия. В раскатах самого безудержного веселья, какое он испытывает на сцене, слышится едва различимый отзвук воя голодного вампира. Ибо подобно тому, как вампир присасывается к телу, хороший актер входит в плоть изображаемого персонажа, претворяется в него, обживается в своей роли. А если роль перед ним действительно великая, он не может этого достичь, не предприняв неких подготовительных действий, каковые, по сути, сродни магическим обрядам — медитации, заговору, вызыванию духов”. Начало см.: “Искусство кино”, 2003, № 11, 12.
См. также: Николай Пальцев, “ММ: от имиджа к символу” — “Искусство кино”, 2004, № 7.
Мертвящий жар души. Беседа с поэтом Максимом Амелиным о статусе поэзии, садах с павлинами и славном Якове Брюсе. Беседу вела Майя Кучерская. — “Российская газета”, 2004, 13 сентября <http://www.rg.ru>.
Говорит поэт, переводчик и издатель Максим Амелин: “Наша поэзия XVIII века — русская античность. Однако для ее восприятия нужны одновременно и духовные, и интеллектуальные усилия. А это для современного читателя уже слишком. К сожалению, до сих пор наши филологи просто не объяснили, что с такими стихами делать, хотя и Василий Петров, и Державин, и Херасков устарели не больше, чем Спенсер, Шекспир или Филипп Сидни для англичан”.
Катя Метелица. Недетский сад. — “Независимая газета”, 2004, № 199, 16 сентября <http://www.ng.ru>.
“<…> сейчас есть только один человек, который реально может быть духовным вождем масс, — это Э. В. Лимонов. Главный публицист и моралист наших дней, просветитель и проповедник. Взять эссе, написанные Лимоновым в тюрьме, — это настоящий учебник жизни. Ответы на все вопросы: политологические, культурологические, гендерные. Он объясняет, что будущее за документальным кино и даже честный порнофильм лучше отжившего искусства х/ф. Он сетует, что у нашей молодежи в ушах все время звучат громкие музыкальные звуки, а это мешает работе мысли. Что еще? Питаться надо мясом, быстро обжаренным на сильно раскаленной сковородке, а не всякой переваренной и перетушенной дрянью; а перекусывать сдобными булочками — последнее дело. То, что от кого другого звучало бы как последняя банальность, тут подкреплено биографией, талантом, опытом страдания. Он тоже смешной, конечно. Но комической фигурой я бы его не назвала, нет”.
Татьяна Москвина. Шутник. Опыт эстетической атрибуции В. В. Жириновского. — “Искусство кино”, 2004, № 6.
“Что бы он ни выкрикивал в экстазе, он не перепутает падежи, не поставит неверное ударение”.
“Говорят, проект „ЛДПР” возник в недрах КГБ для воплощения идеи управляемой демократии. Я в этом сомневаюсь. Мне кажется, это Жириновский возник в недрах КГБ и сказал, что у него есть проект. Излагал он его приблизительно часов шесть…”
“Это так называемый демон-шутник, один из сонма шутников, любимцев тьмы, которые забавляют даже кое-кого в мирах света”.
Анатолий Найман. Каблуков. Роман. — “Октябрь”, 2004, № 8, 9.
Мы это отрецензируем.
Томаш Наленч (“ Wprost ”, Польша) Наследие преступления. — “ИноСМИ.Ru”, 2004, 2 сентября <http://www.inosmi.ru>.
“65 лет назад Гитлер и Сталин приняли решение о низвержении версальского мира и ввергли планету в пропасть очередной войны (пакт Молотова — Риббентропа. — Примеч. переводчика ). <…> ответственность Сталина за развязывание Второй мировой войны не вызывает ни малейшего сомнения. Интересно, отважатся ли нынешние власти России спустя 65 лет признать это? <…> Однако если российские власти избегают сказать правду, то тем самым они берут на себя роль наследников преступления. <…> Своим отношением к сталинскому прошлому Россия идет в тупик, бросая ненужную тень на хорошо ведь складывающиеся отношения с нашей страной”. Автор статьи — заместитель Председателя Сейма Польши.
Ср.: “На факте советско-германского договора строят свой комплекс обиженности прибалты, поляки, румыны — в общем, все те, кому пришлось в 39 — 40 годах вернуть России принадлежавшие ей земли. <…> Но все-таки пора уже сказать и правду. Пактом Молотова — Риббентропа нам следует гордиться как одной из величайших побед нашей дипломатии. Фактически одним ударом Сталин выиграл для Советского Союза начинавшуюся мировую войну. Выиграл тогда, когда еще не прозвучали ее первые выстрелы. При любом исходе будущей войны, кроме разве что тотальной победы Германии — то есть вещи совершенно невероятной, Советский Союз оставался в прибытке. <…> На 1939 год Советский Союз был в мире государством-изгоем. Конечно, не таким, как сразу после революции 1917 года, не таким, как в начале 1930-х, когда в мире провозглашали „крестовый поход против коммунизма”, но все одно — государством, которое ненавидели, которое боялись и которое казалось рассадником коммунистической чумы, и которое с радостью бы совместными усилиями завалили, буде представится такая возможность. Напротив, гитлеровская Германия была почтенным государством, Гитлер — популярным в Европе политиком, ему сочувствовали многие даже в антигермански настроенной Франции. Антифашистскую кампанию по всему миру вели только евреи, но их не очень-то слушали, поскольку и в ненацистских государствах многие считали, что Гитлер не так уж не прав. В фюрере видели военного вождя Запада, который поведет белых людей на Восток, на Советскую Россию. И для этого довольно тщательно старались развязать ему руки на Востоке. Лицемеры, которые возмущаются империалистическим разделом Польши и Прибалтики, почему-то забывают, как за год до того, в Мюнхене, лидеры демократических держав дружно расчленили и отдали Гитлеру Чехословакию, однако за это действительное преступление ни Франция, ни Великобритания себя виноватыми не считают. Хотя если и сравнивать, то сравнение будет в пользу Сталина. Западные державы отдали Гитлеру дружественную Чехословакию, Сталин — враждебную Польшу. <…> Он предоставил Гитлеру возможность напасть на Польшу, не опасаясь войны с Советским Союзом, и тем самым — вовлек Германию и Западные страны в войну друг с другом, при том что СССР остался над схваткой. Из рук Гитлера, фактически свалив на него ответственность, Сталин получил Прибалтику, Западную Украину и Белоруссию, Бессарабию и Карельский перешеек, причем только за последний нам пришлось воевать. К началу войны СССР с Германией все эти территории были юридически оформлены как наши. И шансов отнять их у нас без применения силы не было никаких. Представить себе, что как-то еще, кроме как договорившись с Гитлером, можно было вернуть нам назад отторгнутые Польшей земли, — совершенно невозможно. А так все робкие попытки Черчилля поставить под сомнение статус-кво 1941 года Сталиным и Рузвельтом решительно пресекались. Дотянуться до наших столиц Гитлер мог теперь, только преодолев значительное расстояние, которое и сорвало его планы. При этом у Германии стоящих союзников не было никаких, а у нас, с началом войны, оказался в союзниках весь Запад. <…> Сам же Хрущев и рассказывал, как Сталин радостно восклицал после подписания пакта — обманул, обманул Гитлера! И действительно: cделать из „уважаемого политика” всемирного изгоя, а себя из изгоя — уважаемым политиком. Сделать из врага сперва союзника, а затем врага всего мира. Получить огромные территории практически без борьбы и добиться их признания всем миром. Запрограммировать до начала войны ее благоприятный исход — это разве не вершина внешнеполитического искусства? <…> Сталин сумел хотя бы отчасти уйти от старой русской традиции таскать каштаны из огня для англичан, стравливавших между собой континентальные державы. На сей раз англичанам пришлось воевать самим, а за союзничество России расплатиться половиной Европы. Так что 23 августа 1939 года нам остается только гордиться как днем великой внешнеполитической победы”, — пишет Егор Холмогоров (“Правая.ru”, 2004, 23 августа <http://pravaya.ru> ).
